Пара для Эммы (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Пепла Эмма заметила среди путешественников не сразу. Его поставили в пару к опытному островному оборотню, и они вместе проверяли дорогу, убегая вперёд, выбирали гостевой дом или трактир для остановки.

Вечером третьего дня она увидела его сидящим со всеми за столом. Часть сторожей остались во дворе, а все остальные отдыхали, обменивались впечатлениями, сравнивали оставшиеся позади поселения со своими землями и пытались представить, что их ждёт дальше.

Не спрашивая Пепла о том, на каких условиях его взял с собою Ратмир, Эмма приветливо кивнула парню и прислушалась к тому, о чём говорили за соседним столом. А там разыгрывалась целая драма!

С одной стороны сидел доведённый до яростного отчаяния мужчина, по виду мастеровой, а с другой — целая толпа каких-то родственников во главе с горластой тёткой. Эмма уже поняла, что они делили общее дело.

По-видимому, партнёр мастера умер, и его родня стервятниками налетела, желая получить половину, невзирая ни на что. Их право было законным, но, как поняла Эмма из увещеваний оставшегося мастера, выплата губила всё достигнутое ранее. Он предлагал сотрудничать дальше, выплачивая половину доходов, а родственники шумели, напирая на то, что доходов у мастерской нет.

— Подождите, будут! — спорил с ними мастер. — Дайте время развернуться, не всё сразу!

Симпатии Эммы были на стороне мужчины, но кто знает, не тешит ли он себя иллюзиями, не обманет ли в будущем, если действительно удастся раскрутиться?

Группа родственников наседала, желая любой ценой получить хоть что-то, не веря в будущие барыши, и Эмма решила: если мастер не сдастся, выдержит напор, то утром она посмотрит, что у него за мастерская.

Её интерес заметил Рыж Рудович и, выяснив, чего она дожидается и не уходит отдыхать, с улыбкой спрогнозировал:

— Они не сдвинут его ни на монету! Знаю я таких, будет сидеть до последнего.

— То есть, с такими, как он, сложно иметь дело? Упёртый упрямец?

— Я бы не утверждал так категорично. Родню своего товарища он явно не уважает. Посмотрите, какая гадливость прорывается в его взгляде на них.

— Ну, они и впрямь ведут себя неприятно. Правда на их стороне, и всё можно было бы спокойно уладить при помощи третьего лица.

— Госпожа, да что вы такое говорите! Третьему лицу надо платить, а они за всё время, что сидят здесь, ничего даже не заказали, хотя провожают официанток жадными взглядами.

— Нуждаются? — предположила и сразу поняла, что нет, не нуждаются. Но лис всё же обратил её внимание на одежду оппонентов мастера.

— Посмотрите на добротные сапожки вдовы, на новенький полушубок и цветастый платок! Скорее можно предположить, что она побрезгует здесь есть, как и её сыновья, но вот приживалки, пришедшие с нею, оглушают меня постоянным сглатыванием слюны.

— Вы очень наблюдательны. А что скажете о мастере? Может, не стоит завтра на него тратить время?

Лис задумался.

— От него пахнет деревом и лаком. Я бы предположил, что он изготавливает какие-нибудь свистульки или деревянную посуду, но тогда сюда не вписывается хорошо одетая вдова, и вряд ли у мастера предвидится увеличение дохода по сравнению с теперешним.

— Он же довольно молод? Из-за шапки и закрывающей лицо бороды ничего не понять!..

Лис принюхался и, чихнув от запаха мяса с чесночной подливкой, которое проносила пробегавшая мимо официантка, кивнул.

— Молодой ещё, даже для людей. На его месте сейчас должен сидеть отец или дед, но, похоже, он в своей семье старший.

— Семья?

— Большая семья, состоящая из женщин разных поколений, так что вдове бесполезно на него давить, — засмеялся лис, и Эмма тоже усмехнулась. У мастера, похоже, иммунитет на вопли, увещевания, слёзы и прочие женские методы давления.

Рано утром Эмма почувствовала, что муж подтягивает её к себе ближе и вместо смятой в комок подушки подкладывает свою руку.

— Ну что ты делаешь, неудобно же, — сквозь сон проворчала она, сползая с его руки и нащупывая отнятую подушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Там кто-то ползает, — шепнул он ей и Эмма, брезгливо скривившись, сильнее прижалась к Ратмиру, спихивая на пол тощую подушку и придерживая его руку, чтобы не отнял. Под его равномерные поглаживания и тёплое дыхание в затылок она вновь уснула.

Хлад поднял голову со своей кровати, недоуменно посмотрел на валяющуюся подушку и забеспокоился о своей, но, заметив насмешливый взгляд отца, успокоился. Тот не спал, но и вставать не торопился. Наоборот, устроился так, чтобы придерживать возле себя Эмму и следить за её ровным дыханием. Ему нравился безмятежный вид жены и полнейшее доверие. Тихое, сонное счастье, грани которого — царящие в душе умиротворение и покой.

Хладу тоже нравилось смотреть, как Эмма спит. Её лицо приобретало такую доверчивую наивность, что хотелось выстроить вокруг девушки защитную стену и скорее бежать охотиться, чтобы накормить. А ещё ему нравилось, что взгляд отца в эти мгновения терял строгость или сосредоточенность. Казалось, что он погружен в мечты и очень уязвим, но Хлад был готов сторожить и его покой тоже. В отличие от малыша Жара, который был свято уверен, что Эмма сильная и может выстоять против всех и вся, Хлад знал, что враги и беды бывают разными, и своё счастье надо охранять.

Открыв глаза, Эмма со стоном схватилась за покрасневшее ухо, которое придавила, лёжа на руке Ратмира, и только хотела возмутиться, как он, опередив её, возмущённо запыхтел и со стоном сдвинул руку к себе, показательно разминая её. В ответ на её взгляд он, поджав губы, пожаловался:

— Отлежала!

— Я?!

— Я-то уж давно не сплю, но ты так вцепилась в меня, что моё сердце сжалось от сострадания. Ну как, думаю, такую маленькую и чудесную самочку отпихивать! Терпел…

Растерявшись, Эмма посмотрела на валяющуюся на деревянном полу подушку и на то, что сама она занимает большую часть кровати, столкнув Ратмира к самому краю. Неловко улыбнувшись, заискивающе посмотрела на мужа и, увидев, что он показывает ей куда целовать, смиренно подползла и, где велено было, чмокнула.

— Завтра будем ночевать в городе и возьмём раздельные с детьми номера, — шепнул он, по-хозяйски пробежавшись руками по её телу и отдавая команду проснувшимся мальчишкам бежать в туалет, пока другие постояльцы не проснулись.

Пока детей не было, Эмма переоделась, напомнила Ратмиру о молодом мастере, про которого она говорила ему перед сном.

— Заедем, любимая, не волнуйся, — вытащив несколько прядок из наспех сооружённой Эммой строгой причёски, он поцеловал жену. Заметив, что та со вздохом убирает мешающие ей волосы за уши, велел не трогать выбранные им завлекушечки. — Пока я их вижу, ты можешь повелевать мною, как хочешь! — важно заявил он, и засмеялся, радуясь произведённому эффекту и тому, что Эмма бросилась к зеркалу, чтобы понять, чем выбившиеся из причёски прядки так ценны ему!

Сидя утром в полупустом зале гостевого дома, Эмма уже сомневалась в том, что надо тратить время на поиск незнакомого мастера. Почему она обратила на него внимание? Из-за скандала? Пожалуй, да. Но почему вдруг подумала, что он подходящая кандидатура для сотрудничества с оборотнями? Только посмотрела на него — и сразу стала строить планы! Доверять ли своим душевным порывам или игнорировать?

Пожалуй, даже потерянный ментальный дар в этом случае ей не помог бы! Мало понимать, какое настроение испытывают люди, надо ещё как-то прогнозировать будущее! Поэтому лучше съездить, чтобы своими глазами увидеть мастерскую и расспросить соседей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Оставив позади все сомнения, Эмма обратила внимание, какие высокомерные взгляды бросают её сопровождающие на постояльцев.

Когда приграничные города остались позади, она увидела, что её крепкие и ладные спутники интересуют местных жителей, но люди не сразу догадываются, что статные молодые ребята — оборотни. Пока кого-нибудь не осенит, и по толпе не пронесётся зловещий шёпот, что это — не люди. Но и тогда женщины не отводили взглядов, оценивая мощь, крепость тел, энергию. Островитяне раздувались от гордости, ловя на себе эти взгляды, пока многое повидавший на свете лис не опустил молодняк с небес на землю: