Звездный корсар - Олесь Бердник

- Мудрый был автор, - согласился ученый. - Кое-что понимал в диалектике...

- И все же - есть сомнения, - опустив голову, задумался Бова. - Парадоксов множество. Я могу встретить своего отца, деда, убить их... перед тем, как родиться...

- Зачем же такие ужасы? - пошутил Гореница. - Идиотские предположения. Неужто вы такой кровожадный?

- Да нет. Но с точки зрения вероятности...

- Вероятно, есть градации неопределенности и осуществимости. Река, поток текут только так, как позволяет русло, ложе, уровень. Если вы не убили собственного прадеда в осуществившемся прошлом, если он умер обычною смертью, то неужто станете использовать мощь грядущей науки, чтобы свершить это теперь? Во имя чего? Во имя парадокса? Но потенция (энергетическая, конечно) для такого парадокса - практически нуль. По закону причинности такой поступок немыслим. Две чайки могут встретиться посреди океана, вылетев с противоположных берегов, но какова вероятность этого? Голая теория - фикция. Мы как-то механистически мыслим, исследуя время и его сущность. Мы разделили время на градации - прошлое, настоящее, будущее. Следует брать его в единстве, в цельности, как динамику вселенского бытия. Фазы времени существуют для частиц, для дискретностей, для волны, но не для цельности, не для единства. Вечность неразделима. И то, что осуществляется в ней, так или иначе осуществится. Флуктуации, поправки возможны для частиц, для брызг, для клеток единства, для животных, народов, явлений. Реку можно повернуть направо, налево, запрудить ее, поливать ею поля, и все же она донесет свои воды до моря, к океану...

- И все же - не понимаю. Так или иначе мы вмешиваемся в поток событии прошлого. И это накладывает печать на исторический процесс. Вспомните Бредбери... "И грянул выстрел". Там погибла в юрском периоде букашка, а какие деформации!

- Ерунда! - весело ответил Гореница. - Не обижайтесь, но все это верно. С какой мощью вы можете вмешаться в события прошлого? Небольшая флуктуация, не больше. Она вскоре угаснет. Разве можно сравнить энергию такого вмешательства с мощью вселенского потока времени? И еще... Если вы вмешаетесь - значит, вы уже вмешались. Понятно?

- Гм. В самом деле. Но если перенести туда, скажем, атомную бомбу...

- Опять. Зачем такие агрессивные мысли? К тому же не исключена возможность, что взрыв в штате Невада в сорок пятом году, затем взрыва Хиросиме, Нагасаки инспирированы из иного времени. Слишком внезапный прорыв. И борьба против атомной угрозы - тоже может интенсифицироваться из грядущего. Вот вам иллюстрация: я уверен, что, овладев временем, мы непременно попытаемся улучшить ситуацию в прошлом, воздействовать на те или иные события. Например, не допустить сожжения Бруно или устранить Голгофу, спасти Жанну д'Арк, помочь русичам победить Чингиза... Да мало что... Но это уже будет не инерционный поток бессмысленней истории, это уже будет прорыв к сознательной космоистории. Вот ваши видения... Акция Звездного Корсара, овладение новой ступенью Бытия. А вы говорите - захватить в прошлое атомную бомбу... Лучше захватить туда сказку...

- Да, да, конечно. Я не подумал. Понимаете, мышление обыденное отрицает возможность путешествия во времени. Где-то надо инвертировать, трансформировать сознание, вывести его к новому горизонту.

- Вот наши эксперименты и свершат это, - улыбнулся Гореница. - Пробьют щель в догмах прошлого. Вы остерегаетесь вмешательства в ход времени. Так же люди остерегались устранять церковные догмы о неподвижности Земли. Разве родится ребенок из лона матери, если он будет бояться деформировать талию родительницы? Смешно? Конечно. Так и наука. Она будет вмешиваться и в прошлое, и в будущее, но разумно, мудро, остерегаясь. Не так, как до сих пор это было. Кстати, ваш предстоящий эксперимент, безусловно, как-то отразится на будущем... и на настоящем, конечно, хотя бы уже тем, что откроет поток принципиально новой информации. Где отразится этот эксперимент, в чем, что будет означать появление здесь женщины из прошлого (а вместе с тем - из невероятного грядущего), кто может предвидеть? Новые энергии, может, рождение гениального поэта или мыслителя, неожиданные прозрения в тайну бытия... А возможно, все совершенно не так, как мы предполагаем. Я, например, сторонник многопараллельного развития...

- Не понимаю.

- Вечность, экспериментируя с материей, имеет неограниченные возможности. Даже ученые в лаборатории, готовя какой-то опыт, имеют для контроля несколько вариантов. Не удастся один - посчастливится в другом. Понимаете? Эволюция Вселенной может идти мириадами параллельных потоков, поправляя, дополняя магистральное направление множеством альтернативных опытов. Что-то не вышло в одной Вселенной, выйдет в иной. Коллективный поиск. И все - в общий котел. В некую Супержизнь.

- Здорово! - восторженно подхватил Григор. - Реки Мегаэволюции сливаются в едином Океане, и все лучшее синтезируется в гармоничном Бытии...

- Бог его знает - гармоничное, дисгармоничное, - засмеялся Гореница. - Все это - слова. Беспредельность достаточна для любого варианта. Возьмите хотя бы ваши видения. Сражение Корсара и Кареоса, а затем диверсия этого... Аримана... Вот вам даже на таком высоком уровне - потрясающая дисгармония и падение.

- Вы верите, что это реальность?

- Дело не в этом, - вздохнул ученый. - Слепого не убедишь в существовании радуги. Мы с вами уже ушли навстречу чудесному, значит, для нас это не вера, а реальность. Я думал о ваших фантасмагориях...

- И что?

- Я вспомнил, - странно взглянув на Бову, сказал Гореница.

- Что вы вспомнили?

- Многое. Впрочем, достаточно. А то мы утомили гостя. Успешно вернетесь назад - многое откроется. А теперь - к делу, Василий Иванович!

- Слушаю вас, - уважительно отозвался Василий, приближаясь к ученому.

- Вспомните все, что знаете. Где жили женщины-монахини? Где келии тех двоих, о которых вы писали? Где они прогуливались? Где молились? Это весьма важно. Нужны малейшие подробности...

Они шли втроем по аллеям Ботанического сада, спускались в подземелья бывшего монастыря, заходили в неприветливые пустынные келии, рассматривали кучи истлевших книг, а Григор думал о своем, недоступном, наболевшем. Встретить ее, увидеть, прикоснуться к живой руке - и не нужно ничего! Теории, полеты к иным мирам, космические свершения - все это ничто, если исчезает, не бьется рядом сердце, без которого вся беспредельность превращается в необъятную пустыню.

В черном небе голубой серп Земли. Торжественное молчание царит над холодными скалами Луны. Равнодушно смотрят отовсюду острые зеницы звезд. Тут нечем дышать, тут нельзя жить. Кто это сказал?

Вот в небольшом кратере, под прозрачным куполом, пульсирует жизнь. Расцветают пышные розы, дозревают в лучах искусственного солнца арбузы, виноград. Суетятся там и сям люди.