Пособие для Наемника (СИ) - Анастасия Машевская

насущном. Это позволяло ей оставаться на поверхности, когда дело касалось чувств. Это позволяло, подумал Эйвар, ей самой оставаться поверхностью — морской гладью в безветренный день, под которой гуляют шторма.

— Собственно, о том и стоит поговорить, ваша светлость. У барона Редвуда полно дел, ему даже с вашим отмщением толком не управиться, не говоря об указах императора ловить подпольных шпионов. Поэтому, если бы вы находились в баронстве лично, вы могли присмотреться более остро. Вы знаете, что герцог Легрейф из себя представляет, знаете его интересы, и у вас в целом есть опыт. Если там орудуют его люди, у вас есть все шансы приметить их. По крайней мере, вероятность вашего успеха точно не ниже, чем у барона Редвуда.

Идель обхватила себя руками, чуть опустив голову. Между бровями женщины залегла упрямая продольная черта. Она шла молча, глядя под ноги, и мужчина не лез со словами.

— Что если на самом деле схема немного запутанней?

Эйвар улыбнулся быстро и вполтона.

— Признаюсь, тоже об этом думал. Что, возможно, какому-нибудь пятому сыну графа Пелеаса, или бастарду барона Данворта, недовольному и завистливому до успеха Эмриса Железного, подсказали, как действовать. — Этого он пока не обсуждал даже с Аероном.

— Кто-нибудь из вассалов Легрейфа или его людей при дворе мог бы с легкостью нашептать обиженному несправедливостью Аерона сынку лорда, что Эмрису потребуется куча времени, чтобы утвердиться. И пока он не начал набирать репутацию — ни хорошую, ни плохую, — можно на скорую руку занять его место. В конце концов, — усмехнулась Идель, — это первое правило выживания в столице: делай, что хочешь, но чужими руками.

— Когда Эмрис действовал, его отход в столицу защищал ваш отец, — продолжил мысль Эйвар, почувствовав себя на коне с ветром в лицо. В Идель он часто находил единомышленника. Может, потому что сам всерьез повлиял на то, какой она стала. — Сейчас же, когда Эмрис официально провозглашен, Аерону как бы нет до него дела, никто его не ждет, никто за него не переживает. От Эмриса ждут только успехов в реставрации владений и регулярных поступлений в казну. В некотором смысле, он сам по себе и беззащитен.

— И в этом смысле мое присутствие тоже сыграет ему на руку. По крайней мере, я смогу его защитить.

Да, согласился Эйвар, решиться на штурм или осаду редвудского замка сложнее, если знаешь, что там — кровная, пусть и не в первом родстве, сестра императора, и единственная наследница лорда-констебля.

— А если за смертью вашего супруга все-таки стоит Легрейф из Морканта…

— То мое присутствие в Редвуде для нападающих будет одной из целей, и они поспешат оповестить Легрейфа.

— Я так же направлю несколько человек следить за перемещениями в его землях, — сориентировался Эйвар.

— Охота за мной выиграет нам время. Его должно хватить, чтобы перехватить моих пленителей и отбить меня, если убийцы достигнут успеха в похищении. Сумятица в планах Легрейфа всяко сыграет нам на руку. Кто-то сможет перебросить отряд мне в помощь достаточно быстро?

— Либо ваш отец, либо кто-то из лояльных императору лордов. Либо, на худой конец, барон Редвуд! — воскликнул Эйвар в конце с некоторым изумлением. — Должен же и он что-то сделать для общего дела!

— Для Эмриса еще не существует никакого общего дела, милорд, — напомнила Идель. — Во всякому случае, нашего.

— Хотите сказать, пока для него «общее дело» — это только «Железные братья» и Редвуд?

— Я бы даже насчет Редвуда не поручилась. Он там толком не был, не прикипел еще ни к чему. Вообще, чтобы перетащить его на нашу сторону окончательно, самым разумным было бы женить Эмриса на дочке какого-нибудь лорда, лояльного короне.

— В некоторых вопросах старые решения — всегда лучшие, — поддержал Дайрсгау.

— Аерон уже раздумывал над этим?

— Думаю, нет. Но я обязательно напомню ему.

Идель усмехнулась, опустив лицо вниз. От интонации насмешки у Эйвара на языке осел привкус соли.

Они достигли лестницы, взбирающейся на куртину между круглыми башнями. Подъем был узким, идти бок о бок не представлялось возможным. Эйвар предусмотрительно пустил Идель вперед, подстраховывая сзади.

Ступени дали Идель немного времени, чтобы взять себя в руки и замаскировать выбившееся из привычного ритма дыхание под одышку. Взобравшись наверх — как хорошо, что она не носит пышные юбки, ограничиваясь скорее элегантными, чем щедро-помпезными, — Идель задержалась на мгновение, оглядываясь. Убедившись, что Эйвар тоже достиг вершины, она подошла к парапету. Руки сами собой скользнули по серому, чуть шероховатому зубцу. Перед глазами раскинулся августовский Греймхау: неистово и густо зеленый, как полумесяц в ее зрачке, и как сама жизнь — глубоко в ее сердце.

Так глубоко, что не видел никто. Кроме Нолана.

Идель прикрыла глаза: вот то место, где ее и в самом деле не увидит никто из местных — на дальней стене крепости, лицом во внешний мир.

Хотя Эйвар шел мягко, Идель ощущала едва уловимое дрожание плит под его шагами. Он поравнялся с ней.

Женщина сглотнула и спросила, глядя перед собой:

— Полагаю, прежде всего, императора беспокоит другой брак?

Глава 34

— К сожалению.

— У Аерона есть кто-то на примете?

В том, как Идель смотрела перед собой сейчас, и в том, как ранее на кладбище смотрела на надгробие, была разница, Эйвар чувствовал ее. Там, на кладбище, она не хотела смотреть ни на кого, кроме Нолана. Сейчас, на стене, Идель избегала смотреть на одного конкретного человека — вестника плохих пророчеств.

Поэтому Эйвар вместе с воздухом вдохнул полную грудь смелости и, едва касаясь женского плеча, развернул Идель к себе. Ее глаза метались, она все еще боялась встретиться с ним взглядом. Дайрсгау чуть надавил пальцами, и, когда Идель все же воззрилась на мужчину, посмотрел, как мог мягко.

— Миледи, — обратился Эйвар, — вы уверены, что хотите обсуждать это прямо сейчас?

Идель растерялась с ответом, и Дайрсгау продолжил.

— У вас есть еще целый год… одиннадцать месяцев прежде, чем вам придется решать этот вопрос.

— И решить его, как в прошлый раз, мне уже не дадут, — обреченно обронила она.

О да, подумал Эйвар. Того, на что все закрыли глаза в прошлый раз, через год не стерпит никто.

— Понимаю. Когда вам было девятнадцать, мир рвался на куски вокруг вас, и никому не было до вас дела. Вам пришлось решить критическую ситуацию самостоятельно, и вы смогли обратить ее себе на пользу. Теперь на вас обращены абсолютно все взоры в империи и за ее пределами среди тех, кто жаждет с нами альянса. — Эйвар наконец отнял руку от женщины.

— И у вас есть совет?

Вот