Среда обитания (cборник) - Сергей Высоцкий

— Так точно. Я оформлял.

— А разбор проводили?

— Проводили. Капитан Ивакин с ними разбирался.

— А вы присутствовали на разборе?

— Был, товарищ майор, — в голосе Волкова теперь явно чувствовались недовольные нотки. — Один из нарушителей пожаловался на мою необъективность. Теперь, значит, и к вам обратился! Только чего же он в уголовный розыск?

— Вот что, Волков, — сказал Белянчиков, — сейчас я позвоню вашему начальству, попрошу, чтобы вас подменили на дежурстве, а вы заберите все документы по аварии и пулей ко мне. Триста тридцать восьмая комната. Майор Белянчиков. Запомнили?

— Запомнил, — хмуро отозвался Волков. — Только начальник уже домой уехал. Комната разборов опечатана… — Он явно волновался, не понимая, что ещё мог написать на него молодой усатый пижон. А в том, что это были его происки, лейтенант не сомневался.

Белянчиков почувствовал состояние инспектора и сказал, непроизвольно переходя на «ты»:

— Да не паникуй ты, не паникуй. Никто на тебя не жаловался. У нас тут свой интерес, мы на твою помощь надеемся…

Минут через сорок инспектор Волков уже предстал перед Юрием Евгеньевичем. Это был высокий, широкий в плечах лейтенант с красивой копной русых волос.

— Ну, здравствуйте, Волков! — улыбаясь, поднялся навстречу инспектору Белянчиков. — А я по телефону разговариваю и думаю — какой баритон красивый.

— Да что вы, товарищ майор… — смутился Волков. — Напугали вы меня. Я чуть было не осип.

— Все протоколы с вами? — переходя на деловой тон, спросил Белянчиков.

Лейтенант кивнул.

Они сели. Волков достал из «дипломата» тоненькую серую папку, положил на стол.

«Вот как мы теперь живём, даже инспекторы ГАИ у нас с „дипломатами“ щеголяют, — подумал Юрий Евгеньевич. — Хорошо хоть во время дежурства на перекрёстках без них обходятся». — Он пододвинул к себе папку. Раскрыл.

— Нет. Сначала расскажите всё сами. Протоколами потом займёмся…

Волков докладывал обстоятельно, с подробностями, Юрий Евгеньевич лишь изредка перебивал его, уточняя детали.

…Все три машины ехали по проспекту Энгельса, в направлении к центру города. Чёрная «Волга», белые «Жигули» и «Жигули» тёмно-синие.

— Больше всего, товарищ майор, белый «жигулёнок» пострадал. Тот, что в «коробочку» попал. Он и виноват больше — надо дистанцию соблюдать. Тем более когда к перекрёстку подъезжаешь…

«Белые „Жигули“, — отметил Белянчиков. — Ещё одна ниточка».

— Дождя не было?

— Нет. Дождь ночью прошёл. А с утра солнышко припекало… Асфальт сухой.

— А водители нервничали? Этот, например… — Белянчиков пробежал глазами протокол. — Осокин? С белых «Жигулей»?

— Расстроился очень. Лица на нём не было. В металлолом, сказал, мою карету теперь. Да это с пылу с жару, как говорится… Я осмотрел — у него сзади лонжероны даже не пошли. Поменяет левое крыло, крышку багажника…

— А спереди?

— Спереди посильнее досталось. Своим ходом он уже уехать не смог. Его водитель «Волги» на буксир взял.

Белянчиков внимательно прочитал список повреждений белых «Жигулей» и «Волги».

«Экспертиза сумеет разобраться, где старые, а где новые повреждения, — подумал он. — Если только машины уже не отремонтировали. „Жигули“‑то вряд ли, а вот государственную „Волгу“ могли починить».

— Всё произошло у вас на глазах?

Волков огорчённо развёл руками:

— Я одного нарушителя воспитывал в это время. Тут же, на перекрёстке. Сначала услышал, а уж потом увидел, товарищ майор. А в чём дело, если не секрет?

— Не секрет. Ищем белые «Жигули», сбившие человека на Приморском шоссе.

Волков кивнул:

— Слышал. Была такая ориентировка.

— Ничего не показалось вам странным в этой аварии?

— Да нет. Чего ж тут странного? В нашем деле каких только аварий не насмотришься, — ответил инспектор и задумался, припоминая тот яркий солнечный день и гулкий удар от столкновения автомашин.

— А как вели себя нарушители на разборе?

— Вязигин всё жаловался. И на водителя «Волги» и на меня. За необъективность. — Инспектор усмехнулся, едва заметно скривив тонкие губы. Усмешка получилась у него злая.

«К такому попадёшь, — подумал Белянчиков, — он спуску не даст». И спросил:

— А на что жаловался этот Вязигин? Какие у него претензии?

— Всё шумел — «Так ездят только пьяные!».

— Значит, он на Осокина жаловался?

— Я ж вам докладываю, товарищ майор, он на всех жаловался. И на меня тоже, — сердито сказал инспектор. Видимо, это последнее обстоятельство казалось ему особенно несправедливым.

— Ну, а водитель «Волги»?

— Кадымов? Его вины нет. Спокойно остановился у светофора. Резкого скрипа тормозов я не слышал.

— Но он-то что-нибудь говорил на разборе?

Инспектор снова задумался.

— А ведь знаете, товарищ майор, Кадымов очень важную фразу сказал, — Волков пристально смотрел на Белянчикова. — Очень важную. — И Юрий Евгеньевич почувствовал, что инспектор начал о чём-то догадываться. — Он сказал, что, увидев жёлтый, начал тормозить ещё издалека. И несколько секунд стоял у светофора. А «жигулёнок» ехал далеко сзади. Кадымов в зеркало его видел. И видел, что он скорость скинул, притормозил. И всё-таки стукнул! «Деликатно врезался», — сказал Кадымов.

— Насколько я понимаю, если бы Осокин перед светофором скорость не сбавил, он бы сильнее разбился? И «Волга» больше пострадала? Правильно я излагаю? — спросил Белянчиков.

— Всё правильно, — согласился инспектор. — А если он хотел скрыть старые повреждения, то ему достаточно было и слегка тюкнуться. Только если серьёзную экспертизу провести…

— Вот об этом я сейчас и думаю, — сказал Белянчиков; он опять взялся за протокол. — Значит, Осокин Борис Дмитриевич, — записал он в блокнот, — проживает по улице Чайковского, дом одиннадцать, квартира тридцать четыре, кандидат наук, преподаёт в институте. — Белянчиков задумался, вспомнив про Лёву Бура, про нападение на Колокольникова. «Что-то не очень вписывается кандидат наук в эту компанию».

…Когда утром следующего дня невыспавшийся, но, как всегда, прекрасно выбритый майор Белянчиков шёл на доклад к своему шефу полковнику Корнилову, в его записной книжке имелась масса информации о Борисе Дмитриевиче Осокине. Информации самой разной — и непосредственно относящейся к событиям последних дней, и просто характеризующей с разных сторон кандидата, и даже вовсе не относящейся к делу. Например, сведения о том, что Осокин — хорошо известный в городе коллекционер значков.

Юрий Евгеньевич был человеком педантичным, о чём знал каждый его сослуживец по Главному управлению. И даже кое-кто из начальства в министерстве. Одни начальники считали его педантизм достоинством, другие — недостатком. И каждый в зависимости от этого и оценивал его. Кстати сказать, у самого Белянчикова мало было свободного времени, чтобы задумываться над такими сложными проблемами, как отношения начальства к его персоне. Да и педантом он себя не считал. И когда кто-нибудь из товарищей отпускал по этому поводу очередную шутку, Юрий Евгеньевич огрызался: «У нас в управлении только один педант, — говорил он, — Сеня Бугаев. Каждую неделю в парикмахерской свою причёску подправляет». В одном Юрий Евгеньевич был уверен непоколебимо — люди, чьё плечо, а не локоть он чувствовал рядом постоянно, его сослуживцы, были одновременно и его друзьями. В том числе Бугаев, лелеющий свою красивую причёску, и полковник Корнилов, с которым Белянчиков спешил поделиться сейчас важной и даже не слишком важной информацией.

Самым серьёзным фактом, установленным майором, было то, что гражданин Осокин имел дачу на Карельском перешейке, на берегу Финского залива. И ездил он всегда на свою дачу по Приморскому шоссе. Через Репино и Зеленогорск. На беленьких «Жигулях», попавших третьего августа в аварию на «чёртовом пятачке» Светлановской площади. Юрий Евгеньевич не забыл рассказать Корнилову и о том, что поздно вечером прогулялся по улице Чайковского и заглянул под брезент, укрывавший одну из автомашин у дома одиннадцать, где проживал Осокин. Этой автомашиной, судя по номерному знаку, и оказались его «Жигули».

— В ГАИ, Игорь Васильевич, он всё оформил, получил две справки: для ремонта и для Госстраха. И даже послал в Госстрах телеграмму с извещением об аварии, но оценщика ещё не приглашал… Я, может, и поторопился, но попросил установить на улице Чайковского наблюдение. За машиной, конечно. Не ровен час, приедет «техничка», увезёт в ремонт.

— Не поторопился, — сказал Корнилов. — Но всё, что ты узнал об этом Осокине… — Он в сомнении покачал головой.

— Да, в затылок не выстраивается…

— В затылок? — удивился полковник. — В какой затылок?

— В затылок к Лёве Буру и его компании. Не из той колоды этот Осокин.