«Юность». Избранное. X. 1955-1965 - Василий Аксенов

У Чалина на руках Амир-бек, он обиженно плачет, оттопырив верхнюю губу, а Чалин неумело трясет его, чтобы он не плакал. Конечно, надо отдать ребенка матери. А где же она? Сашка поворачивается, хватаясь руками за борт машины…

Она сидит на дороге, на расстеленной шубе. Над нею склонились люди в полушубках, и кто-то растирает ей колени.

Степан Щипачев

Миниатюры

МАТЬ РАССКАЗАЛА

Когда-то мать рассказала мне, что родился я в глухую декабрьскую ночь в черной бане, врытой в берег речки Полдневки. Бушевал буран.

Я живо представил себе.

Люди несут в избу теплый живой комочек, укутанный в тряпки и дырявый мужицкий полушубок. Буран с ревом налетает на них, силясь задуть только что затеплившуюся жизнь. Люди прикрывают ее собой.

Прикрыл ли я собой хоть одну человеческую жизнь?

ПО ТРЕВОГЕ

Двадцатый год.

Словно окаменевший, трубач стоит посреди двора и, запрокинувшись к звездам, трубит.

Сколько раз мы слыхали этот сигнал! Дымились морозы, бураны наваливались на холодный тифозный город, а мы по тревоге седлали коней.

В нескольких километрах от города пожар на заводе. На помощь пожарникам вызвали нас, курсантов. Тридцать кавалеристов скачут в белой морозной ночи. Перед глазами подпрыгивает светлая круглая луна…

Спешившись, мы замялись, не зная, с чего начать. Но вот мы уже работаем топорами и, обливая шинели, плещем из ведер в ненасытное шумное пламя. Один из пожарников вскрикнул и бросил брандспойт. Струя огня и пара обожгла ему лицо. Брандспойт подхватил курсант. Чтобы не загорелась на нем шинель, его обливают из другой пожарной кишки. Струя воды, как палка, колотит его по бокам и спине.

Пожар свирепствовал больше часа. Наконец, обжигая и шипя, огонь начал отступать.

Снова позвякивает стремя о стремя. Застоявшиеся кони набирают рысь. Луна поднялась уже высоко, и вокруг нее появилось мглистое белое кольцо — признак большого мороза. Шинели заледенели и стоят торчком.

Тридцать кавалеристов скачут в белой морозной ночи… Слышите? Это цокот копыт.

ДОЖДЕВАЯ КАПЛЯ

Давно, кажется, еще перед войной, я зашел на выставку нескольких наших художников на Кузнецком. Стены были увешаны огромными полотнами. В глазах рябило от красного цвета, парадной торжественности и улыбок.

Ни одно из этих полотен не задержало надолго моего внимания. Я с грустью размышлял: если художник, тщательно выписывая на груди ордена, не попытается понять, какое сердце бьется под ними, он вряд ли способен создать что-либо значительное.

Я уже собрался было уходить, но вдруг почти у самой двери заметил написанную маслом крохотную, ладони в две величиной картину в широкой ореховой раме. На ней не было ничего, кроме зеленых листьев смородины. В их темной, сумрачной гущине блестела одна-единственная дождевая капля. Я простоял у этой незаметной картины дольше, чем слонялся до этого по выставке. Мне казалось, что я стою в саду. Только что прошла гроза. Сыро. Свежо… И если я сейчас вспомнил о выставке этих художников, то только потому, что и сейчас вижу эту тяжелую, готовую скатиться с листка дождевую каплю.

Пустячок? Безделушка? А сколько ж она прибавила мне душевного здоровья, радости!

Возвращаясь домой, я удивился: как это я не замечал, что и городское небо полно звезд?

НО Я ЛЮБЛЮ…

Знаю!Вы веселый человек и любите улыбку.Я тоже ее люблю,если она не от сытого самодовольства,Уныние?Оно недостойно человека.Но я люблю грусть,эту задумчивую сеструразмышлений и замыслов.

СТИХИ

Линогравюра Ю. Васильева «Море мечты».

Николай Асеев

Наша юность

Наша юность      тем хороша,что как вешняя зорька зардела;что от ленинского шалашаей открылись      пути без предела,Наша юность      тем хороша,что с костров пионерских            сумела,свежим ветром       глубоко дыша,закалить     свою волю и тело.Наша юность      тем хороша,что мечтой      в занебесье взлетела,что ничья молодая душаот заботы     не очерствела.Наша юность      тем хороша,что глядит     неподкупно и смело,не ища   для себя барыша,за великое      борется депо.Наша юность      тем хороша,что страна     ее в славу одела,руды плавя,      покос вороша,разным знаньем       она овладела.Все препятствия       сокруша,перед трудностями не робела,как густая стена        камыша,над рекой    ее песнь прошумела.

Леонид Агеев

«В лесу появилась новость…»

В лесу появилась новость,в лесу объявился я…Стряхнула свою сосновость,еловость свою       хвоя.Береза качнула холкой.Боярышник зашумел.Испуганный дрозд защелкал.И на нос мне землемершагнул — зеленый и тощий —с трепещущего листа:он мерял дотошно точно,прихрамывая слегка.…Я новость в лесу,мне грустно.Не тутошний яг не свойдля трав,     для белого груздяпод высохшею листвой.Вниманьем обескуражен,оглядываюсь кругом…Зеленые лапы поглажу,букаху сшибу щелчком,с плеча березы губамипахучий листок сорву,набью кузовок грибами,в густую лягу траву.Под синей небесной ширьюзеленый сомкнется свод.И лес привычною жизнью,признав меня, заживет…

Маргарита Алигер

Ромео и Джульетта

Высокочтимые Капулетти,глубокоуважаемые Монтекки,мальчик и девочка — ваши дети —в мире прославили вас навеки!Не знаменитые ваши заслуги,не звонкое злато, не острые шпаги,не славные предки, не верные слуги,а любовь, исполненная отваги.Другая слава, другая победа,другая мера, цена другая…

Или все-таки тот, кто об этом             поведал,безвестный поэт из туманного края.Иные болтают: того поэтавообще никогда на земле не бывало…

Но ведь был же Ромео, была              Джульетта,страсть, полная трепета и накала.И грош цена рассужденьям             бесплодным,многоречивым и праздным спорам,был ли он графом высокородным,этот поэт,    или бедным актером.Все равно ведь Ромео так пылко               нежени так растворилась в любви             Джульетта,что жил ли на свете Шекспир               или не жил,честное слово, не важно и это!

Белла Ахмадулина

Лодка

В траве глубоко и сыро,если шагнуть с крыльца.Держу я чужого сына,похожего на отца.

Держу высоко, неловкои говорю: «Смотри!Видишь, какая лодка,синяя изнутри!

Возьмем леденцы, орехи,что у меня в столе.Посмотрим, какие рекиводятся на земле.

Есть и река смешная.Она течет далеко.Наверно, она смешалаводу и молоко.

Сахарных рыб немалов гуще ее рябой…»Но бровью поводит мама,глядя на нас с тобой.

Нам не устроить побега.Речек не увидать.Сына после обедастрого уложат спать.

Окна, закройтесь плотно,лампочка, не гори!А сыну приснится лодка,синяя изнутри.

«Я думала, что ты мой враг…»