Современный швейцарский детектив - Фридрих Глаузер

Эйч–Ар ответил сразу, но голос у него был смущенным.

— А, Мартин, привет! Как поживаешь!

Мне было не до правил приличия, поэтому я сразу перешел к делу.

— Слушай, Эйч–Ар, что со статьей?

Его ответ подтвердил: мои опасения не были напрасными.

— С какой статьей?

— Разве ты забыл, о чем мы говорили в четверг в «Старой мельнице»?

— Ах, это… — протянул он. — Видишь ли, тут все довольно сложно, такие дела быстро не делаются…

Не хотелось мне выслушивать его отговорки.

— Вы опубликуете то, что ты узнал о концерне «Вольф»?

— Да я не особенно много и разузнал…

— Я тебе помогу. Вчера ночью при загадочных обстоятельствах погиб человек, передавший информацию для ШАП, а разоблачительные материалы, бывшие при нем, исчезли. Вчера утром на меня было совершено покушение, и у меня тоже выкрали улики против концерна. Но, видно, для такой серьезной газеты, как «Нойе базлер цайтунг», все это кажется слишком авантюрным. Так переводись в отдел экономики и занимайся биржевыми курсами! Прощай, провинциальный Вальраф!

Я повесил трубку, не дожидаясь, что он скажет. Да и что мог поделать он, мелкая сошка? Недаром мой отец, говоря о нашей свободной печати, всегда вспоминал пословицу «Кто платит, тот и музыку заказывает». Бедный Эйч–Ар! Даже если бы у него в руках были достоверные факты, а также заключения экспертов и убедительные фотоматериалы, даже тогда он не смог бы опубликовать их в своей свободной газете, призванной обеспечивать свободу мнений, а на самом деле целиком зависящей от интересов базельских химических магнатов.

Я не рассчитывал застать кого–либо на месте в юридической конторе адвоката Габора, зато оправдалась моя надежда на телефонный автоответчик. Девичий голос, записанный на пленку, подробно объяснил мне, что адвокатское бюро на праздники будет закрыто, однако в неотложных случаях господину доктору можно звонить по такому–то телефону. Потом она дважды назвала тессинский номер компаньона, а затем номер самого Цукора в Санкт–Морице. Вероятно, дела у этого адвокатского бюро шли неплохо, если оба смогли обзавестись виллами для отдыха в столь шикарных местах. Надо бы и Буки лучше заняться юриспруденцией. Мне было неловко беспокоить господина доктора Цукора на его загородной вилле. Впрочем, для зимнего отдыха он мог вполне оставаться и в Цюрихе, ибо за ночь и тут прошел снег. Звук, разбудивший меня ранним утром, был шарканьем лопаты — один из прилежных жильцов соскребал снег с тротуара.

— Цукор слушает. — Голос у него был таким же зычным, как у Габора. Может, это особенность, присущая всем венгерским мужчинам?

Я многословно попросил извинения за то, что побеспокоил его во время отпуска, однако я был другом господина Месароша… Слышал ли он уже о его трагической кончине?

— Да, прискорбно, весьма прискорбно. Его жена уже сообщила мне об этом трагическом случае. Я дружил с ними обоими. Как ваша фамилия?

— Фогель, Мартин Фогель.

— Фогель, Мартин? Гм, что–то не припомню, чтобы Габор рассказывал мне о вас. Какой тяжелый удар для бедной Френи и обоих детей! Чем могу служить?

Телефонные консультации адвоката еще более дороги, чем домашние визиты врача, поэтому не удивительно, что он поспешил перейти от слов к делу. С одной стороны, я был рад, что он оказался не только адвокатом Габора, но и его другом, с другой стороны, меня смутила неделикатность Цукора. Я вкратце рассказал ему о визите Габора и спросил, где находится конверт с изобличающим концерн материалом, который был передан Цукору как другу и адвокату.

Доктор Цукор, после того как я закончил свой рассказ, выдержал довольно долгую паузу, затем откашлялся и сказал, причем уже гораздо тише, чем прежде:

— Гм, странно, звучит все это весьма таинственно и — с вашего позволения — не очень правдоподобно.

— Я сам понимаю это, господин Цукор, но если вы распечатаете письмо Габора, то вам многое станет ясно.

— Гм, в том–то и проблема. Никакого письма от Габора я не получал.

У меня перехватило дыхание.

— Не получали?

— Во всяком случае, не припомню. А когда оно послано?

Пришлось заняться подсчетами, все казалось уже таким давним. А ведь со смерти Габора минуло меньше тридцати шести часов.

— Вероятно, в четверг.

— Вот видите… — Его голос вновь сделался громким, даже торжествующим, будто он только что вырвал меня из когтей мстительного прокурора. — Значит, письмо доставлено вчера утром. Я им займусь.

— Когда? — осторожно поинтересовался я. — Для меня это очень срочное дело.

— Не беспокойтесь, господин Фогель. Вот что: завтра я попрошу кого–нибудь зайти в бюро, разыскать конверт и переслать его мне. Как только я с этим разберусь, то тут же свяжусь с вами. Куда вам позвонить?

Его неожиданная решительность и энергичность немного удивили меня. Мы еще вчера договорились с Буки, что на ближайшие несколько дней я поеду в пустующий дачный домик его родителей, так как здесь я все еще не чувствовал себя в полной безопасности.

Прикрыв трубку ладонью, я позвал Рени, чтобы спросить номер телефона в домике, который находился на берегу Фирвальдштетского озера в Беккенриде.

— 041 64 27 92? Да, спасибо, я записал, — подтвердил Цукор и вдруг добавил: — Долго ждать вам не придется. До скорого, господин Фогель.

Рени приготовила мне яичницу из двух яиц и двух ломтиков ветчины, чтобы я подкрепился на дорогу. Пока я поглощал этот запоздалый завтрак, втиснувшись за маленький столик между холодильником и стиральной машиной, из спальни послышался громкий смех. В дверях кухни появилась Рени с кальсонами, которые были велики мне по крайней мере на пару размеров.

— Это тебе, — давясь от смеха, сказала она, — чтобы не вздумал соблазнять беккенридских девушек.

— Боже мой, неужели ты не могла подарить супругу что–нибудь поизящнее?

— Для него главное — удобство. Кроме того, там будет действительно холодно.

— Ничего, я не из тех, кто «любит погорячей», [Намек на фильм «Некоторые любят погорячей» («В джазе только девушки») с участием Мерилин Монро.] — пробормотал я, отправляя в рот последний кусок ветчины. Буки предложил мне вчера позаимствовать у него немного белья для пребывания в родительском домике. Он даже предлагал мне свою машину, так как преследователям наверняка примелькался мой «опель». Никому не уступай свою жену, машину и авторучку, говаривал мой отец, когда я в годы ученичества, пока еще только овладевал профессией, просил у него машину…

Поскольку я опасался, что за входной дверью следят, то решил пройти через подвал и задний двор. Ирена вызвалась пойти вперед, чтобы посмотреть, все ли спокойно. Старенький «форд» Буки, огромный американский лимузин, подаренный ему родителями, стоял минутах в пяти ходьбы от дома, потому что найти место для парковки такой громадины всегда трудно.

Ирена выставила в коридор туго набитую дорожную сумку и вернулась на кухню.

— Надеюсь, галстуки мне в том захолустье не понадобятся? — спросил я, дожевывая яичницу.

— Не знаю, надолго ли ты там застрянешь. Армин получит результаты анализов не раньше, чем завтра к середине дня.

Отодвинув меня, она полезла в холодильник.

— Надо тебе захватить какой–нибудь еды. В Беккенриде у тебя будут только консервы.

Когда она протискивалась к холодильнику, я поймал полу ее халата, однако Рени отреагировала довольно холодно.

— Не глупи, Мартин, — она затянула поясок потуже. — Вот гляди, эту свиную шейку мне подарила одна пациентка. Поджаришь себе. Пока доберешься до места, она наверняка оттает.

Сначала мне было трудновато привыкнуть к автоматике, и моя левая нога то и дело нажимала на педаль вхолостую, но когда я выехал из города, то даже почувствовал вкус к такой езде. Да и когда нажимаешь на педаль газа, тоже чувствуешь разницу с «опелем». Тут работали восемь цилиндров со всеми их лошадиными силами, и я прямо–таки физически ощущал, как карбюратор поглощал дорогой бензин. Эту машину выпускали еще в те времена, когда на горючем не экономили.

Переодевшись в чересчур просторное, зато свежее белье моего друга, я осторожно вышел за Иреной на задний двор, оттуда по уже раскисшему снегу зашагал, то и дело оглядываясь по сторонам в поисках преследователей, к американскому лимузину цвета слоновой кости, если не считать нескольких ржавых пятен. Очистив стекла от снега, я сел в промерзшую кабину. Армин редко пользовался машиной зимой, поэтому мотор завелся лишь после нескольких попыток. Ирена предупредила меня также, что у них нет зимних покрышек.

Теперь мотор урчал, как сытая кошка, и, несмотря на ужасный сквозняк в салоне, я чувствовал себя довольно уютно в этом некогда шикарном авто. Заберусь на маленькую дачку у озера, знакомую мне по нескольким веселым летним праздникам, и буду себе спокойно дожидаться результатов анализов от Буки и звонка Цукора, думал я.