Робеспьер - Анатолий Левандовский

— Смотрите, как его приветствуют! — перешептывались между собой депутаты, и в этих словах зависть сливалась с сарказмом. Но он ничего не замечал…

Он произнес короткую приветственную речь. Затем, спустившись со ступеней амфитеатра, он подошел к группе чудовищ и поджег их. Огонь запылал. Картон и фанера быстро обугливались и обращались в прах. Он стоял и пристально смотрел на огонь, пожирающий Зло. Но что это? Костер разгорелся слишком сильно, сильнее, чем было намечено. Огонь спалил покров статуи Мудрости, и она предстала перед зрителями совершенно черной и дымящейся. Лицо Робеспьера на момент дрогнуло и исказилось. Но это был только момент…

Конвент в сопровождении всего народа направился к Марсову полю. Необычное зрелище представилось людям, усеявшим длинный путь от Тюильрийских ворот до Триумфальной арки. Впереди двигались барабанщики, конные трубачи, музыканты; потом шли люди, вооруженные пиками, катили пушки; медленно передвигалась колесница с деревом свободы и эмблемами плодородия; двумя колоннами дефилировали двадцать четыре секции; наконец шествие замыкали солдаты регулярной армии. А затем вдруг открывалось пустое пространство. И вот в этом пространстве под приветственные крики толпы медленно и одиноко шел маленький человек в белом парике и светлом костюме. Его враги в Конвенте, умышленно замедляя шаг, задерживая сзади идущих, старались как можно более увеличить расстояние между ним и собою.

— Люди! Смотрите на гордеца, смотрите на диктатора!

Но он по-прежнему, казалось, ничего не замечал. Уже в течение двух часов он как во сне плыл по реке цветов и приветствий, вырывавшихся из сотен тысяч грудей, из недр самого Парижа. Это был голос целой нации. И голос этот кричал:

— Да здравствует республика! Да здравствует Робеспьер!

Посреди Марсова поля была устроена символическая гора. Когда Конвент разместился на ней, народ и его представители исполнили сочиненный Мари Жозефом Шенье гимн верховному существу. Звуки фанфар сливались с пением пятисот тысяч людей. Молодые девушки бросали в воздух цветы. Юноши поднимали обнаженные сабли, давая клятвы не расставаться с ними впредь до опасения Франции. И среди всего этого потрясающего душу величия выделялся один маленький человек, окруженный со всех сторон пустым пространством.

Солнце клонилось к закату. Все измучились и устали. Первою схлынула толпа, спешившая оставить Марсово поле и разойтись по домам. Давка создалась невообразимая. Там и сям валялись брошенные колосья ржи и раздавленные эмблемы. Поблекшие, изможденные лица матерей напоминали о заботах, ждущих в большом городе. Праздник окончился. В начавших сгущаться сумерках двинулись в обратный путь и члены Конвента. Впереди шел Робеспьер. За ним, в некотором отдалении, двигалась нестройная масса депутатов в смятых платьях, с увядшими букетами.

Максимилиан шел полузакрыв глаза. Он безумно устал. Сейчас колоссальное напряжение дня отдавало в висках при каждом шаге. Мысли мешались… И вдруг… Не ослышался ли он?.. Не галлюцинация ли это, не бред ли усталого мозга? Нет… Сзади журчат голоса. Это какой-то хор демонов. Это злобные завывания. Это проклятия… По чьему же адресу? Напряженно, вслушиваясь, Робеспьер улавливает отдельные голоса, отдельные фразы.

— Видишь этого человека? Ему мало быть повелителем, он хочет быть богом!..

— Великий жрец! Тарапейская скала недалеко!..

— Бруты еще не перевелись!..

— Диктатор! Тиран! Справедливое возмездие настигнет тебя!..

— Будь ты проклят!..

— Смерть злодею!..

Нет, это не был обман слуха. Голоса звучали почти шепотом, но именно поэтому они выделялись из общего шума. Он даже узнавал некоторые из этих голосов, он угадывал их владельцев. Страшное оцепенение оледенило его душу. Диктатор! Тиран! Значит, они ничего не поняли. Значит, его план не удался: любовь не сплотила всех воедино. Значит, осталась страшная вражда, вражда и кровь, кровь и смерть. Верховное существо, несмотря на все горячие призывы к нему, не вняло голосу Неподкупного. Все гибнет!..

Шаги нескольких сот людей гулко звучат по мостовой. Тьма сгущается. Адские завывания нарастают. В полном отупении, в состоянии прострации движется Робеспьер. Тело и душу сковала тупая боль. Оглянуться? Нет, не надо, это ни к чему.

Семья Дюпле радостно бросилась навстречу своему жильцу, заслышав его шаги. Но едва он открыл дверь, как все остановились пораженные. Маленький, сгорбленный человек, в помятом светлом костюме переступал порог, чуть не падая от страшной усталости. Его лицо, измученное, покрытое каплями пота, казалось больным и старым. ‘Взглянув на своих близких, которых он оставил сегодня утром в таком приподнятом настроении, Максимилиан тихо сказал:

— Друзья мои, вам уже недолго осталось меня видеть…

Глава 8

Ошибка прериаля

Между 20 и 22 прериаля лежат всего один день и две ночи. Но этот короткий срок для Робеспьера был вечностью. Сколько он передумал! Сколько раз от отчаяния переходил к надежде и от надежды снова к отчаянию! Его подкосило все происшедшее. Но не в его натуре было пасовать. Он нес мир. Мира не приняли. Ладно, пусть будет война. Он не дорожит своей жизнью, но его жизнь нужна тем, кому он ее посвятил: народу. Следовательно, необходимо продолжать борьбу. Теперь он наверняка знает многое из того, о чем раньше только догадывался. В хоре дьявольских голосов, проклинавших его вечером 20 прериаля, он отчетливо различил голоса Бурдона, Тириона, Лекуантра… С ними, безусловно, связаны и другие. Робеспьер сопоставляет некоторые факты недавнего прошлого.

3 прериаля днем Комитет общественного спасения по его, Робеспьера, инициативе отдал приказ об аресте любовницы Тальена, шпионки и авантюристки Терезы Кабаррюс. В ближайшие два дня вслед за этим на него были организованы два покушения, и лишь случайность спасла Неподкупного от смерти.

Его бурно поздравляли с избавлением от опасности, ему аплодировал Конвент, ему предложили особую охрану — о злодеи!.. Лицемерный Барер в своем докладе пытался всю ответственность за покушения взвалить на плечи Питта. Но была ли здесь виновата Англия? Не находились ли люди, вложившие оружие в руки убийц, значительно ближе?.. Во всяком случае, уже на следующий день после второго из неудавшихся покушений — Робеспьеру об этом было известно благодаря тайному доносу — презренный Лоран Лекуантр, тот самый Лекуантр, голос которого вчера вечером он прекрасно распознал, составил против него обвинительный акт, подписанный восемью членами Конвента, акт, который прямо призывал к убийству «тирана»… Неужели всего этого недостаточно? Неужели суть дела не ясна? Заговор, новый заговор, тайный, коварный, неумолимый и беспощадный, опутывал Конвент. Новые мятежники готовились стать на место Дантона и Эбера. Много ли их? Кого они успели перетянуть на свою сторону? Они должны быть уничтожены, и как можно скорее. Прошлое многому научило. Их нужно прежде всего достаточно обезвредить. Их нужно лишить возможности не только нападать, но и защищаться. А для этого необходимо в первую очередь изменить самое судебную процедуру.