Пир стервятников - Джордж Мартин

Алейна, совсем заледенев на ветру, вернулась в комнату, чтобы выбрать платье для завтрака. Петир отдал ей весь гардероб своей покойной жены. Шелка, атлас, бархат, меха — она и мечтать не могла о таком богатстве, хотя почти все это было ей чересчур велико. Леди Лиза сильно располнела за годы своих беременностей, выкидышей и рождения мертвых детей. Но несколько старых платьев шились для юной Лизы Талли еще в Риверране, а другие Гретчель успешно подогнала для своей хозяйки: у Алейны в тринадцать лет длина ноги такая же, как у ее тетушки была в двадцать.

В это утро она остановила свой выбор на платье цветов дома Талли — красном и синем, с оторочкой из белки. Гретчель помогла ей продеть руки в пышные рукава, зашнуровала корсаж на спине, расчесала и убрала волосы. Вечером, перед сном, Алейна заново их покрасила. Ее природная золотистая рыжина благодаря средству тети Лизы давно уже превратилась в жженый каштан, но каждый раз, спустя короткое время, упорно пробивается у корней. Что делать, когда это средство кончится? Краску привезли из Тироша, из-за Узкого моря.

Спускаясь вниз к завтраку, Алейна заново поразилась тишине, царящей в Гнезде. Во всех Семи Королевствах не найти более тихого замка. Слуг здесь мало, все они старые и говорят приглушенными голосами, чтобы не потревожить юного лорда. У них наверху нет ни лошадей, ни собак, ни бьющихся во дворе рыцарей. Даже шаги часовых в этих бледных чертогах звучат до странности глухо. Слышно лишь, как ветер поет и стонет у башен. Когда она только сюда приехала, слышался еще шум Слез Алисы, но теперь водопад замерз, и Гретчель говорит, что он до весны не растает.

Лорд Роберт сидел в Утреннем Чертоге один и без всякой охоты возил деревянной ложкой по миске овсянки с медом.

— Я просил яйца всмятку, — пожаловался он. — Три яйца и ветчину.

Яиц у них нет, ветчины тоже. Запасов овса, пшеницы и ячменя в Гнезде хватит на целый год, но свежие продукты поставляет им снизу Мия Стоун, чья-то незаконная дочь. Теперь, когда лорды Хартии разбили свой лагерь у подножия горы, Мие через них не пробиться. Лорд Бельмор, первый из шестерых пришедший к воротам, послал Мизинцу ворона, извещая, что Гнездо больше не получит еды, пока не отправит вниз лорда Роберта. Пока еще не осада, но очень близко к тому.

— Когда Мия придет, тебе сварят сколько захочешь яиц, — пообещала Алейна мальчику. — Она привезет и масло, и дыни, и разные прочие вкусности.

— Я хочу сейчас, — продолжал дуться Роберт.

— Сейчас яиц нет, зяблик, ты же знаешь. Ешь, пожалуйста, овсянку, она тоже вкусная. — Для примера Алейна сама съела ложку, но Роберта это не вдохновило.

— Не хочу есть, — заявил он. — Хочу обратно в постель. Я совсем не спал ночью. Я слышал пение. Мейстер Колемон дал мне сонного вина, но я все равно слышал.

Алейна отложила ложку.

— Будь пение, я бы его тоже слышала. Тебе приснился сон, вот и все.

— Нет, не сон. — Глаза мальчика налились слезами. — Это пел Мариллон. Твой отец сказал, что он умер, а он живой.

— Он правда умер. — Слова Роберта пугали ее. Довольно и того, что он такой хилый и хворый, — что, если он к тому же повредился умом? — Это правда, зяблик. Мариллон очень любил твою леди-мать и не мог жить после того, что с ней сделал. Вот он и шагнул в небо. — Тела она не видела, как не видел и Роберт, но не сомневалась в смерти певца. Это лорды Хартии убили его, подняв свой вздорный мятеж.

— Но я каждую ночь его слышу! Даже когда закрываю ставни и прячу голову под подушку. Зря твой отец не отрезал ему язык. Я говорил ему, а он не послушался.

Язык был оставлен ему для признаний.

— Будь хорошим мальчиком и кушай овсянку, — попросила Алейна. — Для меня.

— Не хочу овсянку. — Роберт запустил ложку через всю комнату. Она попала в гобелен и запачкала белую шелковую луну. — Лорд хочет яиц!

— Пусть лорд ест овсянку и скажет спасибо, — сказал Петир Бейлиш, появившись в дверях вместе с мейстером Колемоном.

— Слушайтесь лорда-протектора, милорд, — поддержал мейстер. — Ваши лорды-знаменосцы поднимаются на гору, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение, и вы должны подкрепить свои силы.

Роберт потер глаза.

— Отошлите их прочь. Не хочу их видеть. Если они явятся, я их отправлю в полет.

— Мне бы хотелось того же, милорд, однако я обещал, что здесь им не причинят вреда, — сказал Петир. — Как бы там ни было, уже поздно отсылать их обратно. Они, вероятно, уже добрались до Каменного Замка.

— Почему они не дают нам покоя? — жалобно спросила Алейна. — Мы им ничего дурного не сделали. Что им нужно от нас?

— Самую малость — лорда Роберта и Долину, — улыбнулся Петир. — Их будет восемь — с ними лорд Нестор, который служит проводником, и еще Лин Корбрей. Сир Лин не тот человек, чтобы усидеть на месте, когда дело пахнет кровью.

Алейну это вряд ли могло утешить. Лин Корбрей убил на поединке почти столько же человек, сколько в бою. Она знала, что он получил свои шпоры во время восстания Роберта, сражаясь сперва против Джона Аррена у ворот Чаячьего города, а затем под его знаменами на Трезубце, где он сразил принца Ливена Мартелла, белого рыцаря Королевской Гвардии. По словам Петира, принц был уже весь изранен к тому времени, как ход битвы привел его к последнему танцу с Покинутой. «Но с Корбреем об этом лучше не заговаривать, — присовокупил к своему рассказу Мизинец. — Те, кто пытался, получили случай расспросить на этот счет самого Мартелла — глубоко в преисподней». Если хотя бы половина того, что она слышала от стражи Гнезда, правда, то Лин Корбрей опаснее всех шестерых лордов Хартии, вместе взятых.

— Зачем он сюда поднимается? — спросила Алейна. — Я думала, Корбреи за вас.

— Лорда Лионеля мое правление устраивает, но у его братца на все свои взгляды. Это Лин на Трезубце выхватил Покинутую у раненого отца и убил человека, нанесшего рану. Пока Лионель оттаскивал старика в тыл к мейстерам, Лин возглавил атаку на дорнийцев, грозивших левому крылу Роберта, разнес их ряды и убил принца Ливена. Поэтому старый лорд, умирая, завещал Покинутую младшему сыну. Лионель, получивший земли, замок, титул и деньги, все еще полагает, что его незаконно лишили наследия предков, в то время как Лин… словом, Лионеля он любит не более, чем меня. Недаром же он так рьяно искал руки Лизы.

— Я не люблю сира Лина, — вмешался Роберт. — Отошлите его вниз. Я его не пущу сюда. Матушка говорила, что наше Гнездо неприступно.

— Ваша матушка скончалась, милорд, и Гнездом вплоть до вашего шестнадцатилетия буду управлять я. Принеси его милости другую ложку, Мела, — приказал Петир сгорбленной служанке, маячившей у ведущих на кухню ступеней. — Он еще не доел овсянку.