Опасное наследство - Элисон Уэйр

— Миледи Хантингдон, мы снова встретились, — сказала мать Генриха, когда Кейт сделала реверанс, не отрывая глаз от ее строгого лица. — Я вижу, вы познакомились с моим питомцем герцогом Бекингемом. Идемте, юный лорд, уже поздно, и вы, наверное, слишком долго задерживали графиню своими разговорами.

— Я рассказывал ей про то, как мой отец собирался убить узурпатора.

— Ну-ну. Уверена, что миледи было крайне интересно узнать об этом. — Леди Маргарита улыбнулась Кейт холодной улыбкой.

— Еще бы неинтересно! Графиня спрашивала о восстании моего отца, — сообщил мальчик.

— В самом деле? — Опекунша герцога переглянулась с человеком, ее сопровождавшим. — Что ж, миледи, благодарю, что развлекли этого юного щеголя. Боюсь, он иногда дает волю языку и рассуждает о делах, которые выше его понимания. — При этих ее словах юный герцог скорчил недовольную гримасу.

— Идемте, — сказала ему леди Маргарита. — Пора помолиться — и в кровать. Доброго вам вечера, леди Хантингдон. Если этот молодой человек снова побеспокоит вас, постарайтесь выбрать для беседы какую-нибудь более подходящую тему.

Кейт истолковала это как предупреждение. Как некстати, что леди Маргарита застала ее за разговором на столь скользкую тему с юным Бекингемом. Уильяму лучше не знать об этом разговоре, он наверняка придет в бешенство. Тем более что муж вообще строго-настрого запретил ей выходить из покоев. С другой стороны, она ведь не сказала ничего такого, что хоть отдаленно напоминало бы измену, — всего лишь задала несколько вопросов, которые можно объяснить элементарным любопытством. Мальчик первым упомянул своего отца, да и говорил по большей части именно он. Так что вменить ей в вину абсолютно нечего.

Вернувшись тем вечером, Уильям, к удивлению Кейт, привел с собой незнакомку — явно даму высокого положения. Это была стройная женщина средних лет с бледным, странно знакомым лицом, еще сохранявшим следы выдающейся красоты. На ней были отороченное мехом темное платье из мягкой шерсти и новомодная накидка с капюшоном. Незнакомка внимательно разглядывала Кейт и, казалось, явно чувствовала себя не в своей тарелке.

— Я привел к тебе гостью, — тихо сказал Уильям. — Эту даму зовут госпожа Катерина От. Она — твоя родная мать.

Кейт в полном недоумении и смятении смотрела на женщину, и самые разные чувства переполняли ее грудь. Теперь она поняла, откуда ей было знакомо лицо посетительницы: оно напоминало ее собственное.

— Но как?.. — Она запнулась.

— Моя дорогая, я решила разыскать вас, — пояснила гостья. — Пока был жив ваш отец, я знала, что вы ни в чем не нуждаетесь. И это радовало мое сердце, потому что я не могла играть никакой роли в вашей жизни. Мой муж ради наших сыновей простил меня за… за то, что случилось, и не хотел, чтобы ему об этом напоминали. Он потребовал, чтобы все осталось в прошлом. Я сначала сопротивлялась, но моя непокорность дорого мне обошлась. И… вы же знаете, что у женщины в таких вещах нет выбора.

Кейт кивнула, непроизвольно бросив взгляд в сторону Уильяма. Он стоял, бесстрастно взирая на них. Она удивилась, что муж вообще допустил эту встречу.

Кейт поняла, что у ее матери была нелегкая жизнь, что та, видимо, долгие годы расплачивалась за совершенный грех. Это было видно по лицу Катерины От — многочисленные переживания оставили на нем морщины.

— Я знала о вашем замужестве, — продолжала Катерина От. — Мы живем в Хартфордшире, но у моего супруга и его семьи есть связи при дворе, поэтому мы в курсе большинства событий. И Джеймс был настолько мил, что сообщил мне о вашем браке с милордом Хантингдоном. Я была так рада за вас: прекрасный выбор. — Она осторожно улыбнулась Уильяму. — Потом я узнала, что Ричард был убит при Босворте. Вы не должны думать, миледи, что я не любила вашего отца. Я никогда не говорила ему о своих чувствах, потому что понимала: он не отвечает мне взаимностью. Ричард так и не узнал о моей любви. — Голос ее замер на этой грустной ноте. Кейт не сомневалась, что так оно и было, ибо прекрасно помнила слова отца о том, что он и госпожа От не любили друг друга.

— Прошу вас, садитесь, — пригласила Кейт.

Катерина От беспокойно улыбнулась и села на табуретку у огня.

— Узнав о смерти вашего отца, я забеспокоилась о вас. Боялась, что без его протекции жизнь станет для вас трудной. А когда Джеймс сказал, что мы поедем в Лондон на коронацию, я решила, что должна вас увидеть, если получится. Подумала, ваш муж наверняка будет здесь как слуга короля, и понадеялась, что вы приедете вместе с ним. И вот, как только мы обосновались в Лондоне — Джеймс снял комнаты на Флит-стрит, — я по секрету от него послала письмо вашему супругу во дворец, прося о встрече. И он согласился, да благословит его за это Бог.

Уильям покраснел и неловко пробормотал что-то вроде того, что он, мол, был рад услужить и не видит в этом никакого вреда.

— Моя дорогая, — сказала Катерина От, — если я смогу сделать для вас что-нибудь, что в моих скромных силах, я готова. Понимаю, теперь уже слишком поздно и я никогда не смогу стать для вас настоящей матерью. Но, по крайней мере, я бы хотела быть вашим другом. И позвольте заверить, что до тех пор, пока я жива, я всегда буду счастлива помогать вам. — С этими словами гостья поднялась и распростерла объятия.

С криком счастья Кейт бросилась к ней. Это было похоже на возвращение домой.

Вскоре Уильям отправился на ужин к королю, а мать с дочерью проговорили много часов. Они рассказали друг другу истории своих жизней, они смеялись, плакали и никак не могли расстаться. И Кейт вдруг поймала себя на том, что делится с этой милой леди, которая, как это ни невероятно, была ее родной матерью, своими сомнениями и страхами, связанными с исчезновением принцев. Кейт инстинктивно чувствовала, что может довериться ей.

— До меня тоже доходили эти гнусные слухи, — призналась Катерина От. — И конечно, я им не верила. Дикон, которого я знала, не был способен на такое.

До чего же обрадовалась Кейт, услышав это.

— Ах, как бы я хотела поговорить с королевой Елизаветой, ей наверняка что-то известно, — сказала она. — Но, боюсь, в моем нынешнем положении это вряд ли возможно.

— Я должна была посетить ее сегодня, — ответила ей мать. — Именно это я и сказала Джеймсу. И я в самом деле должна увидеть Елизавету, прежде чем муж приедет за мной. Я знаю ее много лет. Они с Джеймсом двоюродные брат и сестра. Я спрошу ее, сможет ли она вас принять.

— Вряд ли Елизавета захочет меня видеть. Я как-никак дочь ее врага. Да и Генрих Тюдор не питает ко мне симпатии. Он считает, что я скрываю какие-то важные сведения о принцах… Может быть, он даже воображает, что я замыслила против него заговор! А на самом деле я всего-то хочу узнать правду о своем отце.

— Тогда, миледи, я сама спрошу у Елизаветы, что ей известно, и вернусь к вам завтра утром в одиннадцать часов.

А Джеймсу скажу, что его кузина пригласила меня отобедать с ней.

— Правда? Это было бы так мило с вашей стороны, — обрадовалась Кейт. — И пожалуйста, не обращайтесь ко мне на «вы» и не говорите «миледи»! Я ведь ваша дочь и хочу, чтобы вы обращались ко мне по имени, которое носим мы обе.

Катерина От посмотрела на нее влажными глазами:

— Тогда ты в свою очередь должна звать меня Кэт — так меня обычно называли в семье.

— Нет, — возразила Кейт. — Я буду звать вас просто мамой.

Катерина

Октябрь 1561 года, лондонский Тауэр

— Миледи, привезли мебель, выписанную королевой из Уордроба, — сообщает мне сэр Эдвард.

Наконец-то! Теперь я смогу покинуть Белл-Тауэр и перебраться в более приличные условия.

— Благодарю вас за беспокойство, сэр, — говорю я, недоумевая, почему лейтенант поглядывает на меня смущенным взглядом. — Я уверена, что привезенными вещами вполне можно пользоваться.

— Видите ли, миледи, гм-м-м… меня… э-э-э… несколько обескураживает этот дар. Большинство вещей старые и пришли в негодность.

— Я уверена, что ее величеству об этом неизвестно и у нее на уме было совсем иное, — поспешно вставляю я.

— Вы просто читаете мои мысли, миледи, — отвечает лейтенант, но, когда наши глаза встречаются, они говорят совсем иное. — Я прикажу принести все, и вы сможете выбрать то, что сочтете нужным.

Он провожает меня в подготовленные комнаты. Стены здесь обиты дубовыми панелями, а зарешеченные окна довольно просторны. Правда, выходят они на лужайку Тауэра и часовню. Я знаю, что всякий раз, глядя в эти окна, я буду вспоминать о своей несчастной сестре. Но здесь мне будет куда как удобнее, и, главное, моему сыну эти комнаты подходят гораздо больше, чем Белл-Тауэр.

Мебель, присланная в дар королевой, и в самом деле совсем ветхая. Шесть гобеленов могут закрыть стены и воспрепятствовать сквознякам, но им, наверное, уже лет сто, не меньше. Два турецких ковра наверняка знавали лучшие времена, но теперь сильно запачкались и пообтрепались. Дубовое кресло грозит рухнуть, древесина потрескалась, а сквозь дыры в протертой золотистой материи сиденья и подлокотников видна набивка. На кресле лежит бархатная подушка с уродливым темным пятном посередине.