- - Клэнси Том

Джек не имел понятия.

- Мистер Гэлбрайт, я скажу вам предельно честно, - сказал Джек. - Я не уверен, но я бы не стал ждать, что ФСБ выпишет вам чек на миллиард двести миллионов долларов, если все это станет известно.

- Не могу вспомнить, когда я последний раз говорил эти слова, но в данный момент меня волнуют не деньги, - ответил Гэлбрайт.

Райан был рад, что Гэлбрайт все понял.

- Для аналитика вы очень храбрый парень, - сказал Гэлбрайт. Джек улыбнулся, на мгновение подумал об отце, а потом сказал:

- У меня есть друзья.

- Кто это?

- Те, кто прикроют мне спину, если русские снова придут за мной.

- Они же не подчиненные Кастора, верно? - спросил Гэлбрайт.

- Нет. Почему вы спрашиваете?

Шотландец заметно напрягся.

- Потому что я опасаюсь осложнений.

- Каких осложнений? - поднял голову Джек.

- Утром я позвонил Хью и спросил, зачем его младший аналитик решил полететь в Эдинбург на встречу со мной.

Джек застонал.

- Я же просил о приватной встрече, исключительно между нами. И именно насчет Кастора я и беспокоился.

Гэлбрайт вскинул руки.

- Это понятно сейчас. Но не тогда.

Джек подумал, что прежде всего это означало, что ему следовало уносить отсюда ноги.

- Еще вопрос, - сказал он. - На какой номер вы ему звонили?

Шотландец вытащил мобильный телефон из кармана. Он прокрутил список набранных номеров, а затем протянул телефон Райану.

- Хочешь позвонить ему?

- Нет. Но у меня есть знакомый, который может выследить его через телефон. - Джек прямо взглянул на Гэлбрайта. - В данный момент, я хочу встретиться с Хью Кастором лицом к лицу.

ГЛАВА 75

Тридцать лет назад

Выйдя под дождь из своей гостинцы в Берлине, аналитик ЦРУ Джек Райан нашел небольшой ресторанчик, все еще открытый в 11 вечера, и купил еды, состоящей из колбасы, картошки-фри и большого бокала 'Пилснера'. Он сидел за столом, с удовольствием ел и смотрел на мрачную улицу. Несколько минут спустя он достал карту, чтобы сориентироваться, и понял, что находится всего в нескольких кварталах от того места, где сегодня рано утром произошла перестрелка на Шпренгельштрассе.

Хотя когда он вышел из ресторана, уже была половина двенадцатого, он решил пройти пять кварталов, отделявших его от квартиры РАФ.

Ему потребовалось менее десяти минут, чтобы найти нужное здание, и его поразило, насколько это было безлюдное место. Накануне он полагал, что все дело было в полицейском оцеплении, но сегодня, когда оцепления уже не было, здесь было практически так же глухо. Помимо случайных такси, медленно проезжающих мимо и пары пенсионеров, выгуливавших собак под зонтиками, Райан не увидел на Шпренгельштрассе никого.

Приблизившись под холодным дождем к нужному перекрестку, Джек заметил полицейскую машину, припаркованную перед зданием. Он не видел никого в салоне, но двигатель машины работал, так что он решил, что полиция присутствовала здесь, чтобы держать любопытных подальше от места перестрелки.

Джек отступил в темный дверной проем в здании на северо-восточном углу Шпренгельштрассе и Тегелерштрассе. Оттуда он мог видеть весь перекресток.

Ворота авторемонтной мастерской были закрыты, что не стало для него неожиданностью. Ни в одном из окон большого кирпичного здания не горел свет. Окна на верхних этажах, выбитые во время перестрелки почти сутки назад, были затянуты блестящей черной тканью.

В этот момент он осознал, что хотел бы еще разок взглянуть на квартиру. Даже будучи уверен, что BfV забрала все, представляющее ценность с точки зрения разведки, Джек задумался, а нет ли шанса, что они пропустили что-то, какую-то крошечную вещь, способную связать Марту Шёйринг, погибшую в Швейцарии, с русскими.

Райан задумался, что бы это могло быть. Он не был полицейским, как его отец, и осмотр места преступления не был его сильной стороной, поэтому он подумал, что ему нужно найти что-то совершенно очевидное, вроде фотографии Марты на Красной площади. Только это могло стать тем 'дымящимся пистолетом', который он искал.

Шансов ноль, сказал он сам себе.

Тем временем, к припаркованной на улице полицейской машине подъехала еще одна и остановилась. Оба водителя открыли окна и начали о чем-то говорить. Джек, стоя в тридцати метрах от них, услышал приглушенные голоса и заметил вспышку, когда один из полицейских закурил.

Джек отошел от двери и двинулся по Тегелерштрассе вдоль здания. За углом он с удивлением обнаружил, что пожарная лестница, по которой он поднимался накануне, была не полностью убрана. Он понял, что если есть охота, он мог бы подтянуться и зацепить ее изогнутой ручкой зонта.

Убедившись, что полицейские в машинах за углом не могла его увидеть, и зная, что они отвлеклись на разговор, а также поняв, что никакого предварительного плана у него нет и не было, Джек решил забраться по пожарной лестнице и проникнуть в здание. Он понимал, что полицейские могут заглянуть за угол в любой момент, хотя и сомневался, что они согласятся выбраться из сухих и теплых машин в ближайшие несколько минут.

Тем не менее, Джек не потянулся к лестнице немедленно, вместо этого он прошел еще немного вперед, оставаясь сухим под зонтом, хотя и начиная потеть изнутри от мысли лично осмотреть квартиру, использовавшуюся Фракцией Красной Армии. Дважды он сказал сам себе бросить эту затею, но оба раза приходил к выводу, что даже если, что маловероятно, полицейские поймают его, он отделается мелкими неприятностями. На следующий день его явно допросят несколько человек из BfV, которые изрядно его обматерят, но это не шло ни в какое сравнение с перспективой удовлетворить свое любопытство и взглянуть на квартиру лично.

Решаясь, он прошло полквартала по улице. Затем остановился, развернулся, и направился к пожарной лестнице, обводя взглядом все здания в поисках тех, кто мог его заметить.

Никого.

Подойдя к лестнице, он зацепил ее зонтиком и медленно и аккуратно опустил. Затем бросил зонт между парой почти голых кустов и начал подниматься.

Окна на втором этаже были выбиты прошлой ночью. Именно здесь Джек стрелял в снайпера, засевшего в двух кварталах отсюда на Шпренгельштрассе. Вместо стекла в раму был вставлен кусок картона, обернутый черным брезентом. Джек без проблем отодвинул картон и забрался в здание. Бросив взгляд на пустую заливаемую дождем улицу, он вставил картон на место

Все было, как прежде. Было так же тихо, но, хотя прошлой ночью здесь так же было темно, сейчас здесь не было ни одного источника света.

Боязнь темноты была естественным чувством, кроме того, причин боятся не было, так как здание пустовало и было прикрыто полицией, но направившись к лестнице на третий этаж, Джек ощущал, что сердце бешено колотится.

По сравнению с кромешной тьмой в зале и на лестнице, третий этаж был относительно хорошо освещен благодаря большим окнам во всех четырех стенах. Некоторые стекла были выбиты и тоже забраны картоном в полиэтиленовой пленке, но часть уцелела, так что Джеку не составило труда пройти через художественную студию, чтобы добраться до лестницы в квартиру на четвертом этаже.

Джек собрался, и двинулся в квартиру РАФ. Как и в коридоре на втором этаже, он едва мог видеть свои руки. Однако он вспомнил, что вчера все окна в квартире были выбиты выстрелами или разрывами гранат и предположил, что раз окна были закрыты внизу, то это было сделано и здесь. Он начал шарить по сторонам, пока не нашел настольную лампу. Он включил ее и не удивился, поняв, что она не работала.

Несколькими секундами позже он обнаружил еще какой-то шнур, ведущий, как оказалось, к настенной лампе, не разбитой в хаосе вчерашнего боя.

Он взял покрывало с одного из кресел и накрыл им лампу, так, чтобы она лишь немного освещала ближайшее пространство.

Гостиная показалась ему меньше, чем в прошлый раз, так как он был один. Десяток полицейских, спецназовцев и британских контрразведчиков создавали ощущение большого помещения. Теперь эта была просто комната пять на пять метров, с очень дешевой мебелью, в основном, разбитой, и стенами, изрешеченными пулевыми отверстиями. На полу был нарисован контур тела, лежавшего на боку, простерев руки в одну сторону и ноги в другую, напоминая, таким образом, букву S. Джек вспомнил, что тело принадлежало женщине по имени Ульрике Рёбенс, он прочитал это имя в отчете вчера. Он вспомнил, что вчера видел ее простреленное несколькими пулями тело и лежавший рядом автомат.