Цели и средства - Gamma

— И должны были передать Ковену, – повторил Северус. – Наше драгоценное министерство само нарушает закон.

— Помнится, ты не возражал против незаконных действий в отношении Сириуса Блэка, – отрезал Старик.

Северус стиснул фарфоровую ручку до боли в пальцах. О да, он не возражал. Он начал возражать чуть позже, когда решил, что пожизненное заключение в Азкабане – слишком мягкая кара для предателя Блэка. Почему не поцелуй дементора? Или даже лучше – почему он не сумел скрыться от авроров? Будь он на свободе… Северус бы его нашел, и тогда Азкабан показался бы этому псу курортом.

— Лучше спроси, как он выбрался, – продолжал Старик.

В обмен на информацию. Это значит – слил кого‑то, что Северус и озвучил.

— Мульцибера, Розье, Руквуда, Долохова, Трэверса и тебя.

Он все‑таки отломил эту чертову ручку. Старик взмахнул палочкой.

— Я дал показания по поводу тебя. Как видишь, тебя даже не вызывали в суд.

— Спасибо, – выдавил Северус.

За что, собственно? Толку‑то директору его сдавать… Потерять зельедела, декана проблемного Дома и преданного помощника? Прав ты был, Игорь, моя школа – моя крепость. Только вот зачем имя назвал?

Северуса ведь и в суд не таскали тогда, в прошлом году. Только однажды явилась делегация из министерства, Крауч и пара хмурых авроров, поинтересовались, знает ли Дамблдор, что его нынешний зельедел в прошлом был у Сами–Знаете–Кого на посылках. Старик даже улыбаться не стал, очень серьезно пересказал Краучу легенду о «связался по молодости, раскаялся, переметнулся еще задолго до падения».

— И с чего вы взяли, что ему можно верить? – вздохнул старший аврор, кажется, Белл.

— Он мне принес нерушимую клятву, – Дамблдор улыбнулся впервые с начала разговора.

Потом, когда посетители исчезли в камине, он обернулся к Северусу.

— Извини за клятву. Им так понятнее.

Больше его не трогали, даже после признания Игоря, получается, его и упрекнуть было не в чем, он не причинил Северусу никакого вреда, вот только во рту тухло, а в голове одна мысль: уж от кого не ожидал…

Два месяца спустя за завтраком большой усталый филин опустился на спинку его кресла и выронил на стол длинный конверт. Старик скользнул взглядом по непривычным значкам кириллицы, хмыкнул.

— Приглашение на работу от новоизбранного директора Дурмштранга?

Северус застыл с письмом в руке. Старик, видимо, довольный произведенным эффектом, отпил из кубка и добавил:

— Боюсь, Северус, тебе придется отказаться. Ты нужен здесь.

Но он ошибался, в письме не было приглашения на работу, только цветная бумажка с рекламой салона «Радость», стрижка и маникюр, каждое воскресенье – подарки для постоянных клиентов. Слова «каждое воскресенье» жирно обведены.

Северус пропустил следующее воскресенье – на всякий случай, из соображений безопасности и немного из вредности. К следующей неделе была готова легенда о срочной и необходимой поездке в Лондон.

Он аппарировал из Хогсмида на бухарестскую улочку, свернул и решительно потянул на себя дверь с табличкой «Закрыто». Дверь послушно открылась.

Ольга сидела над чашкой кофе размером с хорошую миску, печально подперев щеку рукой. Игорь маялся в кресле напротив.

— Слава Богу, kochanie, – Ольга всплеснула руками, отодвинула чашку и запахнула плотнее пушистый халат. – Если б ты не пришел, он бы сидел здесь до скончания века. Третье воскресенье он не дает мне ни выспаться, ни в Брашов съездить.

— Я не мог вырваться раньше.

Северус поклонился, поймал ручку ясной пани – в присутствии Ольги вспоминалось все, чего нахватался в малфоевской гостиной. Игорь кашлянул.

— Я вас оставлю, извините, – объявила Ольга. – Как поговорите, Томек вас проводит. Или вы останетесь? Нет? Как жаль.

Северус повесил заглушку на дверь, сел на Ольгино место. Он готовился к разговору, он старательно вспоминал все ругательства и то оглушенное состояние, когда Старик сказал – «и тебя». Он проигрывал этот разговор десятки раз за прошедшие недели – и теперь молчал. Игорь смотрел на забытую чашку, а Северус – на его висок, где в густо–черных волосах пряталась седина.

— Князюшка… – шепнул он.

«Не трудись», – хотел сказать Северус и замер. Дежавю налетело, как Хогвартс–экспресс на полной скорости.

— Тебе ведь все равно не повредило, тебя сам Старик защищал, тебя небось даже в суд не притащили.

— Зачем ты тогда?.. – поморщился Северус.

— Чтоб они видели – я раскаиваюсь! – вскинулся Игорь. – Что я порвал с прошлым, полностью, что я хочу помочь министерству. Ты понимаешь, это был мой единственный шанс! Все сдавали друг друга, добровольно или нет, ваш министр дал отмашку применять запретки, я сказал что знал, добровольно, и меня отпустили. Если бы я промолчал, через неделю или месяц сдал бы всех под «круциатусом» и вернулся в камеру. В вашу проклятую английскую тюрьму. Я даже не мог написать Круму…

Игорь вдруг наклонился, цепко ухватил Северуса за мантию, заглянул в лицо.

— Хочешь знать, где я был? – прошипел он. – Посмотри, ты же умеешь, он тебя учил! Посмотри!

Северус поймал взгляд, сосредоточился… Legilimens.

…Мокрые каменные стены, свист ветра, в зарешеченном окне – свинцово–серое море, тяжелые волны до самого горизонта, серое небо – как каменная крышка. За стеной кто‑то кричит, мерно, почти равнодушно. Холодно, стыло, страшно…

Северус отвел глаза, глубоко вдохнул теплый душистый воздух в комнате и поежился. Игорь сел обратно, спрятал руки в рукавах роскошной мантии.

— Я… рад, если смог оказаться полезным, – неловко проговорил Северус.

Что еще было говорить? Прощаю, мол? Прощать нечего. Он, Северус, предал их всех еще раньше, и если будет нужно… когда будет нужно, предаст снова.

— Я не знал, что ты был в Азкабане, – добавил он.

— Хочешь, я тебя заберу в Дурмштранг? – перебил Игорь.

Северус покачал головой.

— Не могу. Я должен быть здесь.

— Передумаешь – приезжай.

Северус поднялся: пора было возвращаться в Лондон, подтвердить легенду.

— Увидимся, – сказал он, чтобы не уходить молча, и, хотя увиделись они через тринадцать лет, он часто мысленно возвращался к этому разговору. Вернее, к тому кусочку чужой памяти. Он нырял туда, как в ледяную черную воду, и выныривал, охваченный злобной радостью. Там, в этом аду – Блэк. Там ему и место.

А Лили – в лучшем мире, с его матерью. Они его ждут вдвоем, и дождутся, но не сейчас, потому что пока он нужен здесь, он должен присмотреть за мальчиком.

А Поттера нет вовсе, он умер.

…ошибочно принимают за игры либо ухаживания, на самом деле выслеживание дичи…

Эван вломился в кабинет, даже забыв назвать пароль и спросить разрешения. Тяжело дыша, он распахнул дверь и замер на пороге, будто наткнувшись на взгляд Минервы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});