Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

Рукотворное солнце медленно угасало. В небе кружил Аскутахэ, готовясь слиться со своими воинами воедино и бросить их на замешкавшихся паттов.

Сын Тремгора, не мешкая больше ни мгновения, накинул на плечи кожу Леворго. Она сама льнула к нему, плотно обволакивая руки, ноги и туловище. Кожа с головы Хранителя Шара легла на макушку Элиена плотным капюшоном.

Тотчас же мир вокруг него начал стремительное перевоплощение. Элиен больше не осознавал себя Элиеном, сыном Тремгора. Сердца Силы Элиена и Леворго слились воедино и составили одну размеренно пульсирующую сферу. Человек в человеческой шкуре увидел вещи такими, какие они есть.

Он видел все. Впереди были приобретшие абсолютную прозрачность стены каменного купола, внутри которого ровным белым светом сияла Чаша. Она была подвешена в пустоте, а под ней в глубь земли ввинчивался бездонный черный колодец, стены которого судорожно сжимались от Дыхания Хуммера.

От колодца на север уходил Путь Силы, в точности совпадавший с Трактом Хуммера, который сын Тремгора видел как пребывающую в вечном движении черную реку. Она текла все дальше и дальше на север, плавно поворачивала на запад и исчезала где-то в мрачных недрах варнагской цитадели Урайна, Башни Тайа-Ароан.

Там, в непроглядном мраке, едва заметно горела бледная звезда. Шет окс Лагин, Брат по Слову, Звезднорожденный. Элиен почувствовал его боль, его нескончаемую муку, и все обновленное существо сына Тремгора всколыхнулось горячей волной ярости.

Элиен больше не чувствовал ни страха, ни сомнений, ничего. Он сорвался с места и побежал, огибая пробуждающихся кутах стремительной кометой, вкладывая в бег все свои силы, и кожа Леворго десятикратно умножала их, отдавая Звезднорожденному всю себя без жалости и без остатка.

Где-то за спиной ликующе закричал Аскутахэ. Ему ответили несколько сотен глоток его неразумных собратьев.

К Урайну стремительно приближался рослый воин в человеческой шкуре. Ничего подобного никогда не видел даже он, властелин Земли Герва, завсегдатай Лон-Меара.

Это была страшная магия, высшая ступень Освобождения от Формы, и только Хуммер однажды пользовался ею в войне с Лишенным Значений. Он поплатился за это вечным сном. Неужели Леворго достало решимости возложить свое могущество на плечи Звезднорожденного?

“Хорошо, – мысленно кивнул Урайн незримому Леворго, – очень хорошо. Скучно не будет”.

Элиен остановился в десяти шагах от Урайна. Отчего тот не подходит ближе, не бросается на него разъяренным сергаменой, как это свойственно буйному северянину?

Противники испытующе глядели друг на друга. Серьга в ухе Урайна пылала магнетическим светом, но Правитель герверитов видел, что Элиен сейчас совершенно неуязвим для Пожирающего Волю, который был заточен Хуммером в зеленом камне серьги.

Вместо того чтобы подойти к нему ручным ягненком и, пав на колени, отдать Урайну змеистый меч, сын Тремгора с недоброй усмешкой сплюнул себе под ноги. Острие его клинка начертало в воздухе знак Тета.

Здесь, в Круге Чаши, все вещи вели себя сообразно изначальным предопределениям. Размашистая шестиугольная звезда Тета разгорелась гибельным светом и полетела в лицо Урайну.

Тот разом извлек из ножен оба своих клинка. Их лезвия выписали в воздухе замысловатый вензель – и разрубленный в клочья знак Тета упал к ногам Урайна. Извивающиеся раскаленные нити были мгновенно поглощены Кругом Чаши.

– Любезный брат мой, – сказал Урайн, делая два шага вперед, – я всеми силами пытался оградить твою жизнь от твоей же собственной глупости, но теперь уже поздно. Ты зашел слишком далеко. Тебе остается только утолить мой голод.

Урайну следовало меньше болтать. Элиен не собирался утолять ничей голод. Не было у него таких планов на сегодня. Меч Леворго перестал быть мечом. В руках сына Тремгора теперь извивался длинный стальной бич.

Элиен заметил неподдельный испуг в глазах своего врага. Хлесткий удар – и петля затянулась на ледяной шее Урайна, обжигая ее одухотворенной сталью. Элиен резко дернул рукоять бича на себя. Правитель гер-веритов упал на колени.

Урайн взмахнул Когтем Хуммера, но тот, звеня, отскочил от тонкого, но закаленного волей Звезднорожденного бича. Клинок Эллата тоже отказал в повиновении своему новому хозяину. Его отковали для борьбы с Хуммером, а не для службы ему. Урайн был бессилен, а петля все сильнее затягивалась на его горле.

– Синнагэ… – прохрипел Урайн. Сын Тремгора, напрягая все силы, потянул Урайна к себе.

Один шаг. Еще два.

– Дацнаннамах… инно-ммаа… – Голос Урайна становился все тише.

Магический плащ Урайна обратился огромной присоской. Правитель герверитов прильнул всем телом к гладкому Кругу Чаши.

Но и это не помогло. Урайн продолжал скользить к роковому пределу Знака Разрушения.

Еще шаг. Остался всего лишь один.

Перед Урайном открывалась бездна, доступная взору Элиена, Звезднорожденного.

– Аиннарага-мма… – прошептал Урайн.

Синнагэ дацнаннамах инно-ммаа аиннарага-мма. “Сила убитых мною, приди ко мне, пребудь со мной”. Истинное Наречие Хуммера.

Урайн изменился. Будто бы по отражению луны в озере ударили веслом, и.когда волнение улеглось, вместо луны из глубин поднялось солнце: таким увидел это превращение Элиен. Петля сорвалась – она прошла сквозь пустоту, – и сын Тремгора упал на спину.

Теперь Урайн был более чем один, более чем десять, более чем тысяча.

Над сыном Тремгора угрожающе перетаптывалось на бесчисленных ногах непостижимое существо. Если бы множество сколопендр собрались вместе и-ерослись между собой, могло бы получиться нечто подобное.

Каждая “сколопендра” была составлена из сотен человеческих тел, чьи доспехи сплавились воедино и образовали неделимую целостность. Тела не имели голов, но лица воинов были словно бы выгравированы на панцирях, и новое зрение Элиена узнало многих.

Даллаг, первая жертва кутах, которую сын Тремгора увидел в своей жизни. Харренские браслетоносцы, павшие на берегу Сагреалы. Грюты из царской охраны, убитые кутах в жарком месяце Алидам.

Кутах, застреленный Урайном на гребне варнагской стены. Множество незнакомцев – дугуны, таркиты, ноторы и, конечно, гервериты. Отказавшие в повиновении или выказавшие малодушие перед лицом врага.

Один герверит показался Элиену чем-то неуловимо знакомым, – и его озарила страшная догадка: это отец Урайна, Парс. Рядом с ним Элиен приметил Фарамму. При виде лица грютского военачальника, искаженного нечеловеческой мукой, Сердце Силы Элиена вспыхнуло багряным огнем.