Десятилетия. Богатая и красивая - Рут Харрис

Иногда, чтобы преподнести матери сюрприз, Аликс просила горничную матери, Эстеллу, женщину из Колумбии, умеющую великолепно шить, разрешения «помочь» ей принести матери завтрак. Он всегда был одинаков и состоял из чашки китайского чая и английской разогретой булочки. Когда они входили в спальню, мать возлежала на больших, квадратных подушках, одетая в пижаму, но уже причесанная. В руке у нее дымилась сигарета «Кэмел» без фильтра. Она выкуривала по три пачки в день, и ее постель вечно была усыпана пеплом.

— Постарайся не становиться взрослой, — часто говорила ей мать.

— Я постараюсь, мамочка, — с готовностью отвечала Аликс. В глазах матери она видела печаль и, хотя не понимала ее причины, старалась порадовать ее утвердительным ответом на столь невозможную просьбу.

В тот год родители развелись. Ни отец, ни мать не объяснили Аликс, что происходит. Поначалу кое-что она услышала только от Эстеллы.

— Эстелла, что это там такое? — спросила как-то по-испански Аликс, показывая через окно на большой грузовой фургон у подъезда их дома. — Мы что, переезжаем?

Эстелла старалась не смотреть в глаза Аликс. Она явно смутилась и не решалась отвечать. Но Аликс не отставала.

— Твоя мама переезжает, — наконец сказала она.

В то утро, когда Аликс поехала в школу, начался дождь. Аликс попросила мистера Гордона вернуться домой, чтобы она могла захватить резиновые сапожки и плащик (Аликс всегда обращалась к шоферу «мистер», потому что это было одно из правил, установленных матерью. У Брук Рэймонт были установлены правила для всего, включая обращение с прислугой. Согласно этим правилам, можно попросить горничную наполнить ванну, но после мытья необходимо самой вымыть ванну, поскольку отвратительно, чтобы кто-то после тебя смывал грязь; нельзя говорить о деньгах в присутствии прислуги; с прислугой нельзя обмениваться шутками; с детьми прислуги следует обращаться вежливо; повара никогда нельзя отвлекать от работы; указывать прислуге на недостатки в работе следует твердо, но всегда с глазу на глаз. Аликс запомнила эти правила на всю жизнь, как, скажем, таблицу умножения или детские стишки).

На том месте, где мистер Гордон обычно парковал лимузин, стоял огромный грузовой фургон. Когда Аликс поднималась по лестнице к двери подъезда, она увидела грузчиков, выносивших огромный платяной шкаф из комнаты матери. Аликс ничего не понимала. Она привыкла к переездам, которые случались регулярно в определенные сезоны. В июне они уезжали в Даркхарбор, на Рождество — в Палм Бич, на Пасху — в Милл Риф, но сейчас-то на дворе октябрь, самый разгар школьных занятий.

— Значит, и я переезжаю? — спросила Аликс, обращаясь к Эстелле.

— Не знаю, детка. Ты должна спросить маму, я ведь только ее горничная, — сказала Эстелла и отошла к грузчикам, чтобы проследить, насколько осторожно они несут шкаф.

— Спасибо, Эстелла, — машинально поблагодарила Аликс, но она уже поняла, что происходит что-то ужасное. Она подавила внезапно нахлынувшие слезы и направилась в комнату матери, дверь которой находилась прямо напротив лифта на третьем этаже.

Мать сидела за туалетным столиком и вдевала в уши жемчужные серьги. В пепельнице дымилась сигарета. Аликс спросила мать, что происходит в доме.

— Он разводится со мной, — сказала мать. Аликс не спускала глаз с матери. Последовало долгое молчание. И наконец мать сказала:

— Он женат на своем бизнесе. — Потом добавила, единственный раз на памяти Аликс произнеся бранное слово: — Он хочет жениться на той сучонке. Но меня все это, в общем, не заботит.

Мать глубоко затянулась сигаретой.

— Ему придется раскошелиться за удовольствие, а там пусть делает что хочет.

Уже не впервые Аликс слышала разговор, в котором увязываются деньги и любовь. У многих детей в школе родители развелись, и уже в столь раннем возрасте они кое-что знали об алиментах, о разделе имущества и о единовременных выплатах.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы разводились, — сказала Аликс.

— Детка, надо смотреть на вещи реалистично. Мы ведь не совсем обычные люди, — сказала мать.

— Почему же? Почему мы не можем быть как другие люди?

— У нас слишком много свободы, — сказала мать. Она встала, надела бархатный блейзер. Мать выглядела так, как будто она собиралась на один из своих обычных ленчей.

— Он бродячий кот, — продолжала она, — и я больше не хочу говорить на эту тему.

Мать взяла сумочку и вышла из комнаты, оставив Аликс одну. Аликс всегда жалела детей, у которых родители развелись. Теперь это случилось и с ней. Что-то произошло между родителями за ее спиной. И это было начало ее глубокого чувства одиночества и отверженности. Поскольку ее родители считали, что будет лучше, чтобы она продолжала жить в своем доме и ходить в свою школу, они решили оставить ее до конца школьного года в доме на Саттон Плэйс с гувернанткой, поваром, лакеем и двумя горничными. Три уик-энда в месяц она виделась с матерью и один уик-энд — с отцом.

Три месяца спустя, когда развод был оформлен, ее мать вышла замуж за Слэйда Грэя, владельца ранчо близ Скотте Дэйла, а отец женился на Андреа, светской львице с богемными замашками.

У Грэя было четверо детей от первого брака — три сына и дочь. Младший был на десять лет старше Аликс, и все они перенесли на нее свою неприязнь к мачехе. Они высмеивали акцент Аликс, который считали нарочитым, ее привычку сидеть на лошади в восточном, а не в западном стиле, пугали ее ужасающими россказнями о гремучих змеях.

Новая жена отца, Андреа, получила образование в колледже Сэры Лоуренс. Она употребляла в пищу органически выращенные овощи задолго до того, как стало модно потреблять только продукты, выращенные и произведенные без каких-либо удобрений и искусственных добавок. Она носила странные одежды — цыганские балахоны и тюрбаны и отчаянно душилась. Она сказала Аликс, что не виновата в том, что ее родители развелись. По ее словам, Брук Рэймонт и Слэйд Грэй были в любовной связи целый год до того, как она, Андреа, встретила отца Аликс. Она буквально душила Аликс в объятиях, зацеловывала ее и постоянно заверяла в своей любви к ней. Через пять месяцев после свадьбы она родила мальчика.

Андреа объяснила Аликс разницу в родственных связях с детьми, которых она родила от своего предыдущего мужа, и с ребенком, рожденным ею от отца Аликс.

— У вас с Сергеем один отец, а значит — одна кровь, и ты должна любить его как родного брата.

У Андреа была священная вера в Любовь, которую она не растеряла после трех замужеств и бесчисленных любовников.

Адвокаты родителей договорились, чтобы Александр и Брук «делили» Аликс поровну. Ее, как почтовую посылку, пересылали на самолетах по всему миру, чтобы выдерживать расписание, разработанное адвокатами.