Судья Королевского дома - Инна Сударева

Фредерик не заметил, как стемнело. А к вечеру никто и не подумал выпускать его за порог. Ему постелили на лавке под окнами, снабдив теплым одеялом. Дети полезли на печь, Айда с захмелевшим мужем направились в соседнюю камору, а тетка потащила шатающегося хозяина в горницу.

Сложив руки за головой, Король откинулся на подушку, набитую душистым сеном, расслабился, и воспоминания зароились свободно и легко в его хмельной голове...

Вспомнилось самое хорошее, что было в его жизни. Вспомнилась свадьба...

Наверное, в те дни все Королевство прибыло в столицу. Белый город, украшенный яркими лентами, флагами, гирляндами цветов, гудел и шумел как днем, так и ночью, освещенный яркими праздничными фонарями, не прекращая танцев и песен. Гостей было так много, что им уже не находилось места в городе, и у стен раскинулся большой палаточный лагерь.

В день венчания перед главным собором Фредерик, увидав людское море, что затопило площадь, подумал о том, как много все-таки людей на свете.

Он приехал к храму первым, как полагалось, на белом коне, в белых королевских одеждах. Его многочисленная свита блистала нарядами и украшениями, даже лошади звенели всевозможными подвесками и колокольцами. Над всадниками реяли флаги, сверху непрестанно сыпались цветы и ленточки, устилая мостовую. Восторженный рев толпы, которая увидала Фредерика выезжающим из боковой улочки, не смолкал все то время, что он следовал к собору. Это и оглушало, и пьянило. А еще то, ради чего он все это устроил — ради бракосочетания с любимой девушкой.

— Она опаздывает, — нетерпеливо говорил он Элиасу, что стоял с ним рядом у входа в храм (здесь полагалось жениху ожидать невесту). — Опаздывает!

— Да нет же, — возражал гвардеец.

— Вдруг ей что-нибудь еще взбредет в голову? Вдруг снова сбежит?

— Не сбежит, — сказал подошедший Линар. — Вот и она.

На площадь под непрестанные крики толпы вплыла роскошная, обтянутая белыми шелками и украшенная цветами карета. Фредерику она показалась похожей на бутон розы. И этот бутон был для него.

Может быть, слишком стремительно он сбежал по лестнице вниз, чтобы открыть дверцы. Но ему было уже глубоко плевать на все обряды, что они репетировали до этого несколько дней. Потому что девушка, которая, улыбаясь, вложила в его руку свою, была прекрасна...

— Привет. — И он улыбнулся, чувствуя себя невозможно счастливым.

— Привет, — шепнула ему Кора, также улыбаясь. — Мы все делаем правильно?

— Без сомнения.

И они, в самом деле, уже ни в чем не сомневались. И тогда, когда священник во время церемонии, задав положенные вопросы, деликатно покашлял, привлекая их внимание, потому что Фредерик и Кора его не слышали — стояли у алтаря, держась за руки, и смотрели друг на друга, словно не виделись целую вечность и спешили насмотреться.

Они обменялись кольцами, а их головы священники увенчали тонкими золотыми коронами. Потом был жаркий поцелуй. Его приветствовали восторженными криками все, кто был в храме, и с высоких сводов посыпались миллионы нежных белых цветов. Фредерик взял Кору на руки и, уже спускаясь со ступеней алтаря, пошел по мягкому благоухающему ковру. Все, что он видел в тот момент — это сияющие счастьем изумрудные глаза своей красавицы. И ему казалось, что он летит, а не идет.

Пышное празднество хмелило голову не хуже доброго южного вина.

В городе гремела музыка, ломились выставленные прямо на улицах столы от множества яств, все плясали в огромных хороводах, взявшись за руки, шумной цепью скакали по улицам. Когда еще будет такой шикарный повод для праздника, как королевская свадьба? И люди спешили повеселиться на славу, чтоб потом долго вспоминать эту весну.

Во дворце праздновали не хуже. Туда съехались представители всех знатных родов Королевства, важные иноземные гости, главы торговых гильдий, чтобы поздравить новобрачных. Среди первых были Судьи Климент и Бертрам — сыновья покойного Восточного Судьи Освальда, Южный Судья Гитбор, круглый старичок с заплывшими жирком, но живыми, проницательными глазами.

— Я среди вас, юноши, как старый пень под молодыми дубками, — кряхтел сгорбленный Гитбор, с завистью глядя на Судей.

— Давно пора, — это Гитбор сказал Фредерику при рукопожатии, а Коре подмигнул. — Рад, что вам удалось окрутить этого баламута.

Климент и Бертрам, сиявшие молодой красотой и роскошными нарядами, радостно улыбались, шумно поздравляли королевскую чету да еще представили Фредерику своих невест, пригожих, совсем юных девушек.

— Мы от тебя не отстанем, братец, — заверил Короля Климент. — Еще посмотрим, кто первый сыном обзаведется.

Их невесты застенчиво улыбались и краснели, подарили Коре роскошные букеты и украшения для волос.

Пришел на свадьбу и кузен Фредерика — Аллар, который, будучи Королем, вступил в сговор с Северным Судьей и преступным кланом Секиры. В результате раскрытия всех интриг он отрекся от престола и был определен под домашний арест. По случаю торжества Аллара освободили, и после празднеств ему разрешалось вместе с супругой отбыть в поместье Зеленые крыши, что располагалось недалеко от столицы.

— Рад за вас, — так сказал Аллар Фредерику и Коре. — И скорейших вам наследников.

Фредерик, пожимая руку кузену, отметил, что тот заметно спал с лица, поэтому счел нужным обнять Аллара, похлопать по спине и шепнуть:

— Никогда не забывай, что ты мой брат. Я-то всегда это помню.

Ему хотелось таким образом взбодрить кузена, чтоб тот не сидел мрачнее тучи на празднике и не чувствовал себя чужим. Право, Фредерик не питал к нему злобы или ненависти, даже неприязни не было. Аллар всегда выказывал слабоволие, поэтому легко попал под влияние властного и жесткого Судьи Конрада, и Фредерик мог обвинить кузена лишь в этом — в слабоволии.

Аллар все понял, улыбнулся уже бодрее и снова пожал Королю руку.

— Ты, правда, не держишь на него зла? Или это из вежливости? — спросила у Фредерика Кора.

Он лишь улыбнулся в ответ. Как можно было в такой день помнить или думать что-то злое? В этот день все казалось если не хорошим, то прекрасным.

И Кора поняла без слов, тоже улыбнулась и лишний раз поцеловала его. Лишний? Вздор! Ни один ее поцелуй никогда не был лишним...

20

Стук в дверь прервал его дремотные воспоминания, заставил подхватиться. Мимо со свечой в руке прошлепала босыми ногами из горницы в сени сонная хозяйка, укутанная в большой полосатый платок. Она ворчала: «Кого это несет?». За ней, покачиваясь и бормоча «звиняйте», прошел хозяин в овчинной безрукавке поверх исподнего. Захлопали отпираемые замки и сами двери.