Очаровательные. Оборотни. Двухтомник - Анастасия Максименко

Глава 18

Лена

Стоило мне ступить за порог комнаты, как глазам открылась хоть и любопытная, но крайне некрасивая картина. В виде сжавшейся в кресле с опущенной головой и хлюпающим носом Алины, на запястьях которой отчетливо виднелись металлические наручники. И возвышающихся над ней, словно две грозные монолитные стены, мужчин.

Опешив, изумленно открыла рот, во все глаза уставившись на скрюченную фигурку девушки. Нет, я, конечно, все понимала: такой поступок девушки ― это не шутки. Но наручники-то зачем? Вряд ли бы она смогла убежать или еще что-то сделать. Скорее всего, мужчины нацепили на нее эти украшения для устрашения.

Еще как вариант, давления на психику. Жестко. Но с другой стороны, а как по другому-то быть? Все же речь шла не о стыренной конфетке в детском саду.

Интересно, а чьи вообще эти не очень симпатичненькие аксессуары?

— Лена, — услышала шипение за спиной и легкий толчок. — Ты будешь заходить или нет? Что ты там такое увидела?!

Ой. А стоит ли Ларе видеть в ее положении свою хоть и предательницу, но все же близкую, насколько я понимала и слышала, подругу в таком виде?

Но все разрешили сами мужчины.

Они, синхронно обернувшись на нашу возню в дверях, вперили в меня два обозленных взгляда, от которых едва не ступила назад, но вспомнив, что за спиной Илария, притормозила.

Продолжая слышать очень даже цензурные ругательства Лары за спиной, хлопнула ресничками, пробормотав:

— Весело тут у вас. К-хм, развлекаетесь? А мы тут с Иларией в гости заскочить решили. Да и мистер Бьорн, к-ха, просил.

При упоминании имени девушки почти красные от ярости глаза мистера Фроста вспыхнули обеспокоенностью, вновь становясь нормального цвета. На Бернара я даже смотреть не стала, кожей ощущая его злость и раздражение. И глаза у него наверняка сейчас черные.

Но-таки не удержалась и все же покосилась на своего мужчину, слабо улыбнувшись. Глаза и вправду были черными. Но зрачки нормальные у обоих. Значит, не все так страшно, если держат себя в руках.

— Малышка? — взволнованно натурально мяукнул мистер Фрост, снова заставляя меня округлить глаза и уже покоситься на Алину и наконец отойти немного в сторону.

Алина вроде ничего и не услышала. Ну, или не подала виду. А отошла я вовремя.

Мистер Фрост в несколько широких шагов оказался возле двери, наклонился и осторожно поднял пискнувшую не то от неожиданности, что вряд ли, не то от увиденного Лару на руки и втащил в комнату, носком лакированного ботинка захлопнув дверь.

И я сама спустя секунду тоже имела честь пискнуть, потому что, неизвестно как, вдруг оказалась на руках тихо подкравшегося Бьорна.

В смысле, известно как. Но... Ай, не важно.

— Лара! — вскинулась Калистова, стоило ей услышать голос и имя подруги. — Лара, я… Это не то, что ты думаешь. Точнее то, но не так. Я…

— Сидеть! — угрожающе рявкнул Фрост, заботливо прикрывая большими ладонями ушки побледневшей Лары. — Сиди на месте, Алина. Лара тебе не поможет. А мы пока еще не услышали от тебя ни одного внятного слова, касательно твоей причастности к кражам собственности «Котофф». Между прочим, семейное предприятие твоей подруги.

Бернар присел в соседнее с Айсаром и Ларой кресло, аккурат напротив виновницы этого вечера, усаживая меня к себе на колени.

— Все в порядке? — тихо спросил мужчина, пощекотав горячим дыханием прядки волос у висков.

— Относительно, да, — так же тихо ответила я, поудобней, и стараясь сильно не ерзать, устраиваясь на его коленях. — Ну, а вы как тут?

— Как видишь, — вздохнув, мотнул головой Бьорн в сторону снова притихшей и опустившей голову девушки. — Не можем никак добиться толку и честного рассказа. Хотя это же в ее интересах, — последнюю фразу мужчина сказал уже громче.

— Да я пыталась! Но вы меня постоянно перебиваете и не даете нормально ответить! — обиженно буркнула Калистава, с надеждой посмотрев на отрешенно смотрящую в окно Котикову. — Ну, Лара, хоть ты им скажи!

— Что сказать? — даже не удостоив, похоже, бывшую подругу и взглядом, уточнила Илария. — Что моя подруга меня предала? Или продала? И не только меня, но и мою мать. Она же с детства к тебе относилась как к дочери. Как ко мне.

— Ты ничего не знаешь, Лара, — зашипела в ответ Калистова, хлюпнув носом. — Не тебе меня осуждать.

— Да что ты? — в один голос воскликнули мы с Ларой. Мужчины усмехнулись нашему воинственному возгласу, но промолчали. А вот Лара продолжила:

— Мы с Леной все слышали, Алина. И видели тебя и какого-то мужика возле нежилых домиков. Видели и слышали своими глазами и ушами! Ты передала ему какую-то флешку! Скажешь, это была не ты? А, Алина? Что же ты молчишь?

Калистова горько усмехнулась, опуская глаза:

— Все-таки мне тогда не показалось.

И все. Больше она ничего не сказала.

Илария ей не ответила. Я тоже промолчала. А мужчины не посчитали нужным что-то говорить. По крайней мере, пока. Явно оставляя девушку мысленно повариться в хоть и жестковатых, но совершенно справедливых словах хрупкой блондинки.

Комната погрузилась в давящую тишину.

Мистер Фрост успокаивающе поглаживал животик притихшей и осунувшейся Лары, тихо шепча ей что-то на ушко. Я не прислушивалась. А девушка устало отрицательно мотала на каждое его слово головой. Бернар же задумчиво перебирал мои волосы, думая о чем-то своем.

Мне, если честно, уже спустя пару минут стало неуютно от этой тишины. Хотя тишину я любила всегда и даже предпочитала. Но не такую мрачную.

В детском доме, когда нас ставили в наказание в подвале на колени и заставляли так целый день стоять, молчать и думать о своем проступке. Оставляя с другой стороны надсмотрщика, бдящего, чтобы нарушительницы не переговаривались между собой, а отбывали свое наказание. Непедагогично, конечно, зато действенно. Да и какая педагогика в детских домах? Не смешите. В общем, даже тогда мне было гораздо лучше, чем сейчас здесь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍