Эльфы, волшебники и биолухи - Галина Гончарова

— Итвор! Какими ветрами? Мы тебя не ждали…

Потом он уже не улыбался. Его оглушили и связали. И держали оглушенным все время до эшафота. А когда тебя приносят в жертву — не улыбнешься.

И все-таки он улыбался!!!

В последние секунды перед неминуемой смертью, зная, что погибает не только он сам, но погибает его единственная дочь и его люди, погибает все, что при жизни любил Арэсти…

Он улыбнулся.

И этого Некромант понять не мог. Можно улыбаться, когда ты победил, или за тебя отомстят, но кто мог отомстить за Арэсти? Никто теперь не посмеет пойти против его власти. Да ни у кого и прав таких нет! И сил тоже! Его власть теперь непоколебима, как никогда прежде. Никто не посмеет ее оспорить. Хотя… Они могут попытаться. Улыбка, появившаяся при этой мысли на лице Некроманта, могла довести до инфаркта даже дерево. Пусть попробуют. Ему как раз нужны новые слуги. Зомби, вампиры…

Но почему он улыбался?

Некромант не понимал мертвого мальчика. И не мог забыть. Даже если выход пройдет успешно, день все равно будет отравлен. Он посмотрел на себя в зеркало, проверяя, как лежат оборки воротника. Король должен выглядеть по-королевски. Безупречно. Эту истину Некромант открыл сотни и тысячи оборотов назад — и с тех пор всегда следил за собой. Пятна, складки, случайные прорехи на одежде — все подмечалось им и моментально устранялось. Жаль, что нельзя также устранить пятна и складки в душе.

Некромант решительно подошел к стене и коснулся ее ладонью. Каменная плита отошла в сторону, и за ней открылся проход в лабораторию.

Это была истинная лаборатория некроманта, как ее представлял непосвященный. Черные стены были отполированы до зеркального блеска. В потолке было большое окно, чтобы можно было наблюдать за движением звезд. Удобный каменный пол, на котором можно легко нарисовать любую фигуру, каменный же алтарь с канавками для стока крови, несколько полезных приспособлений, чтобы удержать тех, кто вырывается, стойка с ритуальными ножами, несколько шкафов с реактивами. Лаборатория для получения необходимых ингредиентов была оборудована в соседней комнате. Так было удобнее. Главным в этой комнате была функциональность — во всех ее проявлениях.

— Тина, ты готова?

— Не фиг спрашивать, давай работать!

— Предупреждаю еще раз, это будет достаточно болезненно. Ты взяла кляп?

— Разумеется! Рон, хватит, а? Мне иногда кажется, что это у тебя будут забирать силу, а не у меня!

— А мне иногда кажется, что это ты будешь забирать силу, а не я!

Тина только фыркнула в ответ. Рон положительно был очарован этой женщиной. После долгого сидения в медальоне он думал, что уже никто и никогда не сможет его заинтересовать. И к женщинам относился очень потребительски. Не говоря уже о его планах по мщению верховному вэари. Вопреки всем прогнозам, Рон не собирался мстить всем подряд. Он отлично понимал, что большинство вэари виновны только в клинической глупости. А это лечится. Жизнью. Вот Таись ан-Криталь, верховный вэари — это было другое. И его дочь. Чтобы и памяти от этого подонка на земле не оставалось. При одной мысли о верховном вэари у Рона стискивались зубы. Да так, что эмаль крошилась. Рон считал, что выживает и сохраняет здравый разум, чтобы отомстить. И тут его собственное подсознание сыграло с ним подленькую шуточку. Подумайте сами! Если несколько тысяч лет думать только о мести, если ненавидеть человека несколько тысяч лет — это что же будет!? Рон свихнулся бы еще в первые десять лет, не то, что десять тысяч. Но «ужас вэари» желал сохранить здравый разум. Поэтому уже через два года великие планы мщения были отложены на полку — и Рон вспоминал о них, только когда у него было особенно плохое настроение. Все остальное время он старался занимать себя. Каждые тридцать часов он обязательно погружался в подобие транса, выбирая ночное время. Он старался изнурять себя наблюдением за своими хозяевами. Он занимал себя умственной работой, составляя, запоминая, перепроверяя цепочки заклинаний… Он жаждал свободы, стремился к мести, но — абстрактно. Вся его энергия была направлена внутрь, на сохранение своего рассудка.

И Рон дождался своего часа. Судьба любезно предоставила ему свободу, силу — и инструмент для мщения.

Во всяком случае так он сначала подумал о Тине.

Тина же, не зная о великих планах «ужаса вэари», решительно опровергала все его расчеты. Она была умна, решительна, готова на все для восстановления справедливости. Рон восхищался ее разумом, хотя и не мог понять ее принципы. И собирался оставаться рядом столько времени, сколько понадобится, чтобы постигнуть вечно изменяющуюся натуру своей спасительницы. Сто лет? Тысячу? Или всю жизнь? «Ужасу вэари» казалось, что это будет очень интересным занятием.

От лирических мыслей его отвлек весьма недовольный голос ведьмочки.

— Рон, черт побери!!! Долго ты будешь мне хвост крутить!!?

— У тебя нет хвоста, — огрызнулся Рон. — Готовься! Активирую!!!

Некромант с удивлением смотрел, как в зеркальной стене, в его тайной, неприкосновенной и защищенной от всех вторжений лаборатории, проявляется странная картина.

Сперва появился город, недавно уничтоженный им. Потом изображение медленно скользнуло к помосту, где происходило жертвоприношение.

Чего ожидать, маг просто не знал. Но уж точно не нападения. Нападать на мага в его доме, где и стены помогают, попросту глупо. Скорее всего, ему хотят что-то показать. Поэтому он просто приготовился к отражению атаки (на всякий случай) — и внимательно уставился в зеркало. Изображение наплывало, не теряя четкости. Чернота стен ничуть не мешала неведомому режиссеру. Картины были такими четкими, словно Некромант смотрел в открытое окно. Помост был показа во всей красе. И Некромант увидел, как он сам и его люди скакали прочь, сразу после проведения ритуала. А тело Арэсти осталось на помосте.

Ненадолго.

Некромант подумал, что наступает рассвет, но он ошибся.

С темных небес неожиданно хлынул свет. Теплый, мерцающий, золотистый. Он ласкал и успокаивал, он нежно касался израненной земли, заливал ее потоком теплого золотого меда — и Некромант даже через зеркало ощутил, какое умиротворение пришло вместе с его любящими лучами.

Свет охватывал землю кольцом, не решаясь прикоснуться к помосту. Маг ждал. Сам не зная чего, он просто ожидал, пристально вглядываясь в зеркало. И его терпение было вознаграждено. Он заметил, что в одном месте свет особенно усилился. Он все уплотнялся и усиливался, пока угол зеркала не вспыхнул особенно ярко.

И в небе появилась дверь.