Затерявшийся (Дилогия) - Вадим Мельнюшкин

Тут уже вмешался второй старшина. Ну, раз дал гарантию, что не позже чем через неделю взрывчатка будет, тогда да. Приняли в разработку расширенный план. Вот из-за него и пришлось поднимать весь отряд, а ведь сначала думали обойтись двумя десятками человек. Как ни считали – взрывчатки всё одно не хватало. Проблема была в том, что для того чтобы уронить весь состав, и при этом сразу хорошо ударить по хвостовым вагонам, из которых может быстро выскочить десант и занять оборону, нужно точно знать скорость поезда. Обычно он ходил не быстрее тридцати километров в час, но нам такой скорости было мало – может не лечь, а только сойти с рельсов.

Значит, надо заставить немцев двигаться быстрее. А как? Пришли к варианту, что надо напасть на один из дальних постов, тогда фашисты, скорее всего, добавят скорости, но вот на сколько? Пришлось пойти на минирование дополнительных пятидесяти метров пути, увеличив расстояние между зарядами, и молясь чтобы это не помешало, а так же отобрав у Нефёдова пять десятков миномётных мин. Это был ещё тот подвиг. Капитан стоял насмерть, пока Зиновьев снова не пообещал ему восполнить потери.

Срочность охоты на бронепоезд сводилась к тому, что немцы, а скорее всего латыши, надёжно оседлав дорогу, начали выбрасывать щупальца патрулей уже вдоль автодорог. Пара перестрелок была тому свидетельством, и хотя пока мы потерь не понесли, но это не за горами. Латышей пока сдерживало отсутствие надёжных опорных пунктов восточнее Полоцка. Пока они вынуждены были возвращаться в город, наши бойцы могли сменяться, греясь в домах ближайших деревень. Но это до поры до времени. Вчера рейдовая группа латышей ночевала в Больших Жарцах, а поутру ушла. Вот где сейчас полтора десятка врагов при двух пулемётах и трёх снайперских винтовках? Откуда знаю такие подробности? А то не понятно – от начальника волостной полиции Степана Гринюка. Вот только куда пойдут, он выяснить не смог, даже после хорошей дозы первача. Стерегутся гады.

Когда, под утро, подошли к облюбованной позиции Кошка со своими людьми уже закончил минирование и убирал следы пребывания около железной дороги. И вот теперь лежим уже скоро три часа. Холод пробирает хорошо. Встать бы сейчас да пробежаться с километр, кровь разогнать, а то пальцы ног что-то плохо ощущаются. Прислушиваюсь, пытаясь разобрать звуки боя, что должны уже доноситься слева, но ничего не слышно. В общем, так и должно быть – здесь километров пять, а из средств усиления у парней только миномёт-пятидесятка, да и то, для того, чтобы немцы алярм подняли, что по ним артиллерия работает. А вот, наконец, и дым с запада. Похоже, хорошо идёт, ходко.

Это, и правда, был бронепоезд, хотя больше и некому – до его прохода обычные составы не пускали. Скорость состава, на мой взгляд, изрядно превышала ожидаемые полсотни километров. Выругавшийся Кошка, подтвердил мои опасения.

– Не получится?

Заранее было договорено, что если задумка не удастся, уходим без боя. Но очень уж будет обидно, и как бы бойцы не посчитали, что стоит рискнуть. Дисциплина, конечно вещь, хорошая, но злоба глаза застит, могут и стрелять начать, да и в атаку сдуру ломануться. В основном, все, конечно, люди уравновешенные, но это по одному, а вот все вместе… Не даром говорят, что в группе, а тем более в толпе, человек может совершать такие поступки, о которых до того и помыслить не мог.

– Должно получиться. На нас скорость играет, вот только задние вагоны под хороший удар с минами не попадут.

Старшина замер, молча шевеля губами, то ли молясь, то ли ведя обратный отсчёт. Рука без рукавицы, лежащая на рукоятке подрывной машинки, напряглась и побелела. Рядом с ним замер помощник, держа оголённый провод около клеммы аккумулятора. Для перестраховки старшина бросил сразу две подрывных линии, благо провода у нас хватало. Цепь зарядов была соединена детонирующим шнуром. Кроме того электровзрыватели, подсоединённые к подрывной линии, стояли в нескольких местах по всей длине поезда, поэтому даже неоднократный обрыв шнура или несрабатывание части взрывателей, не скажется на окончательном результате. А вот вторая линия зарядов, которая должна была поразить сошедшие с пути или опрокинувшиеся пассажирские вагоны, и срабатывающая с минутным, примерно, замедлением, могла ударить вхолостую. Ну, или, по крайней мере, не в полную силу.

– Давай, – Кошка крикнул и вдавил рычаг. Его помощник тут же опустил провод, я даже заметил искру в месте контакта.

Под колёсами поезда мгновенно вспучились большие белые клубы – снег подняло ударной волной от распределённых по одному рельсу зарядов. Тяжёлый бронированный состав продолжал двигаться, хотя и заметно замедляя ход, одновременно кренясь на левую сторону. Инерция бронепоезда была такова, что он, с выбитой из-под колёс опорой, продолжал двигаться, отказываясь остановиться или упасть. Из-под вагонов уже летели комья мёрзлого грунта, куски повреждённых взрывами рельсов и обломки дерева, а подчас и целые шпалы. Наконец, пролетев так метров тридцать пять – сорок, первый вагон рухнул на бок, разметав по полю платформы, что были прицеплены спереди. Те, в свою очередь, кувыркаясь разбрасывали сложенные на них рельсы, шпалы и мешки с песком. Следующий вагон врезался в первый, и бортом попытался влезть на своего собрата. Инерции уже не хватило, тем более, что от удара первый опять прополз пару метров, и он замер, только слегка приподнявшись. Следующим был бронированный паровоз. Его массы хватило, чтобы сдвинуть кучу-малу ещё на полметра. Четвёртый и пятый вагоны просто рухнули на левый бок, а вот два пассажирских, имея меньшую массу, тоже заваливаясь на бок, всё же попытались запрыгнуть на последний вагон бронепоезда. Первому почти удалось, тем более, что его пихал в зад второй. Он стал налезать на броневагон, долез до половины, но вдруг соскользнул и рухнул, в нашу сторону, закрывая собой хвост бронепоезда. Последний пассажирский тоже упал на бок, но как-то вяло, без огонька.

Зрелище было просто феерично, потому все наблюдающие за катастрофой хранили молчание. Вдруг вдоль искорёженной насыпи вспухла ещё череда взрывов, только слегка задев хвост состава. Это были заряды, заложенные с замедлителем. Как и пророчествовал старшина, толку от них оказалось не слишком много.

Слева и справа от меня начали вскакивать люди. Куда это они? А, ну да, в данный момент оказывать нам сопротивление некому. Возможно, через несколько минут ехавшие в поезде и очухаются, но пока есть возможность следует сократить расстояние без предварительного обстрела. Конечно, двигаться будем по открытому полю, но раз пока не стреляют, то надо поспешить.

До насыпи было метров двести, и мы пробежали их достаточно споро. Сначала переохлаждённые и застоявшиеся, точнее залежавшиеся, члены, не давали двигаться быстро, но скоро разогревшись, мы притопили и были у вагонов не позже чем через пару минут. Поспели, как раз к тому моменту, когда первый фриц полез наружу. В вагонах творилось чёрти что – крики, стоны, ругань, вой… Вылезающий немец, увидев нас замер, а затем попытался сползти обратно. Выстрел откуда-то справа, и тот рухнул в снег.

И чего теперь с этими гансами делать? Броневагоны хотели, если не удастся вскрыть, просто поджечь, а если удастся, то сначала вытащить всё наиболее ценное, а запалить уже после, что намного предпочтительнее. С десантом же намеривались устроить бой, естественно кровопролитный, и, разумеется, для противника. Но вот противник нам так подгадил – воевать не собирается.

– Веденеев, – окликнул лейтенанта, который, так же как и я стоял и не знал, что теперь делать. – Усиль секреты на флангах. Поставь людей около входов в броневагоны, пусть пока никого не выпускают. А я сейчас с этими страдальцами побалакаю.

Подходить к вагонам было боязно, вдруг как шарахнут прямо через крышу – она и пистолетную пулю не удержит, не говоря уж о винтовочной. Пришлось блеснуть знанием немецкого языка.

– Эй, там, выходить без оружия. Раненых вытаскивайте сами. Если кто решит остаться, тех просто сожжём.

В вагонах возобновились крики, а стоны и вопли не прекращались и до того. Примерно через минуту из окна, теперь скорее люка, высунулся приклад винтовки с примотанным куском белой ткани.

– Комрады, не стреляйте. Мы сдаёмся.

Вдруг во втором вагоне раздался пистолетный выстрел, ещё один, затем автоматная очередь. Большинство стволов красноармейцев развернулось в сторону выстрелов.

– Эй, там, – из вагона кричали по-русски с заметным акцентом. – Какие гарантии?

– Гарантирую, что те, кто не сдадутся, поджарятся.

– А которые сдадутся?

– Те ещё поживут.

– Долго?

– Как получится. Тебе очень хочется понюхать, как твоя палёная шкура воняет?

– Зато кое-кого из вас, красных, на тот свет заберу.

– И много собираешься забрать, не видя куда стреляешь? А вот нам видеть не обязательно, сначала вагон свинцом нашпигуем, затем подпалим.