Ликвидатор (Трилогия) - Баженов Виктор Олегович

«Так, – мелькнуло в голове стажера, – царь Дадон. Кажется, Валька перешел на русские народные блатные хороводные. До Пушкина, гад, добрался».

– Да какие вороги! Погорельцы мы! Погорельцы! – замахал руками стажер.

– Мы? – почесал затылок Гриша, сел и спустил с телеги обутые в лапти ноги.

– Ну да. Я тут не один. С женой со своей и с братом младшим, – пояснил Денис.

– И где они? – поинтересовался Митяй.

– За деревом прячутся, – горестно вздохнул стажер, – на свет божий показаться боятся. Я-то еще ничего, а они совсем обгорели. На них и одежки, почитай, совсем нет.

– Ух ты! – заерзал на сене Гриша. – Баба твоя, говоришь, без одежки?

– Куда полез? А ну сядь назад, охальник, – отвесила ему затрещину женщина.

– Да ты чё, Матрена, я это… я не к тому.

– Знаю я вас, кобелей! У людей горе, а у него все одно на уме. Слышь, погорелец. – Матрена покопалась в сене и выудила оттуда узел, сооруженный из белотканой скатерки. – Я с собой всегда сменную одежку держу. Тут у меня сарафанчик почти что новенький. Всего два раза стирала. Дай своей жинке, пусть оденется. Брату твоему помочь не могу. Мои охальники в одних портках по полгода ходят. Так что не обессудь…

– Вот что значит Святая Русь, – умилился бескорыстию женщины Денис, принимая узел, – завсегда страждущим да убогим в беде помогут. Только и вы не обессудьте, даром принять не могу. – Стажер извлек из кармана золотой. – Денежка у нас есть. Чуток успели спасти из горящего дома. Только тратить их здесь, в чистом поле негде, а голышом в город не пойдешь. Камнями за вид непотребный забьют.

У мужиков отвисли челюсти.

– Гриш, ты только глянь. Никак чистое золото… – с трудом выдавил из себя Митяй.

– Это ж сколько в кабаке зависать можно, – простонал Гриша.

– Я вам дам зависать! – Матрена, видать, тоже была ошеломлена. – С погорельцев последнее брать – грех, – неуверенно добавила она.

– Да не последнее, – засмеялся Денис, – у меня еще пара таких же монет есть на развод. Так что берите смело. А если считаете, что я переплатил, то подбросьте потом нас до города. Идет?

– Идет, – кивнула Матрена, обалдело глядя на золотой. – Только им не давай! Знаю я их. За пару недель все в кабаке пропьют.

Денис опять рассмеялся, передал монету Матрене, метнулся за дерево и отдал узел Кэтран.

– Одевайся. Только в темпе вальса давай. Такси долго ждать не будет.

– Сейчас. А ты чего глаза вылупил? – зашипела девушка на Ланса. – Брысь отсюда, я переодеваться буду!

Не дожидаясь оплеухи, Ланс выскочил из-за дерева. Успевшая прийти в себя от нежданно-негаданно свалившегося на нее богатства Матрена окинула критическим взглядом еще одного погорельца, неловко переминавшегося в одних подштанниках, перевела свой взор на Дениса и коротко распорядилась:

– Григорий, Митяй, скидавайте портки.

– Да ты что, Матрена, озверела с тоски? – загомонили мужики.

– Скидавайте, говорю! И рубахи снимайте, и лапти!

– Дык как мы голяком-то будем в стольном граде?

– Нечего вам там делать! Обратно едем. Считайте, уже отторговались. – Матрена еще раз полюбовалась на золотой. – А в деревне вас и без подштанников уже видали. Помните, как вы в баньке упились и в чем мать родила за добавкой через всю деревню к Мироновне поперлись? Никола, сынок! Иди сюда! – позвала она подростка, во все глаза смотревшего на погорельцев со второй телеги. – Отвезешь этих добрых людей в город и сразу назад. Все понял?

– Ага, – кивнул Никола.

Мужики переглянулись и, тяжко вздохнув, начали разоблачаться…

26

К стольному граду ликвидаторы подкатили при полном параде. Денис с Лансом щеголяли в почти новых порках и косоворотках, Кэтран, прикусив губу, чтобы сдержать смех, теребила тонкую ткань сарафана, из-под которого выглядывали лапти, подаренные Матреной. В такие же лапти были обуты и ее друзья. Никола по их просьбе притормозил по дороге у ручья, дав ликвидаторам возможность отмыться от сажи, так что они, можно сказать, теперь сверкали чистотой и были готовы окунуться в столичную жизнь неведомого измерения, в которое их вышвырнул портал. Оказавшись в городе, друзья отпустили с миром Николу и начали озираться, соображая, что делать дальше.

– Ну и столица, – пробормотала Кэтран, вертя головой. – В моей империи в деревнях дома добротнее ставят.

– Это ты еще царского терема не видела. Да, живут небогато, зато народ здесь сердцем не очерствел, – обиделся Денис.

– А ну прочь с дороги, деревня!

Несшийся во весь опор молодчик в красном кафтане взмахнул плеткой, за нее же был пойман и сброшен на землю. Лошадь поскакала дальше уже без всадника.

– Как посмел на царского гонца руку поднять, смерд? – попытался вскочить на ноги добрый молодец и тут же заткнулся, схлопотав лаптем в челюсть.

Бурливший народ шарахнулся в разные стороны.

– Убили!!! – заголосила какая-то баба.

– А кто такой смерд? – спросил у Дениса Ланс, ломая кнутовище о колено.

– Сейчас стража навалится и тебе это отдельно объяснят, придурок, – прошипел Денис. – Валим отсюда!

– Где, кого убили?

Те, кто не был свидетелем щекочущего нервы зрелища, начали напирать на тех, кто стремился удрать с места происшествия, чтобы, не приведи Господи, не подумали на них, и около пострадавшего началось настоящее столпотворение.

– Ланс, ну чего встал?!! – надрывался Денис. – Уходим!

– Погоди, смотри, какие у него сапожки добротные, и кафтан тоже ничего. – Ланс шагнул было к лежавшему в пыли гонцу, но стажер схватил его – за шкирку, Кэтран – за руку и потащил их прочь, спеша унести ноги.

Они с трудом пробились сквозь мятущуюся толпу, нырнули в соседний проулок, и там Денис перешел на нормальный шаг.

– Так, делаем невинные рожи и спокойно топаем вперед, – скомандовал он. – Мы ни в чем не виноваты. Поняли? Мы мирные селяне, тупые, неграмотные крестьяне. Идем себе спокойно, смотрим по сторонам и любуемся столичными чудесами.

– Значит, говоришь, народ здесь сердцем не очерствел? – усмехнулась Кэтран.

– Конечно! – уверенно сказал стажер. – Народ, он такой, в сердцах и на вилы поднять может. А уж царь-батюшка, ежели что не по нем, так сразу голову долой! Что делать? Сатрапы, они все такие. А ты, придурок, – постучал костяшками пальцев Денис Ланса по голове, – на его слугу верного руку понял. Так что плаха… нет, виселица нам обеспечена, если поймают.

– Виселица? – возмутился Ланс.

– Извини, погорячился. Смердов здесь на кол сажают, – поправился стажер.

– Э, ты серьезно? – заволновалась Кэтран.

– Спрашиваешь!

– Тогда, может, нам где-нибудь укрыться? – Перспектива оказаться на колу Лансу тоже не понравилась.

– Замечательная идея. Именно это мы и сделаем. Вот здесь!

Денис подхватил под руки друзей и плавно завернул с ними в первый же попавшийся кабак, который он учуял еще издалека по характерному гулу голосов и запаху спиртного.

– Дэн, зараза, – прошипела ему на ухо Кэтран, – если ты примешь хоть один грамм…

– Катенька, родная, поверь мне, на Руси граммами не пьют. А это Русь, зуб даю. Да ты не волнуйся – к гномьей водке и сам не коснусь, и Лансу не позволю. Мы все-таки на работе. Все будет чинно, благородно, без эксцессов. Обещаю. Нам просто надо временно где-то укрыться и разобраться, что к чему.

Друзья вошли в полутемное помещение, огляделись. Посетителей здесь было пока немного, но гул стоял такой, словно кабак был забит до отказа. Все пили, чавкали, произносили шумные здравицы, кто-то заливисто смеялся, и что приятно, никто не обращал внимания на ликвидаторов, что устраивало Дениса от и до.

– Ой, а чего это они все такие… небритые? – тихо спросила Кэтран.

– Так здесь принято, – успокоил ее Денис.

Нащупав взглядом свободный стол возле окна, стажер потащил туда друзей, и не успели они усесться на широкой лавке, как к ним тут же подошел дородный кабатчик. Пухлый, плешивый и, как положено на Руси, очень бородатый. Несмотря на плешь, вид у него был внушительный.