Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем - Константин Ривкин

Видимо, критерий допустимости правовых знаний в качестве специальных лежит в иной плоскости. Вспоминаю, как в свое время я обсуждал этот непростой вопрос с известным криминалистом, профессором Игорем Михайловичем Лузгиным. Тот, не задумываясь, сразу сказал, что главное здесь – не сфера познаний, а их глубина. И действительно, разве каждый современный судья, в производство которого попадает дело об экономическом преступлении, прекрасно знаком с правовой регламентацией оборота ценных бумаг, правилами ведения внешнеэкономической деятельности, системой банковского законодательства? Ответ очевиден. В наши дни даже в «Настольной книге судьи» по поводу обозначенной проблемы разъясняется: «Процессы дифференциации научного знания, сопровождающие развитие науки вообще, не обошли стороной и юридические науки. Право – это не застывший формализованный свод правил… В настоящее время судьи, как правило, владеют знаниями только из определенных отраслей права и не в состоянии в необходимой степени ориентироваться во всех тонкостях современного обширного законодательства, которое к тому же постоянно изменяется и развивается. В этих сложных условиях в каждой из отраслей права можно условно очертить круг общеизвестных для практикующих юристов, наиболее часто востребуемых ими знаний и специальных знаний»[84].

Руководствуясь обозначенным подходом, защита решила пригласить в качестве специалиста знатока уголовного права. Причем выбор пал на известного в России ученого, многие годы изучающую уголовно-правовые аспекты преступлений в сфере экономической деятельности, – доктора юридических наук, профессора Наталью Лопашенко. Имелись достаточные основания считать, что продемонстрированный стороной обвинения подход к трактовке понятия хищения, включая сомнительно оригинальный способ криминализации механизма ценообразования, нуждался в научно обоснованном сопоставлении с базовыми положениями материального права. По этой причине возникла необходимость участия в суде на стороне защиты специалиста, знакомого как с реалиями современной российской экономики, так и критериями, заложенными в уголовное законодательство для возложения ответственности за противоправное поведение субъектов хозяйственной деятельности.

О том, к каким выводам пришла Наталья Лопашенко, она коротко и емко рассказала в интервью, прозвучавшем 1 июля 2010 года сразу после ее выхода из зала судебного заседания: «Если смотреть по признакам хищения, то практически ни одного признака хищения установить в данном случае невозможно. Насколько мне представляется, имела место обыкновенная хозяйственная деятельность… Специалисту понятно, что обвинение надуманное и квалификация надуманная, и есть желание выдать обыкновенную хозяйственную деятельность за преступление». А относительно упрека во вмешательстве в компетенцию суда и о его небеспристрастности Лопашенко пояснила: «Но я ведь и не говорю о доказанности или недоказанности. Я говорю только об уголовно-правовом характере того деяния, которое вменяют. А деяние заключалось в том, что нефть продавалась нефтедобывающей компанией ЮКОСу, ЮКОС перепродавал эту самую нефть дальше, и разницу в этих ценах и получения ЮКОСом прибыли расценивается как хищение. В этой позиции ни при каких обстоятельствах не может быть усмотрено хищение… Никто еще не отменил провозглашенную Конституцией свободу экономической деятельности, и она существует. Но она попирается подобными решениями. Создается крайне опасный прецедент, просто крайне опасный. Судя по всему, есть обвинительный уклон у суда… если будет создан этот прецедент, то можно поставить крест на экономике России…Если мы здесь сейчас усмотрим хищение, то можно будет усмотреть его во всех экономических отношениях. Поэтому это абсурд, просто абсурд. Ну а считать, что главные управляющие менеджеры являлись в данной ситуации организованной группой, – это вообще не знать уголовного права. В принципе не представлять себе, что такое организованная группа, как она понимается».

Но письменное заключение профессора, где она обосновала свои выводы, стало достоянием лишь защиты и посетителей сайта khodorkovsky.ru. Судья Виктор Данилкин счел, что ему совершенно ни к чему для разрешения дела Михаила Ходорковского и Платона Лебедева впитывать от высококлассного ученого правовые доктрины и слушать неопровержимые доводы о полной несостоятельности обвинения. Судебное постановление отнесло Наталью Лопашенко к категории «не обладающих необходимыми специальными познаниями»…

Барьер также был поставлен перед российским ученым, известным экономистом Михаилом Делягиным. Не пустили для изложения результатов проведенного исследования сертифицированного бухгалтера из США Кевина Дейджеса.

Надо сказать, что с приглашенными защитой иностранными специалистами судья Данилкин особенно не церемонился. С подачи прокуроров он разделывался с «шибко умными» довольно быстро – все они были не допущены как «не обладающие специальными познаниями для разрешения существенных вопросов по настоящему уголовному делу».

Про специалиста в области предоставления консалтинговых услуг и знатока международного корпоративного права Лауру Хардин (США) прокурор Валерий Лахтин сначала заявил, что ее «фактически нанял для работы защитник – адвокат Ривкин К.Е.». Суперосведомленный гособвинитель также поставил женщине на вид, что она перед судебным заседанием встречалась с другими специалистами (каков криминал!). Суд с готовностью отвел американку, приведя уже не в первый раз совершенно абсурдные доводы: она не допускалась к делу в качестве специалиста ранее ни органами следствия, ни судом и «в установленном законом порядке с направленными в суд материалами настоящего уголовного дела не знакомилась». О том, что никакого «установленного порядка» для специалистов не существует и с делом суд сам мог предложить ознакомиться, в постановлении об отводе ни слова не сказано.

По тем же основаниям Виктор Данилкин не допустил для дачи показания по существу инвестиционного банкира Джона Романелли (США), планировавшего рассказать об экономической целесообразности ряда сделок и финансовых операций, квалифицированных обвинением как легализация. А перед этим «выдающийся нефтяник» Валерий Лахтин (определение Платона Лебедева) дал мудрое разъяснение этому специалисту, что тот должен был бы изучить для решения поставленной перед ним задачи не банковские документы о приобретении акций и выдаче кредитов, а, как сказано в постановлении об отводе, «именно документы, касающиеся движения выручки от реализации нефти, что им не было осуществлено и, по мнению государственного обвинения, свидетельствует о его, Романелли Д.Д. некомпетентности».