Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

— Ваша армия была достаточно большой для того, чтобы справиться с ними?

— Не за одно сражение, маленький господин. Океаны Травы очень велики, и в них живет гораздо больше людей, чем может себе представить кто-нибудь на востоке, — но все же нас не так много, чтобы мы могли захватить богатые земли Хьюма или Хаксуса. Но мы могли совершать набеги и изматывать врагов. Однако до этого так и не дошло.

— Почему?

Гудон нагнулся и слегка похлопал Линана по плечу.

— Благодаря вашей матери и вашему отцу. Она приказала разгромить работорговцев, и он выполнил ее приказание.

Линан залился краской. Всю жизнь, с тех пор, как он себя помнил, он гордился своим отцом, как генералом-победителем, — но всегда это оставалось очень личным его чувством, не принося истинного понимания того, что значили победы Элинда для других людей. Внезапно у него возникла неожиданная догадка.

— Прадо был одним из капитанов наемников и работал на работорговцев?

— Да. Я никогда не видел его раньше, но всем четтам известно, как он выглядит, и все они знают его имя. Надеюсь, что людоеды джайзру дочиста обглодали его кости.

— Я тоже надеюсь на это, — отозвался Линан, прикоснувшись к своей ране. — Очень надеюсь.

— Сюда! — крикнул Эйджер. — Сюда, ко мне!

Камаль и Дженроза прекратили вглядываться в землю и подошли к Эйджеру, стоявшему на краю лощины. Эйджер держал в руке бесформенный белый комок.

— Поздравляю, — разочарованно произнес Камаль. — Что это такое, и что ты собираешься с этим делать?

Эйджер бросил предмет Камалю, тот поймал его и внимательно оглядел.

— Видишь следы зубов?

— Их мог оставить кто угодно.

— А ты обрати внимание на то, как ровно срезан корень с одной стороны.

Камаль вгляделся пристальнее.

— Да, пожалуй, ты прав.

— И вот сюда еще погляди, — сказал Эйджер, показывая на землю. — Их трудно увидеть, потому что земля здесь очень каменистая, но это, без сомнения, следы копыт.

Дженроза с облегчением вздохнула:

— Значит, Линан шел этим путем.

— Боитесь, как бы ваша магия вас не подвела? — насмешливо спросил Камаль.

— Я же назвала вам направление, в котором они двигались, — укоризненно ответила она.

— Ну что ж, теперь мы можем точно сказать, куда они направляются, — быстро ввернул Эйджер, по очереди взглянув на них обоих. Камаль и Дженроза стали вспыльчивыми с того момента, как они потеряли следы, по которым шли предыдущей ночью.

Камаль кивнул.

— К ущелью Алгонка.

— В этом есть смысл. Ведь мы все время собирались добраться до Океанов Травы, а отсюда это единственный путь.

— По крайней мере, он не пытается пересечь пустыню Лессер.

— Он мог бы поступить именно так, если бы шкипер, которого он спас, не знал дороги, — заметил Эйджер.

— Здравомыслие удержало бы его от перехода через пустыню, — возразил Камаль.

— Но все же он не знал бы, как двигаться вдоль гор Уферо и в каком направлении.

— Давно ли они были здесь? — спросила Дженроза.

— Часов пять назад, а может и больше.

— Они сильно опережают нас, несмотря на то, «гго шкипер ранен.

— Так получилось, потому что нам пришлось заново искать следы. А теперь, когда мы уверены в том, что они держат путь к ущелью Алгонка, мы можем направиться прямиком туда. Мы могли бы оказаться на месте вскоре после них.

— А почему бы нам не попытаться добраться до прохода раньше, чем они? — спросил Камаль. — Мы могли бы идти ночью.

— По этому склону? Не думаю, особенно если ты не хочешь потерять лошадей. Здесь трудно двигаться даже днем.

Камаль не стал спорить.

— Ладно, твоя взяла. Но тогда давайте поспешим. Чем большее расстояние нам удастся пройти до захода солнца, тем спокойнее будет у меня на душе.

Прадо уже начал страстно жалеть о том, что его не съели джайзру. Последние жалкие остатки сил ушли на то, чтобы удержаться на коне, которого дал ему Рендл. После четырех часов быстрой езды, когда первые закатные лучи озарили небо, отряд остановился на получасовой отдых. Рендл направил врача осмотреть раны Прадо, и целитель смазал их какой-то вонючей мазью, от которой боль немного отпустила, но усталость оставалась прежней.

Все утро отряд двигался, не упуская из виду реку Барда, направляясь на северо-запад в сторону гор Уферо и ущелья Алгонка. Когда наемники проезжали по крестьянским полям, крестьяне осыпали их угрозами, и Эдеру пришлось с презрением швырнуть каждому из них по горстке монет. Торговцы скотом выкрикивали в их сторону самые страшные проклятия, когда солдаты рассеивали табуны лошадей и мулов, поднимая при этом тучи пыли, однако на такие мелочи Эдер уже не обращал внимания.

Перед наступлением полудня Рендл дал команду остановиться. Солдаты позавтракали холодными кусками сушеной говядины, а сам Рендл выслал вперед самых быстрых всадников, приказав им обнаружить Линана и, буде это окажется возможным, схватить его и удерживать до подхода подкрепления — либо в случае, если они встретят четтов в любом количестве, срочно отправиться назад и предупредить об этом отряд.

Отряд двигался с огромной скоростью в самую жаркую пору дня. Эдер просил Рендла перейти на более спокойный шаг, однако Рендл оставил эту просьбу без ответа. Когда кони начали отставать, задыхаясь от жары, хромая или страдая от жажды, а их всадники уже не могли держаться вместе с отрядом, они оставались позади, чтобы догнать остальных, как только это станет возможно.

Когда дорога повернула на запад и побежала вдоль Барды, Рендл позволил отряду остановиться еще на полчаса, чтобы напоить измученных коней. Когда отряд снова двинулся вперед, далекие горы стали медленно увеличиваться в размерах, далеко отбрасывая огромные тени.

Прадо накрутил поводья на ладони и таким образом умудрялся не падать с седла. Дорога была чересчур пыльной, и теперь он мечтал лишь о глотке свежего воздуха. Поводья врезались в кожу, однако эта боль казалась пустяком по сравнению со всеми страданиями, которые ему приходилось испытывать.

Рендл заставлял отряд погонять лошадей без устали до тех пор, когда передвигаться верхом стало невозможно из-за опустившейся темноты. Стоило ему отдать приказ об остановке, как солдаты стали падать с лошадей, а животные стояли, дрожа, как в лихорадке, покрытые обильным потом. Рендл обошел лагерь, не позволяя себе лечь до тех пор, пока он не перемолвился хотя бы словом с каждым из своих людей, подбадривая их, одаривая щедрыми посулами и предупреждая о важности возложенной на них задачи. Когда он закончил обход, повсюду уже горели костры, а напоенные лошади улеглись на землю. Потом он постоял в одиночестве на краю лагеря, вглядываясь в неясные очертания гор, точно мог приблизить их этим напряженным взглядом. Вскоре к нему подошел Эдер с кружкой теплого пива. Осушив ее, Рендл вернул пустую кружку Эдеру.