Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

– А потому, брат мой, Кей, не придумывай себе сущностей сверх необходимого. Ничего тут загадочного нет. Сумераги‑тайчо – это не креатура Старика Джиро, который вдруг решил поиграть на две стороны, это не тайные агенты отрядов Имперской Антимагии, не супершпионы, которые вдруг решили что‑то тут нашпионить в нашей дыре. Это просто кучка местных суперов, которым повезло один раз. А вот такие как ты – и разносят все эти слухи про отряд боевых лесбиянок в бронелифчиках. И оргии всякие. Ну вот скажи, ты у нас часто суперов видел – часто между ними отношения завязываются? То‑то же. А тут – прямо Три Космические Шлюхи снизошли на грешную землю, чтобы посеять между людьми семена любви. Поменьше мангу фантастическую читай и трахни уже эту свою Мичи, ей богу. – Змеюка закончил перетасовывать колоду и протянул ее Кейташи: – еще партию?

– Не, неохота чего‑то. – оттолкнул колоду Кейташи: – лучше пойду, пройдусь.

– Ты чего, обиделся? Извини, брат, я про Мичи ляпнул не подумав…

– Да все верно ты сказал, просто… – в этот момент в зал вошел Здоровяк Дэйки, немного пошарил взглядом и найдя Кейташи, кивнул ему и подошел к столику.

– Доброго вечера, Кейташи‑сама. – сказал он и поклонился: – проблема у нас нарисовалась.

– Опять? – поморщился Кейташи: – кто на этот раз? Этот придурок Джуничи? Пусть посидит в участке денек‑другой, на этот раз я его вытаскивать не собираюсь.

– Нет, не Джуничи. – и Здоровяк Дэйки объяснил, что на третьей улице, там где стоял все эти мелкие закусочные и лавочки – там появилась новая лавка. И не платит. Сперва Кейташи был в недоумении, ну не платит и не платит, пойдите и разберитесь, поговорите с торговцем ласково, сперва без мордобития, а по понятиям. Потому как ставишь лавку на этом месте – будь добр с людьми посоветоваться, поговорить, да со всем вежеством. Как и положено в Сейтеки. А что до денег – так и деньги то небольшие, но тут уж принцип важен – если кто один платить не будет, так и до анархии недалеко. Вы ж сами все знаете, что тут сложного? Обычная же практика – сперва миром поговорили, да авторитетных людей в пример поставили – все же платят, и ты плати. Равные условия для конкуренции так сказать, все по Адаму Смиту. А то все платят, а ты не будешь – непорядок. Вот, а потом уже – начинать клиенту объяснять что неправ, ежели не доходит до него. Зачем Кейташи в курс ставить, морду торговцу набить не можете?

Но Здоровяк Дейки продолжил – на лавочке нового торговца паучок висит. Сумераги‑тайчо. И говорит торговец, что его, дескать сама Сумераги‑тайчо защитит, а вы, вместе со своим гокудо, со своим Джиро, старым крокодилом, да … в общем идите уже. Непорядок. А старый Джиро всем сказал чтобы на Сумераги‑тайчо не рыпались без нужды, дескать подождем, да они сами сгорят, молодые да ранние, но дури у них много, вот сами себя и погубят, а Джиро‑сама только упавшие финики потом соберет. Приказ у них то есть. Так бы мы, конечно, чего ж морду то торговцу не помять, дело‑то нехитрое, но вы сами, Кейташи‑сама, говорите, что дисциплина нас от животных отличает, вот мы и … к вам, в общем за советом.

– Знаешь что? – сказал Кейташи, выслушав Дэйки: – а пожалуй пройдусь ка я с вами. Тодзи!

– У? – поднял голову Змеюка.

– Мичи привет передай. Я свежим воздухом подышу. Не хочешь подразмяться?

– Не, я пас. Там для меня все равно ничего не останется. Ты, да эти вон, с Дэйки. Вы главное не убейте там никого.

– Хе. Переживаешь, за меня, Змеюка? – и не дав ему ответить, Кейташи направился к двери. У дверей «Цветка Гвоздики» переминались с ноги на ногу крепкие молодцы – пятерка Здоровяка Дэйки.

– Ну, показывайте, где тут борзые торговцы живут. – сказал Кейташи, обменявшись с парнями рукопожатием.

– За нами, босс. – и они пошли по вечернему городу, распугивая прохожих, попадавшихся навстречу. Кейташи шел и думал, что Змеюка неправ, потому что эта команда Сумераги‑тайчо – она же не из воздуха возникла, туда и Акира‑сан перешла, правая рука Джиро, ныне «Огненная Сестра» и по слухам – любовница Сумераги. Да хрен с ним со слухами, когда она с Джиро была – каждый второй считал, что старик ее по ночам пялит, не в слухах дело. Главное то, что она – перешла. Предала. Законы тэкия нарушила, в священную чашу оябуна плюнула, хотя клялась на крови, что не предаст никогда. Ладно эта, вторая которую Джиро‑сама иногда привлекал – наемница она и есть наемница, но Акира‑сан. Он вспомнил ее холодное отстранённое лицо, когда Акира‑сан разводила руками в стороны и на месте ее противников выросло ревущее пламя. Адский столб ревущего пламени.

Некоторые в гокудо, кто не знал толком, а поболтать был горазд, – считали, что Акира‑сан что‑то вроде игрушки старого Джиро – как и Джун‑сан, второй его помощник, но Кейташи однажды видел ее «Инферно» в деле. Да что там видел – он потом остался на месте, с приказом зачистить следы, и никогда в жизни он так не боролся с приступами рвоты, как когда собирал прогоревшую человеческую плоть в мусорные пакеты. Пахло жареным мясом, самое чудовищное – что пахло вкусно, как будто свинину пожарили. После этого Кейташи еще неделю мясо есть не мог.

Нет, Акира‑сан – монстр во плоти и было хорошо, когда этот монстр был на нашей стороне. Но что могло заставить этого монстра предать свою семью? Свою гокудо? Своего оябуна, который относился к ней как к родной дочери? Нечисто тут дело, Змеюка, вот что. Не могла она так просто – раз и на сто восемьдесят градусов. Это тебе не работу поменять, тут последствия пострашнее будут. Вот давай применим тут Бритву Оккама, а Змеюка? – подумал про себя Кейташи, идя за широко шагающим Здоровяком Дэйки и наслаждаясь прохладным вечерним воздухом.

Да, подумал он, давай применим. Самое простое объяснение, да? Считать, что Акира с самого начала была шпионом Сумераги, а сама Сумераги годами взращивала месть к Джиро‑сама – сложно. Думать, что Акира воспылала любовью к Сумераги, едва ее увидела – бредово. Полагать, что Сумераги запугала Акиру – тоже нет, та и сама кого хочешь запугает и смерти если и боится, то не показывает ни разу. А скорей всего – и не боится. Такого уровня маг уже давно через огонь, воду и медные трубы прошел. Значит только одно остается. Сумераги‑тайчо – менталистка. Марионеточница. Вот потому‑то, старик Джиро и не объявляет охоту ни на Акиру‑сан, ни на Майко – эту наемницу из квартала. Просто потому, что они на самом деле не соратницы и партнеры Сумераги‑тайчо, а заложники. Куклы в руках у умелого кукловода. Пешки на шахматной доске. Разменные фигуры для нее и как дочери для старика Джиро. Не позавидуешь. Кейташи проникся проблемами Джиро‑сама и только головой покачал.

Нееет, подумал он, хорошо, что я кланом не руковожу, нафиг мне такие проблемы, я тут с ребятами просто отметелю торговца и все, никаких сложностей. А старик – молодец, головы не потерял, держится.

– Пришли. – остановился Здоровяк Дэйки: – вот… эта лавочка. – лавочка была как лавочка – бамбуковый навес и витрина, на которой были разложены безделушки и сувениры, за прилавком стоял пожилой мужчина с полноватым лицом.

– О. Явились – не запылились. – встретил он их недобрым взглядом: – я ж вас в прошлый раз уже послал. Что, сходили и назад пришли? Как, понравилось?

– Видите. – буркнул Дэйки: – вот так он с самого начала.

– Ясно. – Кейташи смерил взглядом хозяина лавочки и шагнул вперед, расправив плечи: – а скажи‑ка мне уважаемый, почему ты людей добрых обижаешь? Или зубам твоим тесно? Или коленки уже не жалко совсем?

– Я тебе так скажу, прохвост ты эдакий. – выпрямился хозяин лавочки: – я всю свою жизнь честным трудом на жизнь зарабатывал и всю свою жизнь таким как ты платил. Хватит! Сумераги‑тайчо таких как я под свою защиту берет. Всю эту улицу! – и торговец ткнул пальцем в наклейку, налепленную на углу бамбукового навеса. Черный паучок. У Кейташи дернулся глаз. Понятно. Хорошо, что он не старик Джиро и у него не болит голова за всю семью. Насколько он помнил, указание Джиро было таким – не связываться с командой Сумераги‑тайчо. А тут ее команды нет. Тут стоит один охреневший дед, которому надо объяснить, что жизнь – это вам не вечерняя дорама по телевизору. В жизни иногда бывает больно. И сейчас проводником этой простой истины будет выступать Кейташи. О том, что есть последствия своих поступков.