Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Александр Жабинский

Эпос о Дигенисе Акрите сохранился во множестве рукописей, древнейшая из которых относится к XIV веку».

Так, прогулявшись по всей линии № 6, мы вернулись к XIV веку и нашли опять вазилевса Дигениса Акрита, и оказалось, что даже нет ни одной рукописи об этом герое, написанной ранее XIV века!

Линия № 7. XV реальный век, эпоха окончательно краха Византии, захвата Константинополя турками, распадается в хронологии на VII и XI века.

А. А. Васильев пишет, что в том, что касается литературы и искусства, VII век «является самой темной эпохой за все время существования империи. После многогранной деятельности предшествующей эпохи, творческая, созидательная деятельность кажется умершей полностью. Основной причиной творческого бесплодия этого периода являлись, как можно думать, политические условия существования империи, которая вынуждена была направлять все силы на защиту от внешних врагов. Персидское и позже арабское завоевание культурно развитых и продуктивных в интеллектуальном отношении восточных провинций – Сирии, Палестины, Египта и Северной Африки, арабская угроза Малой Азии и даже самой столице, аваро-славянская угроза Балканскому полуострову – все это создавало практически невозможные условия для любой интеллектуальной и художественной жизни. Неблагоприятные условия преобладали не только в провинциях, отторгнутых от империи, но и в тех, что продолжали являться ее частью.

За все это время Византийская империя не имела ни одного историка. Только дьякон Св. Софии Георгий из Писиды… описал в гармоничных и правильных стихах военные кампании Ираклия против персов и авар».

Поэтический гений упомянутого тут Георгия из Писиды (VII век, линия № 7) был оценен в последующие века: «В XI веке (опять линия № 7) знаменитого византийского ученого и философа Михаила Пселла даже попросили решить вопрос – «Кто был лучшим стихо-писателем – Еврипид (V до н. э., линия № 5) или Георгий Писида?» Современный научный мир расценивает Георгия Писиду как лучшего византийского светского поэта». Как видим, в традиционной трактовке Георгия Писиду за 1200 лет, прошедших от Еврипида и до его рождения, не с кем сравнивать. Может ли это быть? А в нашей трактовке между Писидой и Еврипидом – 200 лет.

Глянем, кто владел умами в это время, с кем дружили, с кем спорили философы и теологи. В предисловии к одному из житий VII века читаем:

«Чем могут помочь нам умствования философов Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля? (все – линии № 4–6). Что дадут песни нечестивых поэтов – Гомера, Вергилия, Менандра – читающим их? (все – линия № 4). Какую пользу, спрашиваю, принесут христианской семье Саллюстий, Геродот, Ливий, историки-язычники? (все – линия № 5). Могут ли Гракх, Лисий, Демосфен и Туллий соперничать своим ораторским искусством с чистым и ясным учением Христа? В чем полезны нам причудливые измышления Флакка, Солина, Варрона, Плавта, Цицерона?»

В VII веке, как видим, не желают упоминать своих современников, здесь нет никого из «язычников», кроме как из древнегреческой и римской истории!..

Краткий обзор литературных событий темных и трудных лет VII века, сделанный А. А. Васильевым, показывает, что большая часть узкого круга византийских писателей этого времени происходила из восточных провинций, некоторые из которых были уже под властью мусульманских завоевателей. Ситуация – в точности подходящая для реального XV века с его военными кампаниями.

И в следующем веке линии № 7, то есть в XI, все внимание империи тоже оказалось сосредоточенным на военных кампаниях; «интеллектуальная и творческая активность упали». Период смут XI века дал рождение совершенно иного искусства, более сухого и более холодного. Дальтон[83] пишет:

«Византийские знамена, принесенные (при Василии II) в Армению, постепенно отступили. Знамена турок-сельджуков приблизились. Внутри царил дух неподвижности, который нашел свое выражение в церемониях и парадах, духе Алексея Комнина и его двора… Источники прогресса иссякли. Не было больше единой творческой силы… Религиозный пыл был поглощен формальным исполнением обрядов. Литургическая система, контролируя живопись, имела результатом расцвет учебников, или путеводителей, по живописи, в которых дорога, какой необходимо было следовать, была точно указана. Композиция стала стереотипной, даже краски были предписаны заранее».

Необходимо отметить, во-первых, что турки считали себя наследниками Византии и Рима вообще. Султан прямо говорил, что он продолжатель дела римских императоров, имея в виду не только «византийских», но и «древних» римских; история и тут весьма запутана. Во-вторых, нельзя забывать, что и в реальном XI веке имели место свои события, и они должны быть найдены.

Например сообщается, что лишь «отдельные личности… продолжали усердно работать и проводили долгие ночи над книгами при свете ламп. Однако высшее образование с государственной поддержкой на широкой основе возрождается только в середине XI века…»

Затем историки описывают буквально анекдот. Оказывается, происходили «горячие диспуты о сущности реформ высшей школы. Тогда, когда одна группа хотела создать юридическую школу, другие стремились к философской школе, то есть школе для образования общего плана. Волнение постоянно возрастало, и дело доходило даже до уличных демонстраций. Император нашел хороший способ выйти из этой ситуации, организовав философский факультет и школу права». Основание университета произошло якобы в 1045 году, – возможно, это сообщение действительно относится к реальному XI веку, линия № 3. В то же время началось создание школ (переросших к XIII–XIV векам в университеты) в Западной Европе.

Среди авторов линии № 7 назовем Михаила Пселла (976-1077). Его «История» считается весьма ценным источником сведений об XI веке, «несмотря на некоторую пристрастность в изложении». В литературном творчестве Пселл был представителем светского знания, тесно связанного с эллинистической культурой. Среди значительных писателей этого времени называют также Михаила Атталиата:

«Его сохранившиеся сочинения относятся к области истории и юриспруденции. Его история, охватывая период 1034–1079 годов, основанная на личном опыте, дает правдивую картину времени последних македонских правителей и смутного периода. Стиль Михаила Атталиата уже показывает следы искусственного возрождения классицизма, который был столь распространен при Комнинах».

Вслед за XI веком хронологически следует век XII. По «византийской» волне это линия № 6, то есть XIV век, и мы показали его с такой точки зрения. Но ведь был и реальный XII век накануне XIII века, когда, по нашей реконструкции, «античность» только начиналась! Надо подробнее рассмотреть этот предантичный XII век.

Загадка XII века

Говоря о развитии искусства (см. «Другая история искусства, М., Вече, 2001), мы отметили архаичность произведений XI–XII веков. Это так называемая романская эпоха, переходящая ближе к началу XIII века к готике. Основываясь на классическом искусствознании, мы видим в этой эпохе изделия, сюжеты которых не имеют ничего общего с тематикой, излюбленной в Древних Греции и Риме. Перед нами уродливые, неумелые, далекие от античных идеалов произведения изобразительного искусства. Это известно и художникам и искусствоведам:

«Повсюду повторяется одна и та же орнаментальная схема лица: глаза, обведенные кругами, будто они в очках, длинный прямой нос с изуродованными ноздрями, по большей части крошечные уши, пухлые щеки, схематичные, заплетенные в косички волосы» (Феге).

«Манера, в которой исполнены все эти скульптуры, характеризуется тем, что свойственное прикладному искусству понимание форм, воспитанное на резных из слоновой кости и на золотых чеканных изделиях, перенесено в произведения монументального масштаба» (Дегио).

Как считают искусствоведы, романское искусство «естественно примыкает к позднеантичному христианскому искусству». Каким образом XII век «примыкает» к V веку, они не объясняют. А мы им поможем: посмотрите на стандартную «греческую» синусоиду, и вы увидите, что и в самом деле эти века лежат на одной линии № 4.

Но литература неожиданно дает нам другую картину: наряду с работами неумелыми мы находим весьма изощренную поэзию и прозу, склонную к античной тематике, причем и латинскую и греческую, чего нельзя объяснить даже опережающим развитием словесных искусств по сравнению с изобразительными. Можно для начала предположить, что работы неумелые действительно принадлежат XII веку, но будет ли правильным вывод, что сильные, изощренные произведения «привнесены» сюда по ошибке или умыслу?