Месть Атлантиды (СИ) - Unknown

С трудом дождался утра, думая лишь об одном − погасить огонь сжигающего заживо желания... Иногда получалось. Ненадолго, но все же...

Во дворец они вернулись почти к закату. Солнце все так же было скрыто за грядой низких дождевых облаков, поивших землю животворительной влагой. Холодный, мокрый дождь не думал прекращаться. Промокший до нитки принц не ощущал сковывающего холода, огонь крови, казалось, осушал неистовые слезы дождя, не позволяя даже коснуться кожи. Господство никогда прежде неведомого для него чувства сделало его почти неуязвимым для неприветливых природных проявлений. Иногда казалось, что на крыльях так бессовестно вторгшейся в его непробиваемое сознание влюбленности он сможет свернуть горы, выйти один на один с сотенным войском противника и победить в этом неравном бою. Возможно, так бы оно и было. Будь это чувство хоть немного взаимным.

Навстречу вышел Марк, пытаясь прикрыться от дождя плащом, но вскоре оставив эти лишенные смысла попытки.

— Мой повелитель, — легат выглядел растерянным. — Система морского оповещения дала нам знать о приближении трех быстроходных кораблей Спаркалии. Они на расстоянии полутора солнечных круговоротов, исчисляя от полудня.

— Спаркалия? — хмыкнул Кассий. — Интересно. Что понадобилось в Кассиопее этим гордецам, исповедующим принципы невмешательства в отношении любых империй?

— Помнится мне, они неоднократно отвечали Актию отказом, светлый мир его памяти, — заметил Домиций. — А совсем недавно, насколько нам известно, цинично отклонили предложение матриарх Справедливой объединить силы для похода в дальние края Земель Белого Безмолвия. Как ни парадоксально, это, по сути, единственная империя, которая может бросить вызов Атланте при соответствующем желании.

— Что же, пора Кассиопее отвечать отказом на их пропозиции. Слишком часто они смеялись в глаза моему отцу! — Кассий спрыгнул с лошади, передавая меч подоспевшему оруженосцу. И в тот же момент все мысли об истинной цели визита нежданных гостей отошли на второй план. Дождь, казалось, прекратился, перестав иссекать кожу привычными косыми укусами...

Элика поплотнее закуталась в шелковую черную пелерину, почувствовав взгляд мужчины, перевернувшего ее внутренний мир с ног на голову.

Сон сбежал от нее в эту долгую, дождливую ночь. Вместе с ошеломляющим ощущением счастья от новообретенной свободы и предстоящего скорого возвращения домой чувственность восстала, требуя компенсации своей ненасытности. Элике было отчасти не по себе от того, как отчаянно выгибалась она этой ночью на шелковых покрывалах, как сильно жаждало ее тело грубых, вовсе не щадящих прикосновений сильных мужских рук. Внезапная свобода сняла все ограничения. По жестокой воле судьбы ее уязвимая женственность расцвела в агонии насилия и власти, и, несмотря на ясный и холодный разум, тело просто вопило от чувства потери.

Но он так и не пришел к ней в эту ночь. Уважая ее просьбу, соблюдая данное обещание больше не трогать против ее воли... Почему?! Разве раньше его это останавливало?..

Ей пришлось призвать все свое самообладание, наблюдая за его приближением.

Капли дождя блестели на великолепном теле мужчины. Девушка тотчас ощутила, как предательски пересохло горло, как словно рухнуло вниз ее сердце, разливая в крови огонь неподконтрольного разуму желания. Страсть пробивала все возможные барьеры морали. Она едва не застонала, на миг представив, с каким бы удовольствием осушила губами поцелуи дождя на его коже. Да что с ней такое происходит?!

— Твоя поездка была успешной, мой принц? — проговорила она, сильнее стягивая на груди черный шелк.

Кассий склонил голову. Казалось, он видел ее насквозь.

— Не так, как бы мне того хотелось, — он замер на небольшом расстоянии. — Эл, ты дрожишь. Сегодня холодно.

— Мне надоело сидеть в четырех стенах, только и всего. К тому же, я люблю дождь. Эти слезы неба очищают. Словно смывают все прошлое, чтобы потом начать жить сначала. У нас так говорят...

— Ты разделишь со мной ужин сегодня? — ее неосознанные слова о прошлом заставили его сердце сжаться от сожаления. Исправить это было не под силу даже богам.

Элика едва уловимо вздрогнула, когда он подошел к ней еще ближе.

— Как тебе будет угодно, — его близость путала мысли. Еще немного, и контролировать себя станет просто невозможно. — Выпей огненного эликсира. Ты промок до нитки.

— Со мной ничего не случится, — Кассий сжал ее пальцы, немного помедлив, затем поднес их к губам. Элика вздрогнула, ощутив, как огонь в крови вспыхнул с новой неистовой силой. Это не осталось для него незамеченным. С неохотой выпустив ее руку, мужчина отвел взгляд. — Эл, если бы ты только знала, как мне не доставало тебя сегодня ночью.

Принцесса сглотнула. Кассий, не ожидая никакого ответа, развернулся, выходя из спасительной зоны лоджии под холодные стрелы безжалостного дождя. Может, именно они могли в какой-то мере утихомирить его боль грядущей потери. Небо все так же невозмутимо взирало на его страдания, как совсем недавно на его же эйфорию от психологической ломки любимой женщины. Уже тогда он это осознавал, но не признавался сам себе, идя на поводке своего проснувшегося монстра, требующего самого жестокого наказания для нее, осмелившейся разбудить в нем это чувство.

Элика перестала смотреть ему в спину, просто подошла ближе к мраморным поручням террасы, запрокинув голову. Капли дождя упали на ее пылающие щеки.

— Мне тоже, Касс.

Он не должен был этого услышать. Наверняка ее слова перекрыл шум дождя и свист ветра... Скорее, он ощутил это на ментальном уровне необъяснимой эмпатии. Медленно развернулся, с изумлением глядя на нее, перед тем как стремительно вернуться обратно...

Миг, и поцелуй смел все сомнения девушки. Черный шелк платья впитал влагу его кожи, не вызвав ни капли отторжения. Прижимаясь к нему как можно ближе и крепче, Элика неистово хватала губами его губы, слизывая капли влаги, теряя остатки контроля, уже четко понимая, что ужин был лишь ничего не значащим предлогом.

Слова были лишними. Он все безошибочно прочел в ее затуманенных желанием зеленых глазах. И чувство абсолютной свободы больше не вызывало в ее теле нервную дрожь, не заливало румянцем раскаяния точеные скулы, позволив невозмутимо удерживать его взгляд, выставляя чувства напоказ. Кто мог судить ее, кроме ее самой, и называть это слабостью? Нет. В этом была ее сила. Сила поступать так, как она пожелает, ее воля, неподвластная законам логики.

Подхватив готовую скользнуть к ногам пелерину, принцесса покинула лоджию, унося с собой обещающую улыбку и умиротворение уставшего метаться сердца, осознавая свою абсолютную власть над обстоятельствами и над внутренним миром своего недавнего, такого желанного врага.