Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

Эсэсовцы начали вести прицельный огонь, стреляли в основном по колесам грузовика. Шипел воздух, вырываясь из пробитых протекторов. Грегори перебегал от одного камня к другому, и все стрелял, все стрелял. Но вдруг он не добежал до следующего, раздалась очередь, и он как‑то неестественно споткнулся, делая какой‑то в воздухе разворот телом, будто намереваясь взглянуть назад, как там с грузовиком, и упал на землю спиной. Он больше не поднялся. Он больше не стрелял. Он больше не шевелился.

И это произвело на сидевших в кузове удручающее впечатление. Что‑то пропищал Майкл, что‑то невнятное, себе под нос. Еще громче ругнулся бородач, Майкл выстрелил из своего револьвера в тех, в эсэсовцев. Но что он мог сделать этим своим револьвером? Что он мог сделать этой детской игрушкой, этой «пукалкой». Он сейчас жалел, что у него нет хотя бы лазерного излучателя. Он бы всех пожег, всех этих эсэсовцев в их черных мундирах. А все виноват Хименс, все его мораль, его предрассудки, как же, нельзя, Майкл, нельзя, запрещено их носить и применять у нас на Земле, запрещено, вот и достукались. Майкл выстрелил снова в тех, в чернорубашечников. Потом выпрямился, уже занес ногу над бортом, хотел слезть вниз, но бородач стукнул его по плечу, дернул назад, осадил, что‑то закричал.

Грузовик все же развернулся, уезжал с этого места, понесся снова к базе, подальше он этой засады, от этого эсэсовского заслона. Хименс забарабанил кулаком по кабине, заорал:

— Остановитесь! Остановитесь! Заберите Волкера! Заберите Грегори! Он ранен! Помогите ему!

Тогда слез Брант, бородач не успел его схватить за плащ, от побежал назад, к Грегори. Он бежал тяжело, медленно. Террорист опять начал кричать, чтобы тот остановился. Снова забухал крупнокалиберный, сотрясая воздух. Грузовик сбавил скорость, но не остановился. Брант был уже около Грегори. Он наклонился над ним, замер в такой позе, потом побежал прыжками снова к машине. Водитель, один из боевиков в коричневой шляпе и таком же плаще, выбрался на подножку, что‑то спросил у Хименса, тот ничего не ответил, террорист посмотрел назад, на пытавшегося догнать машину Бранта, сбавил еще больше скорость. Наконец тому удалось схватиться за борт, Майкл с профессором помогли ему забраться наверх.

— Он мертв, — прохрипел Брант, переводя дыхание. — Ему снесло полчерепа. Это страшно. Я не узнал его. Я не мог найти его глаза, чтобы закрыть их.

Он пробрался к кабине, опустился на пол, прислонился к ней. Потом вдруг начал смеяться, бормоча:

— Ему снесло полчерепа… Я не мог закрыть ему глаза… Они висели на ниточках… Га‑га, на ниточках… Они вывалились из глазниц…

— Дайте ему глотнуть, — крикнул бородач, протягивая профессору плоскую алюминиевую фляжку. — Влейте в рот ему, это виски!

— Он не пьет, — сказал профессор. Террорист снова грубо выругался, присел, стукнул кулаком Бранта в челюсть, затем сунул тому в рот горлышко фляжки и перевернул ее.

— Пройдет! — прокричал он. — Смерть всегда поражает. Особенно — первая смерть! Лицо убитого первого человека. Потом привыкаешь. Ее не обманешь, эту дамочку с косой. Сама придет за тобой, не спрячешься.

Он снова схватил свой пулемет и снова забухало в кузове, оглушая сидевших в нем. Грузовик несся теперь уже к базе «Ральф», несся с такой скоростью, будто все спешили на ужин в столовую. Бежавшие следом эсэсовцы заметно приотстали. Их черные фигурки уже казались маленькими и безобидными, ну почти как те муравьи, что ползают в лесу, отыскивая какую‑нибудь мертвую муху или бабочку.

— Мы попали в хорошую ловушку, профессор, — прокричал бородач, опускаясь рядом с ним на пол. — Со стороны базы виднеется над дорогой желтое облачко пыли. Никак тоже уже к нам едут, черт бы их всех побрал, ваши эсэсовцы вместе с охранниками. Нам придется немножко помотаться. Авось что и выйдет!

Бородач не ошибся. Да, навстречу им уже неслись от базы джипы с солдатами, военными полисменами, эсэсовцами. На этот раз грузовик развернулся быстро и стал отрываться от этой новой погони. Забарахлил левый двигатель, зачихал, смолк; скорость заметно упала, но вскоре он снова заработал, и все облегченно вздохнули. Бородач обстрелял из пулемета джипы, но до них было уже далеко, кроме того, грузовик сильно трясло и подбрасывало, и, по‑видимому, вреда своим палачам они никакого не причинили. А то, что это были палачи, а они сейчас выступали в роли жертвы, сомневаться не приходилось. Игра затягивалась, становясь с каждым пройденным километром все опаснее и опаснее. Не доезжая до возникших вдали на дороге людишек в черном, эсэсовцев, они снова развернулись и поехали снова к базе. Эсэсовцы от секретного заслона уже продвинулись вперед километров на пять. Джипы от базы перемещались еще быстрее, перемещались к ним навстречу. Майкл предложил бросить грузовик и попытаться уйти по оврагу вглубь плато, к горам, но бородач наотрез отказался, сказал, что еще рано, что еще не все потеряно.

И они снова принялись за эту круговерть: подъедут к джипам, развернуться, обстреляют тех из крупнокалиберного пулемета, задержат тех на некоторое время, пока военные и полицейские не залягут, не начнут отвечать из автоматов, и снова несутся к эсэсовцам из секретного заслона, теперь здесь постреляют немного, развернуться и опять к базе.

Расстояние резко и быстро сокращалось, расстояние свободного пробега грузовика. Бородач все стрелял, все грубо ругался, те, что в кабине, молча делали свое дело, время шло.

Вертолет военно‑воздушных сил, прилетевший с базы «Ральф», завис над джипами, вниз что‑то черное полетело, раздались взрывы, полицейские побросали свои машины, кинулись от них в пески, подальше от дороги. Некоторые уже горели, другие перевернулись и торчали черными колесами вверх. Бородач засмеялся, похлопал профессора по плечу, положил на пол свой пулемет.

Он приземлился от них в двадцати метрах, Бородач приказал всем покинуть грузовик и идти к вертолету. Из вертолета выбралась чья‑то не очень поворотливая фигура в маскировочной курточке, но такая знакомая и живая, что Хименс даже пустил слезу, захлюпал носом.

«Дже» обнял профессора, спросил, все ли в порядке и, когда узнал, что погиб Грегори Волкер, очень расстроился, потускнел, сгорбился, побрел к вертолету. Плечи его вздрагивали, и «Дже», наверно, чтобы скрыть от остальных эту минутную свою слабость, побежал, как‑то боком, первым влез в кабину.

Красный кусок материи возник внизу через час, разостланный на земле возле какого‑то сарая. Их быстро дозаправили какие‑то люди в штатском, «Дже» о чем‑то поговорил с ними минут пять, и снова вертолет поднялся в воздух.