Опасные игры - Чейз Джеймс Хедли

— Слушайте, док, сколько еще, по-вашему, мне придется торчать здесь, дожидаясь, пока малый очнется. Я первый человек в управлении. Пока я сижу здесь, дело стоит. Господи, да я просидел здесь уже целых пять распроклятых дней!

Управление? Полиция? Пять дней?

Я лежал неподвижно, уже чувствуя в голове пульсирующую боль. Второй голос произнес:

— Он может выйти из комы в любую минуту, а может пролежать так несколько месяцев!

— Месяцев! — говоривший повысил голос. — Неужели ничего нельзя сделать, доктор. Укол или еще что-нибудь. Если я проведу здесь несколько месяцев, то сам впаду в кому. Тогда у вас на руках будет два пациента.

— Сожалею, но придется ждать.

— Здорово! Ну и что же прикажете делать? Заняться йогой?

— Неплохая мысль, мистер Лепски. Йога часто приносит очень большую пользу.

Наступила пауза, затем человек, которого назвали Лепски, спросил:

— Значит, вы не можете вытащить его из этой проклятой комы?

— Нет.

— И так может длиться месяцами?

— Я же вам уже сказал.

— Черт возьми! Ну и везет мне! Ладно, док, выходит надо сидеть.

— Похоже на то.

Последовал звук удаляющихся шагов, открылась и закрылась дверь, и человек по имени Лепски фыркнул, встал и заходил по моей палате. Его беспокойные движения служили мне звуковым фоном для размышлений. Если бы только не так сильно болела голова, да мысли были пояснее.

Усилием воли я заставил себя вспомнить прошлое. Я снова вспомнил тот страшный момент, когда Рея убила Сидни, видел вспышку выстрела, слышал грохот и видел, как голова бедного Сидни взрывается, превращаясь в месиво крови и мозгов.

Какой же я дурак! Почему недооценил его храбрость? Я вспомнил, как он бесстрашно бросился на Фела с кинжалом Борджиа в руке, на что я сам никогда бы не отважился, видя направленный в грудь револьвер. Это был сумасшедший, безрассудный, но великолепный поступок, на который способен только настоящий храбрец. Когда они ворвались в гостиную, Сидни, вероятно, сразу понял, что им нужно колье, но он не знал, что оно стеклянное, и отдал жизнь понапрасну.

Итак, он мертв. Теперь я попал в невообразимо скверное положение. У моей постели день и ночь дежурит полицейский, ожидая, когда я заговорю. Подозревают ли они, что я как-то замешан в ограблении и убийстве?

Нет, это, конечно, маловероятно. Как реагировал Мэддакс, узнав, что его компании придется выплатить три четверти миллиона долларов? Зная его, следует ожидать, что, не желая платить, он будет копать до тех пор, пока не докажет мою причастность к ограблению и убийству.

Что ж, у меня будет время.

Если я буду лежать тихо, не подавая виду, что уже пришел в себя, может, мне удастся найти какой-нибудь выход из создавшегося положения.

Я услышал, как открылась дверь. Женский голос сказал:

— Ваш ленч готов, мистер Лепски. Я посмотрю за ним.

— Ладно, детка. Если он хотя бы моргнет, зовите меня. Что на ленч?

— Тушеная говядина.

— Это точно говядина, а не собачатина?

Она захихикала.

— У старшей сестры-хозяйки пропала кошка.

— Вот-вот, и здесь мне не повезло.

Затем дверь закрылась. Я слышал, как сестра села, потом зашелестели страницы. Пришлось вернуться к своим размышлениям. Что мы имеем? Рея и Фел унесли имитацию колье. Фел ранен. Привлек ли выстрел чье-либо внимание? Не увидел ли их кто-нибудь, когда они уходили? Может быть, они уже арестованы и все рассказали? Именно поэтому меня стережет полицейский. Я не сомневался, что, если Рея будет схвачена, она тут же укажет на меня. Но как об этом узнать?

По выражению ее лица, увиденного мной в зеркале, я понял, что она хотела убить меня, как только что убила Сидни. Но если я выживу, а, видимо, так оно и будет, и если ее схватят, она, это определенно, не будет молчать. У меня появилось желание поднять руки и обхватить ими больную голову, но я поборол это побуждение. Необходимо выиграть время. Нужно притворяться, что я все еще без сознания.

А если Рея и Фел скрылись?

Что они будут делать? Как им казалось, они похитили колье стоимостью миллион долларов. Они предупреждены, что любой неверный шаг обернется для них катастрофой. Предпримут ли они попытку продать колье? Я предупредил их, что ни один мелкий скупщик краденого не притронется к колье. Не будут же они настолько безрассудны, тем более сейчас, когда на них повисло обвинение в убийстве, обращаться к барыге. И все же я опасался, что Рея, с ее врожденной алчностью, окажется неспособной противиться искушению и попытается превратить колье в деньги.

Но зачем мне думать о них? Раз уж мне суждено выжить, нужно подумать о себе. Предположим, полиция или Мэддакс, особенно Мэддакс, заподозрят меня. Предположим, они получат ордер на обыск и откроют мой сейф. Как они отреагируют, обнаружив настоящее колье? И тут я увидел проблеск надежды, выход из создавшегося положения, в котором я так нуждался. Я лежал неподвижно, но моя больная голова работала на полных оборотах. И вдруг мне стало казаться, что я могу спастись, если только полиция не настигнет Рею и Фела. При этом условии я буду в безопасности. Я могу надеть намордник Мэддаксу и вернуться в магазин. Теперь, когда Сидни мертв, Том Люс предложит мне стать партнером. Без моего опыта магазин вряд ли будет приносить доход. У меня сразу упала тяжесть с души, и я успокоился. Все еще может устроиться, при условии, что Рея и Фел не попадутся. Хотя с чего им попадаться? Даже если их видели выходящими из дома, никто не сможет их опознать. Пока они не сделают какой-нибудь глупости, вроде продажи колье, мне ровно ничего не грозит. Но Рея! Я снова вспомнил слова Дженни: «Она одержима манией разбогатеть и никак не может примириться с тем фактом, что, когда ты хочешь денег, их нужно заработать. Она говорит, что не хочет ждать так долго».

Но Рея далеко не глупа. Она наверняка сознает, что, несмотря на соблазн скорее получить деньги, едва она сунется куда-нибудь с колье — она пропала.

В этот момент я услышал стук в дверь. Сестра встала и пошла открывать.

— Добрый день, мисс Бакстер, — сказала она.

— Как он? — услышал я голос Дженни.

— Все так же.

Дженни здесь!

Лишь большим усилием воли я заставил себя не открывать глаз. Слишком рано. Нужно было сделать вид, что я возвращаюсь к жизни медленно, так чтобы иметь возможность отступить в притворный обморок, если полиция прижмет меня. Сознание того, что Дженни приехала в Парадиз-Сити и интересуется моим здоровьем, подействовало на меня, как бодрящая инъекция.

— Можно на него посмотреть?

— Конечно.

Я лежал, закрыв глаза, с сильно бьющимся сердцем, прислушиваясь к движениям у моей постели.

— Как плохо он выглядит! — огорчение в голосе Дженни много для меня значило.

— Ничего удивительного. Он перенес операцию на мозге, и его жизнь висела на волоске. Но доктор Саммерс утверждает, что опасность позади. Надо только подождать, пока он придет в себя.

Прохладные пальцы прикоснулись к моему запястью, пальцы Дженни. Меня подмывало открыть глаза, увидеть ее небрежно зачесанные волосы и выражение доброты в заботливых глазах. Но для этого еще не настало время. Ради собственной безопасности нужно было ждать. Потом послышался стук открываемой двери и другой голос, голос Лепски, сказал:

— Если это была кошка сестры-хозяйки, то мне по душе ленч из кошки. Приветствую вас, мисс Бакстер, — продолжал он. — Как видите, все без изменений.

— Да, — вздохнула Дженни.

— Вы известите меня, когда он придет в себя, сестра?

— Конечно.

Шорох, шаги. Я не осмелился даже приподнять веки, слышал, как Лепски устраивается рядом. Потом дверь закрылась и Дженни ушла.

— Она мне нравится, — сказал Лепски. — Есть в ней какая-то изюминка. Она влюблена в парня без памяти, верно?

— И не говорите, — согласилась сестра.

Наступила пауза, потом Лепски продолжал:

— Пару месяцев назад меня произвели в детективы первого разряда. Вы даже не поверите, как мной помыкают! Сижу в этой проклятой палате день за днем! Они утверждают, что это очень важно.