Мир приключений 1985. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Леонид Млечин

В каком-то покое, скорее всего, триклинии, Макдональд, вспомнив про фонарик, осветил потолок. Вспыхнувшие в электрическом свете краски фресок выглядели удивительно свежими и яркими.

— Пусть меня разорвут на кусочки, если точно такие же картинки я не видел в Помпее, в доме, куда пускают только мужчин!

— Ну и что? Это, так сказать, вечные сюжеты. — Смит весело рассмеялся. — Здесь, в Гималаях, всюду можно встретить нечто подобное.

— Вы были в Помпее? — оборвал его Макдональд.

— Нет. Но вы зато, кажется, перебывали везде?

— Так вот, — не обращая внимания на шпильку, отрывисто бросил Макдональд, — здесь точная копия, один к одному.

— Это еще ни о чем не говорит, Чарли. Если мы возьмем хотя бы то же кино, то замысел…

— К черту кино!.. Просто я вспомнил, топча этот мусор, как гулял однажды в мертвом городе.

— Лучше б вы нигде не гуляли! — погрустнел Смит. — Но как бы там ни было, а здесь имеются вполне подходящие комнаты, и нам дается шанс провести ночь по-человечески. Лично мне осточертела палатка, в которую надо влезать на карачках.

— Будь по-вашему… Зовите Тигра, меня он все равно не послушает.

— Одну минуту! Осмотрю только верхний этаж. Не боитесь поскучать в темноте или пойдем вместе?

— Валяйте, — вздохнул Макдональд, отдавая фонарик.

Американец скоро обнаружил внутреннюю лестницу и, обшаривая светом малейшие закутки, двинулся в обход пустых анфилад. Скользили тени по голым стенам, скрипел песок под ногами.

Неожиданно осветилась дверь, ведущая то ли на плоскую крышу, то ли на крытую галерею, но за низким переходом — Смиту пришлось пригнуться — обозначился угол и просторная зала за ним.

В самом центре возник необъятный, высеченный из цельного монолита стол, заставленный бронзовыми фигурками. Смит зажмурился и закусил до крови губу, пытаясь стряхнуть чары. Он с первого взгляда узнал юдамов, которых видел в пещере. Сердце болезненно сжалось и вдруг замерцало частыми, но неглубокими биениями. Накатило удушье, и выступил липкий холодный пот. Чувствуя, что сейчас грохнется на пол, Смит попытался нащупать ускользающую стену, как неожиданно все прошло, словно мигом подействовало чудодейственное лекарство. Дыхание выровнялось, сердце вернуло привычный ритм, и пропала дурнота, от которой он едва не потерял сознание.

Но если бы только это! Пошевелив просохшими пальцами, Смит не почувствовал привычного жжения. Кровоточившие пузыри непостижимым образом пропали. Сделав для проверки несколько энергичных приседаний, он убедился, что одними мозолями чудесное исцеление не ограничилось: суставы и мускулы покинула ломота. Испарилась с молниеносно высохшим потом.

Несколько успокоившись, Смит вновь нацелил фонарик на стол, то ли взятый напрокат из римских бань, то ли позаимствованный из прозекторской.

Впрочем, мысль об этом лишь самым краешком задела сознание. Все внимание, обостренное необычностью ситуации, предельно настороженно сосредоточилось на бронзе.

В этом загадочном доме не просто повторялся набор устрашителей из гоингханга. Смит мог поклясться, что видит сейчас перед собой абсолютно те же фигуры, которые не без сожаления оставил в роще богини Матери.

Вот покровительница беременных Лхамо, скачущая на взнузданном змеями муле, — на ней те же потертости, та же черно-зеленая патина покрывает ее ужасающий лик, и белый труп, что она пожирает, в той же бессильной позе зажат в оскаленных острых клыках. Или Дэмчок, прозванный Добрым счастьем… Чаша-череп в его руках инкрустирована волнистым кораллом, изображающим кровь, и волны эти, их узор и даже застарелая пыль точно такие, как в капище. Столь полное совпадение невозможно, немыслимо. Не существует полностью идентичных отливок. Калачакра — Круг времен, Махакала — Всепожирающее время, и Сангдуй, и магический Хаягрива — все они неведомой силой перенесены из леса за перевалом в этот дом привидений.

«Что, если вожделение?» — страдая, подумал Смит.

Макдональд вспомнил о римских раскопках и расчищенной от пепла Помпее лишь походя, чисто случайно, но он, Роберт Уоррен Смит, думал о бесценной бронзе почти постоянно.

И вот, пожалуйста, бери — она твоя.

Он, конечно, возьмет все статуи до единой. Чем бы ни пришлось расплачиваться потом, возьмет, не пропустит удачу, хоть и попахивает от этого дела преисподней.

Впрочем, Смит не верил в ад — ни до, ни после Вьетнама.

От прикосновения к литому металлу стало немного зябко. Он поежился и, переложив из руки в руку фонарик, увидел задвинутую в угол чугунную грелку. Точную копию той, которая когда-то, в незапамятные времена, согревала гостиничный номер, где они с Лиен провели свою брачную ночь.

Смит сел на пол и задумался, крепко зажав пальцами уши, в которых хрустальным колокольчиком, причудливо меняя тональность, плескался нежный незабываемый голос.

Мертвый бегун лунг-гом-па ожил на второй день пребывания экспедиции Валенти на Белом острове.

В отличие от первой группы, синьор Томазо стал лагерем на лужайке близ гейзера. Черную тибетскую палатку с плетеной линией жизни над входом натянули в зарослях кипрея, где убаюкивающе жужжали невиданные голубые шмели. Справедливо решив, что йодо-бромные ванны полезны для его подагры, профессор нежился в горячей луже, с умилением взирая на яков, пережевывавших молодую полынь, — зеленая пена вязко свисала с волосатых, на редкость тупых морд. Перед долгим переходом и скоту положена передышка. Одним словом, обстановка в лагере была вполне идиллическая. Джой, взявшая на себя роль прелестной пастушки, загорала на всякий случай подальше от фыркающих чудовищ, сбросив и без того чисто условное бикини.

Один лишь Норбу Римпоче, медитируя на леопардовой шкуре, занимался привычным трудом в то дивное утро, сладкого, как говорят итальянцы, безделья.

После длительных водных процедур и полного очищения посредством бинта, пропущенного через весь кишечник, йог выполнил несколько труднейших асан и застыл в абсолютной неподвижности. Воспарив над пространством и временем, его дух покинул бренную оболочку и устремился в космическую беспредельность.

Поднимаясь от простейшего к сложному и перелетая из одной долины, нездешней, само собой разумеется, в другую, прилежный созерцатель принялся вызывать образы, предписанные искателям нирваны, чему обучился, сидя на мучной болтушке и чистой воде в подземелье монастыря Тигровое логово.

Устремив взгляд туда, где должен был находиться большой палец правой ноги, и различив его внутренним зрением, он представил себе, как с пальца сходит кожа, отваливается гниющее мясо и обнажается белая кость. Так, последовательно освобождаясь от плоти, он из надзвездных бездн мог различать каждую косточку своего скелета.