Игра со Зверем - Алёна Алексина

Но вот над Поприщем пронесся гулкий удар медного колокола. Трибуны затихли, и голос Глашатая эхом отозвался под прозрачными сводами.

— Само слово — Стихия — дает понять, что в вас есть могущество. Стихия заменит слух, если вы оглохните, зрение, если ослепнете. Она будет говорить за вас, если язык перестанет слушаться. Только доверясь Стихии можно выжить.

— Нам что, отрежут язык, уши и выколют глаза? — мрачно пошутила Натэль.

— Ангелы вылечат, — буркнула Вилора. — Будешь краше, чем прежде.

Их беззлобную перебранку прервал голос глашатая:

— Третье соревнование началось!!!

Зрители на трибунах заволновались и стали перешептываться, глядя на выходящих на поприще демонов. Их было шестеро — ровно по числу претенденток. Каждый из черных воинов Ада нес в руках кубок, а на плече мощный лук.

— Итак, вот каковы условия третьего состязания. Каждой придется испить напиток, который лишит на время слуха, голоса и зрения. По каждой будет выпущено десять смертельных стрел. Лишь с помощью Стихии можно увернуться от них. Демоны — отдайте напитки!

Девушки дрожащими руками разобрали кубки, в которых плескалась жидкость золотистого цвета.

— Какой тост? — спросила Натэль, гипнотизируя свою чашу.

— Выжить, — прошептала Кэсс и залпом осушила чеканный сосуд, чувствуя, как с каждым новым глотком мир вокруг неё тускнеет, а звуки становятся глуше.

А потом все исчезло. Паника схватила за горло железными пальцами. Ниида упала на колени и стала лихорадочно шарить руками по песку, чтобы понять — она все еще живет, а не повисла где-то в небытии. Несчастная озиралась, обводила арену незрячими глазами, пыталась заметить хоть неясную тень, хоть тусклое сияние, но с ужасом понимала, что вглядывается во мрак.

«Успокойся».

Спокойный, ровный голос изгнал панику.

Она справится. Сможет.

Амон, не мигая, смотрел на арену.

Шестеро участниц состязания по-прежнему стояли свободным кругом, в центре которого, спина к спине, выстроились черные лучники. Вот демоны натянули тетивы.

Теперь все зависело только от Кэсс. Квардинг швырнул девушке всю свою стихийную силу, и она пролилась на неё огненно-горячим дождем. Саламандра обожгла голое плечо. Рабыня замерла. Она увидела, как летит в неё первая стрела — словно трассирующая пуля, оставляющая во мраке медленно рассыпающийся пурпурный след. Пламя внутри разгоралась все сильнее и сильнее. Ослепшая невольница словно стала ремиреем и приготовилась играть. Теперь она поняла, почему претенденток обязали облачиться сегодня в столь странные наряды. Почти голое тело казалось более зрячим, легким и быстрым.

А с трибун, мечущиеся девушки выглядели ещё более зрелищно: юные полунагие тела, стянутые разноцветными шелками… Да, многие зрители плотоядно подались вперед, пожирая глазами красавиц, танцующих танец смерти.

Вот звякнула тетива. Кэсс ринулась вправо — и тяжелая стрела свистнула совсем рядом, обдав холодом предплечье. Резкий прыжок и смерть снова прошла мимо. Ниида не слышала, как ревела толпа. Стихия окружала ее, все стало неважным, кроме этой игры в опасность.

Андриэль шумно перевел дыхание и расслабил руку, которой бесцеремонно сжимал плечо своего господина.

— Она справится, — спокойно ответил демон, продолжая неотрывно смотреть на Поприще. Он знал, что ей тяжело. Пот лил градом, и гибкое тело блестело и лоснилось.

Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле жестокое испытание продолжалось не более нескольких минут. Зрители, затаив дыхание, смотрели, как, тяжело дыша, прыгают, перекатываются, льнут к песку арены несчастные девушки. И всякий раз, когда кто-нибудь из них неловко падал, заливаясь кровью, толпа издавала протяжный напряженный вздох. Но вот демоны бросили к тетиве по последней — десятой — стреле. Кэсс приготовилась отскочить, напряглась, вглядываясь во тьму, но не увидела ничего, успела этому удивиться и полетела навзничь от резкого удара в грудь.

И лишь, когда она упала навзничь, с запозданием пришла боль. Закаленное жало вонзилось в плоть и застряло, мешая дышать, обжигая болью. Кровь горячим потоком хлынула на песок.

Кассандра не услышала, как разом ахнул амфитеатр, и не увидела, как повскакивали со своих мест демоны. Все, кроме одного. Он сидел по-прежнему спокойный и задумчиво смотрел на арену. В его сторону были устремлены сотни глаз, но Амон словно бы не замечал этого. Он бесстрастно ждал финала соревнования.

Ниида вытянулась на песке, незряче крутя головой.

Замер Риэль, не слыша ничего, кроме беззвучного крика несчастной. Замер Тирэн, наложивший на стрелу чары и сделавший ее невидимой. Замерли зрители, растерянно смотревшие то на распростертое тело, то на Хозяина незадачливой невольницы. Замерли оставшиеся в живых девушки — постепенно прозревающие и вновь обретающие слух. Лишь квардинг рассеянно смотрел на пустующую ложу левхойтов. Соревнование завершилось, и больше демон не глядел на арену.

Раненная претендентка лежала на песке и с удивлением понимала, что мерзнет. Леденящий холод расходился от раны на плече. Саламандра больше не согревала теплом. Словно ключевая вода с беспощадной скоростью растекалась по венам, стремясь добраться до сердца. Внезапно мир вокруг вспыхнул сотнями оттенков во всей своей первозданной яркости. Стало слышно хриплое дыхание и крики подруг по несчастью. Откуда-то издалека к ней рвались Нат и Вилора, которых без усилий удерживали демоны. Несчастная чувствовала на себе тяжесть сотен взглядов. Смотрите, вот лежит ниида квардинга Ада и она умирает.

Нет! Не так! Она не будет валяться безвольным кулем! Если уж и погибнуть, то, по крайней мере, так, чтобы не выглядеть жалкой. Страдалица попыталась встать, но остывающее тело не слушалось. Оно, вопреки рассудку, отдалось во власть жестокого завоевателя, молило о смирении, убеждало не сопротивляться, чтобы не продлевать агонию. Оцепенение сковывало, в ушах шумело — как будто звучала последняя в жизни колыбельная.

«Борись!»

«Не могу…»

«Можешь! Иначе не стала бы моей!»

Рана в груди полыхнула жаркой болью, разгоняя огненное страдание по всему телу. Жизнь в проигравшей угасала. Последним усилием воли Кэсс попыталась сосредоточиться на маленьком островке тепла. «Согрей меня, — молила она. — Уничтожь холод, который наполняет меня. Согрей…»

Жжение в груди раскалялось, гнало по телу кровь, пульсировало в ране, отзывалось в каждой жилке… Жгучее, беспощадное. Словно сотни маленьких искр разбегались по телу, щекоча и отгоняя оцепенение. Они гасли, вспыхивали снова, опаляли и грели, грели, добавляя сил. Девушка все возилась в липком от крови песке, все старалась подняться, выиграть хотя бы минуту жизни. Яростно полыхала на спине татуировка саламандры, словно к нежной коже приложили каленое железо. Руки, наконец, стали слушаться и Кассандра попыталась опереться на них, хотя понимала, что сил не хватит. Но их почему-то хватило. Мало того, удалось стиснуть липкую горячую рану, с удивлением ощутить, как выпала из страдающей плоти стрела, словно вытолкнутая жизненными силами прочь из настрадавшегося тела.