Призрак гнева - Нелла Тихомир

Улла затрясла головой.

— Нет, — услыхал Бран ее шепот.

— Ну, как же нет, родная. Мы за тебя боимся. В другой раз захочешь куда-нибудь пойти, позови меня, или Эйвинда, или еще кого. Одной тебе ходить не надо. Ладно? Договорились?

Улла ответила не сразу.

— Но я должна была быть одна, — у нее был надтреснутый, совсем больной голос. — Должна…

— Почему?

— Я… я молилась.

Бран молчал. Обнимал ее, гладил по волосам, кусая губы. Он уже знал, что она сейчас ему скажет.

— Я молилась за ребенка, — промолвила она. — Чтобы боги… взяли его душу к себе… ведь он же… он же…

Бран захрустел зубами.

— Перестань! — взмолился он. — Прошу тебя, перестань! Хватит же! Не надо!

Улла затихла, сжалась в комок. Бран прошептал:

— Ма сторан, мы ничего не можем сделать. Его нет. Мы не можем его вернуть. Пойми, что мы не можем. И никто не может! Перестань. Остановись, пожалуйста! Не мучь себя… и меня тоже. Я больше не могу. Ведь мы же не виноваты, что так случилось! Мы с тобой не виноваты.

Молчание. Бран закрыл глаза и ткнулся лицом ей в волосы.

— Просто не думай об этом, ладно? — сказал он. — Забудь. Поверь, это еще не конец света, любимая моя. Будут другие дети. Мне тоже очень жаль, но что ж теперь? Жизнь на этом не закончилась! Что толку себе сердце рвать? Надо жить дальше. Разве нет?

Она молчала.

— Разве нет, Улла? — спросил Бран — и опять не получил ответа. Ее ладони уперлись ему в грудь. Она освободилась из объятий, и у нее сделалось закрытое, отчужденное лицо.

Бран стиснул зубы, поднялся и сказал, протягивая руку:

— Ладно. Вставай. Идем домой.

Улла смотрела в сторону. Словно не заметила его руки. Тяжело, неловко поднялась. Парни молча глядели на нее.

Мимо всех них Улла пошла к двери.

Глава 6

Утром следующего дня поселок оживился.

На пустыре за домами, недалеко от капища, рабы расчистили площадку. Принесли туда длинные скамьи и составили рядами: по одну сторону — для конунговой семьи, по другую — для семьи Сигурда. Между ними, сбоку, было место для старейшин.

Лишь взошло солнце, к святилищу потянулся народ. День обещал быть довольно теплым. Домочадцы конунга рассаживались на своей стороне: мужчины были поближе к центру, а женщины заняли оставшиеся места, в самом конце. Те, кому мест не хватило, остались стоять. Народ болтал, гомонил, смеялся, многие лузгали семечки, дети с визгом носилилсь меж скамей. Чуть погодя пришли старейшины и чинно, не торопясь, уселись посередке. Солнце уже было высоко. Ждали только конунга и Сигурда с семьей.

А у Сигурда спозаранку все были на ногах. Собирались быстро, но без суеты, Раннвейг у стола причесывала Уллу. Та была бледна, молчала, не подымала глаз. Сигурд казался спокойным и уверенным, как обычно, однако, стоя рядом с ним, Бран ощущал его тревогу. А своей тревоги Бран был не в силах скрыть.

Они выступили из дому, будто войско: впереди шел Сигурд, за ним Хелге с сыновьями, Раннвейг, Бран и Улла. Видар с десятком друзей примкнул к процессии. Хелге, прямая, гордая, суровая, и впрямь казалась королевой. Бран обернулся к Улле, посмотрел на ее опущенные ресницы. Взял ее ладонь, сжал тонкие вздрагивающие пальцы. Она не среагировала, лишь губы шевельнулись. И до самого конца, покуда не добрались до места, Бран не выпускал ее руки.

Их встретили дружным гомоном, чтобы лучше видеть, многие вскочили со скамей. Стоя в центре расчищенной площадки, конунг хмуро наблюдал, как старейшина подходит к Сигурду, как они кланяются друг дружке. Как вся Сигурдова семья складывает оружие и рассаживается на приготовленные лавки: Сигурд — в середине, Хелге — справа от него, слева — Бран и Улла. Бран поймал взгляд конунга, злой, холодный и враждебный. "Ах, гаденыш!" — думал конунг. Сжав зубы, Бран отвернулся.

Конунг подождал, покуда все усядутся, вскинул руку, и шум сразу стих. Он сделал шаг вперед.

— Спасибо, Сигурд, что пришел, — громко молвил Торгрим, — уважил мою просьбу.

— Почему не уважить, брат? — отозвался ярл. — Ведь родичи, всегда в согласии жили.

— Ты давеча сказал, что нам надо все обсудить, — выговорил конунг.

— Истинно так, — кивнув, ответил Сигурд. Конунг сдвинул брови:

— Я согласен. Ссориться нам нельзя, не в том мы положении. По одиночке нас прихлопнут. Не для того наши отцы все это строили, чтобы нам теперь из-за какой-то ерунды Венделтинг по ветру пустить. Так что надобно мириться. Согласен, родич?

Сигурд погладил бороду:

— Это завсегда.

Конунг смотрел на Сигурда, а Сигурд — на него. Помедлив, конунг произнес:

— Хорошо. Говори свои условия, я слушаю.

Ярл выпрямился на лавке.

— Условия? — выговорил он. — Што ж, ладно. Можно и условия. А условия простые. Дочь ты больше требовать не станешь — это раз. Она будет жить где и с кем захочет — это два. Женим их — это три. Ты дашь перед всеми слово никого из них не преследовать — это четыре. Вот и все мои условия, брат. По-моему, справедливые.

Стало очень тихо, все головы повернулись к конунгу. Кто-то громко сплюнул шелуху.

— Всё? — хмуро спросил конунг.

— Всё, — ответил Сигурд.

В зрачках у конунга блеснуло негреющее солнце.

— А если я не соглашусь? — осведомился он.

— Тогда мы встанем и пойдем себе, — сказал ярл. — Только и всего.

Конунг тихо произнес:

— Что же, воевать со мной начнешь из-за нее? Так, что ли?

— Уж это тебе решать, брат, — ответил Сигурд. — Я в бой не рвусь, но и от боя не бегу. Ты меня знаешь.

И снова тишина.

— Ушам не верю. Из-за этой вот резню устроишь? — конунг резким жестом указал на Уллу. Та сидела бледная, прямая, опустив ресницы. Бран взял ее за руку. Пальцы Уллы были холодными, как лед.

Сигурд сдвинул брови и сказал:

— Ты на нее чужие грехи не перекладывай, незачем девчонку без вины виноватить. Мы люди взрослые, што к чему, сами разумеем. Ты меня спросил, я тебе ответил. Не согласен — до свидания. А Уллу не след без конца трепать, она не громоотвод.

Сигурд замолчал. С полминуты оба мерились взглядами, потом конунг произнес:

— Так, значит, это твои условия?

— Они самые.

— Ну, что же. Не могу сказать, что мне они подходят.

Сигурд повел плечами:

— Твое дело. Решай, — голос ярла звучал сухо. Конунг сверкнул гневными глазами.

— Я не выдам свою дочь замуж за раба, — бросил он.

— Он не раб, — ответил Сигурд. — Он свободный.

— Он что, ярл? — произнес конунг.

— Нет.

Конунг проткнул Брана взглядом, в котором явственно читалось отвращение. Тот вспыхнул. Тяжелая рука Сигурда легла на его плечо.