Приключение в Корее - Вахтанг Глурджидзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самый тяжёлый момент – когда обречённые айдолы и трейни, уже практически с полностью обгоревшей кожей делают последние усилии и с жутким воем идут, ползут из сгоревших дверей здания. А их расстреливают из пистолетов и автоматов. А потом обрушивается кровля. Падают балки, трещит вся конструкция, которая превращается в гигантский костёр, куда эти звери с хохотом добавляют из машины с цистерной какую-то легковоспламеняющуюся жидкость. И в этот момент к небу поднимается жуткий вой последних, ещё живых сгорающих в руинах людей…
Идут кадры, снятые у офиса СМ, когда толпа с палками и бутылками за пять минут сминает молодых фанатов и полицейских и врывается вовнутрь.
Тут кадры не с голофона, а с камер, установленных внутри офиса. Скорее всего бандиты не сообразили, что всё это пишется, а кто-то успел вынести сервер из комнаты наблюдения (есть такие в каждом офисе), пока здание не сгорело.
Внутри боевики битами и ножами убивают всех, кто встречается им на пути. Второй эшелон ворвавшихся бандитов выкидывает из окон мебель, аппаратуру. Некоторые мужчины, сотрудники СМ, пытаются оказать сопротивление, но они только задерживают на несколько минут бандитов.
Обозлённые националисты загоняют около десяти девушек и женщин, сотрудниц СМ, на крышу офиса, а потом сбрасывают их вниз. После этого озверевшие фанатики рыщут по всему офису и поджигают всё.
В одной из комнат находят спрятавшихся в ряду костюмов парня и девушку, хватают их, обливают чем-то горючим, поджигают, и выкидывают в окно. В другой комнате камера фиксирует, как три женщины теряют сознание от проникшего в помещение едкого дыма, а потом от повышения температуры вспыхивают какие-то занавески, и отравившиеся дымом сотрудницы СМ сгорают.
Маша молча глотает слёзы, а я реву в полный голос. Прибегает хальмони, спрашивает, что случилось. Маша молча включает ей начало ролика. У хальмони после просмотра гибели школьницы у здания общежития СМ сильный шок. Она не может ни говорить и ни двинуться с места.
Выключаем запись. У Маши есть нашатырь, которым она и приводит Хё Бин в чувство:
- Откуда вы это взяли?
- Нам подкинули запись к офису. – Вру я ей.
Маша с удивлением смотрит на меня, а потом понимающе кивает головой. Теперь она поняла, почему я принимала от друзей Сон Хена файлы с кадрами не прямо на голофон, а на внешнее устройство, похожее на флешку. То есть, к нам теперь придраться нельзя. У нас на голофонах нет этих файлов.
- И что вы собираетесь с этим делать? – Окончательно придя в себя спрашивает хальмони.
- Сейчас позвоню в полицию и прокуратуру, пусть приезжают.
Через полчаса прибывает полиция и следователь. Девочки заинтригованы, но Маша обещает им рассказать всё после отъезда полиции. Следователь слушает мою версию происхождения флешки. Видно, что он мне не верит. Что же, это его профессиональная привычка, никому не доверять.
- Вы видели запись?
- Да! – Скрывать бессмысленно. – Мы хотели для концерта памяти использовать некоторые эпизоды из побоища у нашего офиса, чтобы под эти кадры читать имена погибших. Но пока ещё не решили, так как только тут погиб девяносто один человек. Слишком много – чтение имён и фамилий займёт много времени.
Следователь и старший из группы полиции понимающе кивают головой.
- Я спустилась вниз, были дела с обустройством в арендованном нами здании справа от офиса. Когда шла обратно – тут всего десять метров, увидела, что на асфальте лежит пластиковый пакет. Я точно помню, что там ничего не было, когда я проходила в арендованное здание. Наши никто подложить такое не мог. А вокруг никого видно не было.
Следователь понимающе кивает. Продолжаю:
- Я заинтересовалась. Открыла, увидела флешку. Принесла её сюда и мы с моим заместителем решили посмотреть, что на ней записано.
Тут трёхчасовая запись произошедшего с какой-то точки напротив общежития СМ и двухчасовая запись с камер внутреннего наблюдения в офисе СМ. Время съёмки там указано с точностью до секунд. Мы полностью не смотрели, только начальные и конечные кадры, просто времени столько нет этим заниматься. Но даже то, что мы видели, это жуть!
- Покажите начало, может это и не так страшно, как вы думаете. – Говорит старший полицейский.
Я киваю головой и включаю запись. После двух фрагментов и следователь и полицейский бледнеют.
- Вы никому этого не показывали?
- Нет. Я решила передать это следственному комитету. Поэтому вам и позвонила. Мелькнула мысль, понести это на телевидение и продать. Но это будет нажива на смерти сотен людей, и нас просто не поймут, пойди мы на такой шаг. Да и как глядеть после этого со сцены в глаза родственникам этих детей, погибших от бандитов.
Да и концерт будет транслироваться на несколько зарубежных стран. А там такие кадры могут вызвать негативное отношение к корейцам.
- Правильно сделали, что вызвали нас. Не на всём можно наживаться. – Говорит следователь. - Мы конфискуем у вас эти записи.
Сейчас составим акт о добровольной передаче вашей фирмой найденных бесценных материалов.
- У меня только будет к вам просьба. Если возможно, то разрешите нам использовать несколько кадров для концерта. На нём будут присутствовать родственники сгоревших айдолов и трейни. Я читала, что они послали петицию министру внутренних дел, чтобы он помог им прояснить, что произошло у общежития.
Можно и господина министра избавить от этой трудной миссии, если он объявит по телевидению, что следственный комитет разрешил «шишкам» продемонстрировать родственникам погибших на концерте уникальные кадры (которые мы выберем вместе с вами), показывающие, как погибли их дети.
- Это мы сейчас устроим. – Соглашается следователь. Он звонит министру и коротко рассказывает, что случилось.
Министр недолго думает и даёт добро. Видно, что он эти дни не выходил из рабочего кабинета. Следователь составляет акт, мы его подписываем и полиция уезжает, забрав флешку.
Девчонки обступают меня и Машу, требуя рассказать зачем тут была полиция. Говорю им версию с находкой флешки, озвучиваю вкратце, что там записано. Рассказываю, что на концерте будут применены кадры из этих записей, но только те, которые можно показывать родственникам погибших айдолов и трейни из СМ.
Уже наступила ночь и мы ложимся спать.
Утром после завтрака я отправляюсь вместе с Машей в национальный театр Кореи. Одним из резидентов которого является Национальный оркестр республики.
