История Поместных Православных церквей - Константин Скурат

Дальнейшим шагом польского правительства, стремившегося создать преданные делу кадры священнослужителей, явилась полонизация духовного образования, церковного управления и богослужения, одним словом, если и не полного растворения Православия в католицизме, то непременно создания так называемого «польского православия».

К тому времени, как была провозглашена автокефалия Православной Церкви в Польше, здесь действовали две духовных семинарии (в Вильно и в Кременце) и несколько духовных мужских и женских училищ. В феврале 1925 года было открыто высшее духовное учебное заведение — Православный Богословский факультет при Варшавском университете [584]. По указанию польского правительства во всех духовных учебных заведениях была введена новая система образования, сводившаяся к воспитанию будущих пастырей исключительно на началах польской культуры и римско–католического конфессионализма. Все прошлое, — в том числе и события, связанные с унией XVI — XVII веков, — преподносилось в понимании католическом. Богатейшие русские богословские труды были устранены, а их место заполнили новоизданные псевдонаучные творения. Язык преподавания, даже в быту студентов, стал польский. В борьбе против введения польского языка в преподавании Закона Божия более других держались в Полесье (ведение епископа Александра Иноземцева), но и там вынуждены были уступить нажиму полонизации.

Чтобы всецело покорить себе Митрополита Дионисия, польское правительство без его ведома снеслось с Константинополем по вопросу учреждения при Митрополите апокрисария Вселенского Патриарха. Польские власти надеялись получить возможность постоянного воздействия через Фанар на Митрополита в желательном для них направлении. Такой представитель — епископ Александр Зотос — в 1929 году действительно прибыл в Варшаву, где вскоре был назначен профессором Догматического богословия и греческого языка на Православном Богословском факультете Варшавского университета. Когда же отношение Митрополита Дионисия к правительству стало более покорным, то 14 июля 1930 года последовала следующая запись: «Ввиду того что отношения между польским правительством и Митрополитом Дионисием теперь уже хорошие, Патриарх не является уже так нужен правительству, как было недавно» [585]. Правда, епископ Александр Зотос на всякий случай оставался в Варшаве до осени 1931 года.

В конце 1936 года появились тревожные симптомы нового наступления на Православную Церковь. В этом году в связи с исполнившимся 300–летием со дня смерти униатского митрополита Вельямина Рутского в г. Львове собрался съезд униатского духовенства. Почетным председателем съезда был греко–католический митрополит Андрей Шептицкий (ск. 1944). Одним из важнейших вопросов, которыми занимался съезд, было уяснение направления деятельности униатов: решено, что для украинского народа наиболее отвечающей его жизни формой церковности является его уния с Римом, почему галицкое униатское духовенство должно получить полную свободу для миссионерской деятельности среди украинцев, белорусов, русских, проживающих в Польше.

Продолжением намеченной униатским съездом программы явилось–опубликование 25 мая 1937 года новой инструкции по осуществлению «восточного обряда». В инструкции обращалось внимание на то, что Ватикан придает большое значение «возвращению православных к вере отцов» (понимать следует: совращению православных в унию), а между тем работа в этом направлении идет медленно и малоуспешно [586]. Вывод был ясен: необходимо усилить униатскую или прямо католическую пропаганду. Сразу же после издания инструкции начались террор и насилие над православным населением с целью обращения его в католичество. А когда и это не давало ожидаемого результата, православных, фамилии которых имели окончания «ских», «ич» и др. начали убеждать, что их отцы были поляками, следовательно католиками, и ныне их прямой долг вернуться к вере своих предков.

Грозные для Православия события произошли в 1938 году на Холмщине и на Подляшье, где храмы стали не только закрывать, но и разрушать, а православное население подвергать всевозможным притеснениям. Было разрушено около полутора сотен храмов и молитвенных домов. Свыше 200 священнослужителей и причетников оказались безработными, лишенными насущных средств к жизни. Многим из них было приказано покинуть свои места жительства. В этих областях особенно проявилось стремление, как свидетельствует очевидец многих происходивших событий в Польше в межвоенные годы магистр богословия Александр Свитич, сравнять с землей все православные храмы, чтобы «они своим видом не напоминали населению Советской России» [587].

В польской печати не говорилось, разумеется, о подобных бесчинствах, но за некоторое время до отмеченных событий на Холмщине и Подляшье была проведена соответствующая подготовка. Так, в польских газетах появились сообщения, что на Холмщине и в некоторых других местах имеется много православных храмов, построенных царским русским правительством с намерением русифицировать край. Эти храмы выставлялись печатью как памятники рабства, поэтому требовалось их разрушение. Только газета «Русское Слово», издававшаяся в Польше, дерзнула написать p происходившем на Холмщине, однако номера этой газеты были изъяты.

В 1938 году произошло еще одно печальное для православных событие. Недалеко от Почаева располагалось небольшое военное кладбище, где были похоронены русские воины, погибшие во время Первой мировой войны при обороне Почаева. Сюда каждый год накануне Вознесения Господня после всенощной направлялся крестный ход и на могилах совершалось заупокойное моление о погребенных здесь и о всех павших на поле брани. На кладбище стекались тысячи богомольцев. Богослужение заканчивалось на заре следующего дня и оставляло у всех глубокое впечатление. В тот год на кладбище явилась комиссия польских властей. В результате через несколько дней останки погребенных были выкопаны и перенесены на приходское кладбище; площадь бывшего военного кладбища была перепахана. Традиционные крестные ходы и моления на могилах прекратились.

В дополнение ко всем неприятностям стали распространяться слухи, что все приграничное население Украины и Белоруссии не польской нации на 50 километров от польско–советской границы будет выселено вглубь. Благонадежными считались только римо–католики. Чтобы избежать высылки, запуганные и более малодушные люди принимали католичество. Некоторые выпускники гимназий, опасаясь быть лишенными аттестатов зрелости, тоже переходили в католичество. В крайних польских газетах все настойчивее и чаще стали выдвигаться лозунги: «Польша для поляков», «в Польше все поляки» [588].

Никакие протесты православных, даже выступления на заседаниях сейма с речами о насилиях в отношении Православной Церкви, не принимались во внимание. Тщетно Митрополит Дионисий обращался к властям о заступничестве, посылая телеграммы министру юстиции как Генеральному прокурору Польши, маршалу, премьер–министру, президенту Республики, умоляя дать распоряжение во имя справедливости и христианской любви прекратить разрушение Божиих храмов. Ничто не приносило благих результатов.

Наконец Митрополит Дионисий созвал в Варшаве 16 июля 1938 года Собор епископов. В первый же день деяний Собора старейший пастырь Варшавы протопресвитер Терентий Теодорович (погиб в 1939 году во время налета немецкой авиации на Варшаву) передал Митрополиту Дионисию свое «скорбное обращение», в котором, изобразив испытания тяжкой годины, констатировал, что «мы сами в достаточной степени своими «уступками» во многом подготовили то, что с нами творят… Наша иерархия и Церковь, — продолжал он, — вообще подвергались за все минувшие годы испытанию со стороны надзирающих за нами: что «мы» такое церковно и на что способны? И «они» убедились, что мы способны на всякие уступки и в своей традиционной церковности. Нужно изменить вид священника, надеть даже воинский мундир… — мы согласны, ибо восточный облик священника… не культурен (!). Язык Богослужения? На всех языках, сколько угодно! Новый стиль! Пожалуйста! Автокефалия без всяких прав, без согласия церковного народа и своей Матери–Церкви? Готовы! Забыть свой национальный язык в проповеди и в общении с народом и даже в домашней обстановке? И на это согласны! Только бы свое положение, свои привилегии, удобства, власть сохранить… Если бы иерархия при решении всех этих важных вопросов привлекала к ним, к участию в разрешении духовенство и народ, — этого бы, конечно, не было…» [589]

Собор епископов постановил обратиться к своей пастве с особым посланием, определил установить во всей Митрополии в знак печали о разрушении большого количества храмов трехдневный пост с сугубой молитвой и решил представить Президенту Республики, маршалу Польши и правительству соответствующий меморандум.