Нужные вещи - Кинг Стивен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[30]
Покончив с машиной, он пробрался обратно к окну спальни. Сердце так и норовило вырваться из его узкой груди. Хью Прист по-прежнему крепко спал, сжимая в руках все тот же облезлый клочок меха.
Зачем ему эта старая грязная штука? Он ее держит, как будто это его любимая игрушка.
Норрис вернулся в машину, поставил скорость на нейтралку и дал машине возможность бесшумно скатиться к дороге. Он завел двигатель, только когда выехал на улицу, и тут же дал по газам. У него жутко болела голова. Желудок слегка сводило. Норрис продолжал убеждать себя, что это не важно. Все хорошо, все просто отлично, черт подери, у него все замечательно!
Это не особенно помогало, пока он не перегнулся через кресло и не взял в левую руку гибкую, тонкую удочку. И тогда на него вновь снизошло спокойствие.
Норрис не выпускал удочку из рук до самого дома.
9
Звякнул серебряный колокольчик.
Слопи Додд вошел в «Нужные вещи».
— Привет, Слопи! — сказал мистер Гонт.
— 3-з-здрав-в-вствуйте, м-м-мистер Г-г-го…
— У меня в магазине заикаться не надо, Слопи, — укоризненно произнес мистер Гонт. Он поднял руку, раздвинув средний и указательный пальцы в виде вилки. Потом провел ими в воздухе перед лицом Слопи, и мальчик почувствовал, как что-то — какой-то узловатый, запутанный клубок у него в мозгу — волшебным образом рассосалось. У него отвисла челюсть.
— Что вы сделали? — выдохнул он. Слова слетали с его губ легко, словно бусинки с порванных бус.
— Фокус, которому с большим удовольствием выучилась бы мисс Рэтклифф, — улыбнулся мистер Гонт. Он не забыл поставить отметку на своем листке рядом с именем Слопи. Посмотрев на большие напольные часы, довольно тикавшие в углу (они показывали четверть первого), он спросил: — Ты рано ушел из школы. Тебя никто не хватится?
— Нет. — Слопи по-прежнему стоял с отвисшей челюстью. Казалось, что он пытается посмотреть на свои губы, чтобы увидеть слова, слетающие с них удивительно плавно и уверенно. — Я сказал миссис Девисс, что у меня болит живот. Она послала меня к медсестре. Сестре я сказал, что мне уже лучше, но живот все равно болит. Она спросила, дойду ли я сам до дому. Я сказал «да», и она меня отпустила. — Слопи сделал паузу. — Я пришел потому, что заснул в коридоре. Мне снилось, что вы меня звали.
— Так и было. — Мистер Гонт подпер пальцами подбородок и улыбнулся мальчику. — Скажи, твоей маме понравился оловянный чайник, который ты ей подарил?
Краска залила щеки Слопи, придав им цвет старого кирпича. Он начал что-то говорить, потом сдался и уставился в пол.
— Ты оставил его себе, да? — произнес мистер Гонт своим самым мягким и добрым голосом.
Слопи кивнул, все еще глядя на носки своих ботинок. Ему было стыдно и обидно. Но хуже всего было чувство горечи и несправедливости: мистер Гонт убрал этот противный, бесивший его узел у него из головы… и что это дало? Он был слишком смущен, чтобы говорить.
— Но скажи мне, ради всего святого, зачем двенадцатилетнему мальчику вдруг понадобился оловянный чайник?
Чубчик Слопи, весело пружинивший еще пару минут назад, сейчас только уныло мотнулся вместе с головой. Он не знал, зачем двенадцатилетнему мальчику вдруг понадобился оловянный чайник. Он знал только одно: что хотел оставить чайник себе. Он ему нравился. Очень сильно… сильно… нравился.
— …приятный, — пробормотал он в итоге.
— Прошу прощения, что? — переспросил мистер Гонт, удивленно приподняв бровь.
— Я сказал, что мне нравится, какой он приятный.
— Слопи, Слопи, — сказал мистер Гонт, обходя прилавок, — мне не нужно этого объяснять. Я прекрасно знаю то особое состояние, которое называется «радостью обладания». Я его сделал краеугольным камнем своей карьеры.
Слопи Додд в ужасе отшатнулся от мистера Гонта.
— Не трогайте меня! Пожалуйста!
— Слопи, я совсем не хочу к тебе прикасаться. И я вовсе не собираюсь рассказывать твоей маме о чайнике. Он твой. Можешь делать с ним все, что захочешь. Я даже одобряю твое решение.
— Вы… правда?
— Серьезно! Я не шучу! Люди, которые любят себя, — это счастливые люди. Я верю в это всем сердцем. Но, Слопи…
Слопи чуточку поднял голову и посмотрел на мистера Гонта через завесу своих рыжих волос.
— Пришло время за него расплатиться.
— А! — На лице Слопи отразилось безграничное облегчение. — Вот чего вы хотели! Я думал… — Но продолжить он не смог или не решился. Он не был уверен, чего хотел мистер Гонт.
— Да. Ты помнишь, над кем обещал подшутить?
— Еще бы. Над тренером Праттом.
— Все правильно. В этой шутке две части: ты должен кое-что кое-куда положить и кое-что сказать тренеру Пратту. И если ты будешь точно следовать моим указаниям, чайник станет твоим навсегда.
— А я смогу всегда так говорить? — с надеждой спросил Слопи. — Я смогу навсегда перестать заикаться?
Мистер Гонт печально вздохнул:
— Боюсь, что, как только ты выйдешь из моего магазина, Слопи, все станет по-прежнему. Кажется, у меня где-то в ящиках завалялось одно противозаикательное устройство, но…
— Пожалуйста, мистер Гонт! Прошу вас! Я ненавижу заикаться! Я все сделаю! Все что угодно и с кем угодно!
— Я знаю, что сделаешь, Слопи. Но в этом-то и состоит проблема. У меня кончаются шутки и приколы, которые надо подстроить; можно сказать, что в моей визитнице не осталось свободного места. Ты просто не сможешь со мной расплатиться.
Слопи долго молчал, обдумывая услышанное. Потом он заговорил, тихо и застенчиво:
— А вы можете… в смысле бывает, что вы… просто что-то кому-то дарите, мистер Гонт?
На лицо Лиланда Гонта набежала тень глубокой печали.
— О, Слопи! Как часто я сам задавался этим вопросом, и как мне этого хотелось! В моей груди глубокий и нерастраченный колодезь милосердия. Но…
— Но?
— Это будет уже не бизнес, — закончил мистер Гонт, одарив Слопи своей самой сочувствующей улыбкой… но его глаза хищно сверкнули, так что Слопи испуганно отступил назад. — Ты все понял?
— Э… да! Я понял!
— К тому же, — продолжал мистер Гонт, — ближайшие пара часов для меня будут решающими. Когда карусель приходит в движение, ее уже не остановишь… но пока мне приходится выбирать девизом слово «благоразумие». Если ты ни с того ни с сего перестанешь заикаться, это вызовет недоумение. Начнутся вопросы… а это плохо. Шериф и так сует свой нос куда не надо. — Его лицо на мгновение затуманилось, но потом вновь разгладилось, и он улыбнулся своей кошмарной улыбкой, демонстрирующей кривые желтые зубы. — Но с ним я разберусь.
— С шерифом Пангборном?
— Да, именно с шерифом Пангборном. — Мистер Гонт поднял два пальца и еще раз провел рукой перед лицом Слопи, от лба к подбородку. — Но мы о нем не говорили, правильно?
— О ком? — удивленно спросил Слопи.
— Вот именно.
Сегодня Лиланд Гонт был одет в темно-серый замшевый пиджак. Он извлек из кармана черный кожаный бумажник и протянул его Слопи, который взял его осторожно, стараясь не коснуться пальцев мистера Гонта.
— Ты же знаешь машину тренера Пратта?
— «Мустанг»? Конечно!
— Положи это туда. Под пассажирское сиденье, чтобы торчал только уголок. Прямо сейчас иди к школе: нужно, чтобы бумажник оказался на месте до последнего звонка. Понятно?
— Да.
— Потом подожди, пока Пратт не выйдет из школы. И когда он выйдет…
Мистер Гонт перешел на шепот; Слопи смотрел на него, но его глаза были затянуты поволокой, и он только тупо кивал головой.
Через пару минут Слопи Додд вышел на улицу с бумажником Джона Лапуанта в кармане.
Глава шестнадцатая
1
Нетти лежала в простом сером гробу, за который заплатила Полли Чалмерс. Алан предложил внести свою лепту в расходы, но она отказалась, причем так просто и бесповоротно, что ему ничего другого не оставалось, как с уважением принять ее решение. Гроб стоял на стальной подставке над ямой, вырытой под могилу, недалеко от участка, где покоились родственники Полли. Земля, вынутая из могилы, была накрыта ковром из ярко-зеленого искусственного дерна, немилосердно сверкавшего в лучах яркого солнца. От этой фальшивки Алана всегда передергивало. Было в этом что-то издевательское, отталкивающее. Эта «веселенькая» искусственная трава нравилась Алану еще меньше, чем обычай гробовщиков раскрашивать мертвых и обряжать их в лучшую одежду, как будто покойники собираются на важную деловую встречу в Бостоне вместо длительного гниения среди древесных корней и червей.
