Повелитель Вселенной - Памела Сарджент

Оэлун гордо подняла голову. Тэмуджин метался у постели.

— Продолжай, — сказала она. — Не обращай внимания на правду, угрожай брату, гони свою старую мать из шатра. Посмотрим, много ли чести это принесет тебе?

Если он покусится на Хасара, она будет закрывать младшего сына своим телом, пока люди хана не оттащат ее. Она будет ругать Тэмуджина, пока не задохнется.

— Я не сделал ничего дурного, — сказал Хасар.

— Не надо говорить это, — возразила Оэлун. — Человек, называющий себя великим ханом, сам это должен понять.

Все молчали. Хан метался в полумраке. Оэлун не сводила с него глаз. Наконец Тэмуджин направился к ней, ссутулившись. Он обнял ее одной рукой, и она поняла, что одержала победу.

— Любой человек испугается гнева такой матери, — сказал он. — Я стыжусь того, что сделал. Хасар свободен, и я извиняюсь за то, что нарушил его отдых. — Он отошел от нее, так и не взглянув ей в глаза. — Я оставляю вас.

Воины быстро окружили его, и он с ними вышел из шатра.

— Извиняется, что нарушил твой отдых. — Оэлун прижала к себе Хасара. — Ему надо было стать на колени и просить у тебя прощенья.

— Тэмуджин никогда бы не сделал этого сам, — сказал Хасар.

— Я знаю. Но тем не менее…

— На нем заклятье, — сказал Хасар. — Он, должно быть, уверовал, что не сможет сохранить за собой трон без помощи шамана.

— Возможно, с ним-то он и не сохранит.

Вдруг почувствовав слабость, Оэлун оперлась о сына.

Тэмуджин стыдился недолго. Через несколько дней после возвращения Оэлун в свою орду хан лишил Хасара большинства семей, которыми тот правил, оставив ему всего лишь тысячу.

Эту весть Оэлун привез Хучу. Она отослала его, наказав следить за Хасаром, а сама гадала, какой же будет следующий удар Тэб-Тэнгри. Хасар был свободен, но ослаблен. По сведениям Хучу, один из его нойонов бежал на запад. Шаман соберет много сторонников, когда люди увидят, что хан не собирается перечить ему даже ради брата. Тэб-Тэнгри разлучит Тэмуджина со всяким, кто может подорвать его влияние.

У нее оставалась одна надежда, хотя и слабая. Мунлик был в стане своих сыновей последние дни потому, наверно, что боялся, как бы она не обратила свой гнев на него. Она позвала стражника и велела ему ехать за мужем.

Оэлун приветствовала Мунлика перед своим шатром. Она надела свой любимый синий халат, накрасила лицо и покрыла косы живицей, водрузив сверху головной убор. Мунлик приблизился к ней со встревоженным выражением морщинистого лица, а потом улыбнулся и взял ее за руки.

— Ты хорошо выглядишь, жена, — сказал он.

— Весной я ожила. — Она проводила его в шатер, усадила на постель и подозвала служанок. — Я скучала по тебе, мой муж.

С Мунликом приехало несколько человек. Они ели ягненка, приготовленного поварихой Оэлун, которая улыбалась и даже смеялась, когда они рассказывали всякие истории и пели песни. Мужчины вскоре напились и не замечали, как она мало ест и как много пьет, чтобы заглушить боль.

Лицо Мунлика вытянулось, когда все мужчины, шатаясь, повалили из шатра. Оэлун отослала служанок. Когда Мунлик встал, чтобы снять халат, она взяла его за руку.

— Прежде чем мы ляжем спать, я хочу тебе что-то сказать.

Он наморщил лоб и сел рядом.

— Не о Хасаре ли? — спросил он. — Все знают, что ты говорила тогда в шатре. Мать должна любить своих сыновей, но ты не можешь знать его умысла.

— Не о Хасаре, и потом отцовская любовь бывает такой же слепой, как и материнская.

Мунлик дернул себя за седую бородку.

— Понятно.

— Выслушай меня, Мунлик. Я думаю теперь не только о своих сыновьях, но и о твоих. Подумай, что сделает Тэмуджин с твоим сыном, если тот зайдет слишком далеко.

— Ты ошибаешься, Оэлун. Тэмуджин знает, чем он обязан Кокочу.

— Тэмуджин обязан всем своему мечу, братьям и генералам. Всенебесный не сделал ничего, разве что благословлял его.

Мунлик сделал знак, отгоняющий беду.

— Выражайся поосторожней.

— Я буду говорить так, как нравится мне. Я перестала бояться Тэб-Тэнгри. Ты его отец, и тебе следовало бы сказать ему то, что боятся говорить другие. Скажи ему, чтобы он снял заклятье с Тэмуджина, пока это заклятье не обратилось против него самого. Скажи ему, чтобы сдерживался. Если ты обуздаешь его, то и других твоих сыновей будет легко приструнить.

— Сказать этого я ему не могу, Оэлун.

— Тогда, наверно, пора его выпороть так же, как ты это делал когда-то.

Мунлик вытянул руку.

— Ты, видимо, не боишься его, а я боюсь. Он проклянет нас обоих, если он…

— Собственного отца? — хрипло спросила она. — Жену своего отца? Можешь ли ты в это поверить и не иметь мужества поговорить с ним? Что ты за человек?

— Оэлун…

— Но я знаю, что ты за человек. — Она говорила с усилием. — Может, ты и боишься его, но все же подумываешь, какую выгоду ты получишь с его помощью. Я тебя всегда видела насквозь. Когда мы были отверженными, ты жалел нас, но почти не помогал. Когда Тэмуджин расстался со своим андой, ты остался с Джамухой и перешел к нам только тогда, когда увидел, что мой сын сильнее. Тэмуджин захотел, чтобы мы поженились, и я согласилась, зная, что этим он обеспечивает твою верность. Ты был неплохим мужем, и твой совет спас жизнь Тэмуджину, но ты всегда был из тех, кто держит нос по ветру. Теперь ты думаешь, что больше выгадаешь, потакая Тэб-Тэнгри.

Он схватил ее за руку.

— Замолчи.

— Я проклинаю твоего сына, Мунлик. Если ты не хочешь осадить его, то я проклинаю и тебя. Я плюю на тебя и отворачиваюсь.

У него перекосилось лицо. Она увидела злобу в его глазах и подумала, что перехватила.

— Возьми свои слова обратно, — бормотал он, — и я прощу тебя. Будет так, как будто ты их и не говорила.

— Стрела выпущена, — сказала она. — Ее уж не вернуть. Только ты можешь сделать так, чтобы она не попала в сердце твоего сына.

Он встал и решительно вышел. Когти злого духа снова рвали ее, она села на постель.

95

Бортэ услышала тихие шаги: Тэмуджин шел ложиться. Он мрачно просидел у очага большую часть ночи. Когда он лег под одеяло, она коснулась его.

— Бортэ, — сказал он, — я многого не знаю. Мои слова живут в записях Та-та-тунга, а я не могу прочесть его значки. Люди сел и городов умеют прокладывать дороги для воды и заставляют ее служить, а мы бродим по нашим землям в поисках ее. Тэб-Тэнгри может находить и призывать духов, а я должен с трудом добиваться общения с ними на Бурхан Хаддун. Я думал, люди с летами становятся мудрее, а вместо этого я понял, как мало я знаю.

— Ты усвоил то, что должен знать хан, — сказала Бортэ.

— Но на свете существует столько всего, чего я не могу усвоить.

Он соединился с ней, но она чувствовала, что его мысли где-то блуждают. Она обнимала его, пока он не уснул. Шаман смутил его душу. Она догадывалась, о чем говорил шаман.

«Слушайся меня, и ты сохранишь свой трон. Только я могу вызывать духов, которые помогут тебе».

Она дремала, когда снаружи раздались крики и она узнала голос Тэмугэ. Младший брат Тэмуджина требовал встречи с ханом.

Тэмугэ ворвался в шатер, подошел к постели и стал на колени.

— Я требую, чтобы мой брат хан рассудил по справедливости, — сказал Тэмугэ, задыхаясь.

Тэмуджин медленно сел.

— Некоторые из твоего стана ушли и присоединились к Тэб-Тэнгри, — продолжал отчигин, — а ты не задержал их. И теперь некоторые из моих людей сделали то же самое. Я послал своего товарища Сохура к шаману и попросил вернуть моих людей, но он с братьями побил Сохура и отослал его обратно ко мне, привязав ему на спину седло. Могу ли я сносить подобные оскорбления?

Тэмуджин взял халат и завернулся в него.

— Продолжай.

— Тогда я не обращался к тебе, — сказал Тэмугэ. — После того, что случилось с Хасаром, я думал, что улажу все сам. Я отправился к Тэб-Тэнгри. Его братья насели на меня и заставили стать на колени перед шаманом, а потом прогнали, не дав увести моих людей. — Он распахнул шубу и сорочку и показал синяки. — Взгляни, каких синяков насажали эти хонхотаты! Что ты собираешься делать со всем этим? Должны ли мы с Хасаром считать, что брат о нас больше не заботится?

Бортэ села и натянула одеяло на грудь.

— Как ты мог позволить это? — спросила она.

— Хасар служил тебе хорошо, — сказал Тэмугэ, — а ты за верность его обращался с ним плохо. Я лишь требовал своего. Что ты можешь сделать для нас, Тэмуджин?

Хан молчал.

— Разве ты не видишь, что они делают? — стала кричать Бортэ. — Ты еще жив, а они уже осмеливаются поднять руку на твоих братьев. — Слезы потекли у нее из глаз, она не сдерживала их. — Что с нами станется, если твое прекрасное сильное тело втопчут в грязь?

Тэмуджин вздрогнул и сделал знак, отвращающий зло.