Любовь до гроба - Анна Орлова

София не дала ему договорить:

– Я помолвлена и, как только закончится срок траура, выйду за него замуж, – произнесла твердо, но посмотреть на Шеранна не смогла. – Знаете, наверное, это к лучшему, – призналась вдруг она, задумчиво и как-то очень светло улыбнулась: – Господин Рельский – замечательный, могу вас в этом уверить!

– Не сомневаюсь, – кивнул дракон, однако в голосе его послышались рычащие нотки.

Он помолчал, вглядываясь в лицо молодой женщины, силясь разобрать выражение ее глаз.

– А как же… я? – промолвил он наконец почти обиженно. – Ты ведь любишь меня, а не его!

Ну как же – вернулся, позвал за собою… А ему все толкуют о достоинствах соперника!

София заговорила спокойно, будто бы ни к кому не обращаясь:

– А ведь я оказалась куда романтичнее и легкомысленнее тех девушек, которых самоуверенно считала юными глупышками. Я готова была забыть обо всем, уйти на край света… ради призрачного чувства к мужчине, которого вовсе не знала. И что же ждало меня там? Разочарование, боль и бесконечный позор. Нет, мой выбор сделан!

Она смотрела строго и серьезно.

– Ты несешь вздор! – вспылил он. – Мы уедем и станем жить вместе в уютном маленьком домике…

– В этом случае мне пришлось бы жить на отшибе, – перебила она. – Значит, я должна буду поступиться своим долгом гадалки. Если бы я стала открыто жить в качестве вашей аманты[59], навряд ли порядочные люди стали бы обращаться ко мне. К тому же мне претит роль содержанки! – Женщина перевела дух и продолжила: – Я не могу не думать о сомнительном положении наших возможных детей, которым даже вы не смогли бы обеспечить приличной будущности.

– Кажется, я знаю, откуда ты цитируешь все эти аргументы! – дракон зло усмехнулся, скорее даже оскалился.

– Не буду отрицать – впервые об этом задуматься меня заставили именно слова господина Рельского, – вскинула голову София. – Но это не умаляет их правоты!

– Почему же? – Шеранн пожал плечами. – Я легко приведу тебе другие доводы.

Госпожа Чернова хотела было заметить, что ее нисколько не интересуют его соображения на этот счет, но дракон не дал ей вымолвить ни слова.

Он молниеносно наклонился, яростно взглянул в глаза Софии и произнес с нажимом:

– Ты по-прежнему любишь меня, и я это знаю. И хочешь всю жизнь прожить с постылым мужем, цепляясь за свой мнимый долг гадалки и дурацкие правила приличий?! Уезжай со мною, и я заставлю тебя забыть обо всем! Мы будем вместе, разве этого мало?

Молодая женщина как завороженная смотрела в пылающие неистовым огнем глаза, но нашла в себе силы спросить:

– И как долго? – Увидев, что дракон ее не понял, она пояснила уже увереннее: – Моя жизнь – краткое мгновение по сравнению с вашей. Сколько мне еще отпущено – двадцать лет, двадцать пять? И я начну стариться уже к тридцати… Вы же останетесь таким же. Долго ли я смогу удерживать вас подле себя, когда мной завладеет старуха Элли?[60] Или вы легко вернетесь к жене, едва только я начну увядать, и бросите меня на произвол судьбы?

Вызов в голосе Софии заставил Шеранна на мгновение опешить, но спустя несколько мгновений он нашелся:

– Это можно изменить. Есть старинный обряд, который позволит тебе не стареть…

Женщина оторопела. Легкость, с которой он отыскал ответ, указывала, что дракон не раз думал об этом. Значит, он действительно намеревался оставить ее в старости. Что-то в ее сердце отозвалось острой болью.

– Надолго? – поинтересовалась она холодно. – И какова цена?

Будучи гадалкой, госпожа Чернова твердо знала принцип руны гебо, который гласил, что любой дар всегда требует ответного подарка. Ничто не дается просто так.

– Ты проживешь на треть меньше положенного, – неохотно выдавил он, отворачиваясь.

А София невольно схватилась за горло, внезапно стиснутое спазмом.

Принято считать, что любовь – это драгоценный подарок судьбы.

Но у всего есть своя цена, даже у любви. И она может оказаться слишком дорогим приобретением…

Тогда, раньше, она согласилась бы без размышлений, пошла за ним куда угодно, но теперь… Теперь это казалось нелепостью, невозможной и недопустимой.

– Благодарю, я вынуждена отклонить ваше щедрое предложение! – едко произнесла она, справившись с собою. – Должна признаться: я злопамятна. Быть может, однажды я сумею вас простить, но никогда не забуду предательства.

Шеранн отвернулся, задетый ее тоном.

А госпожа Чернова вдруг расхохоталась – без видимых причин, как-то надрывно и безудержно.

Дракон обернулся и мрачно смотрел на нее, отчего-то походя на обиженного ребенка, которому нянюшка не дала сластей.

– Теперь я поняла, что означает расхожее выражение «любовь до гроба»! Воистину, до гроба – моего! – с трудом объяснила молодая женщина сквозь смех и, наконец успокоившись, заключила: – Боюсь, выкладки господина Рельского пришлись мне больше по душе, нежели ваши контраргументы.

– И ты сможешь меня просто прогнать? – недоверчиво спросил дракон и обхватил ладонями ее лицо. – Зная, что никогда больше не увидишь?

Она смотрела в его глаза – такие близкие, такие знакомые – и мысли ее текли спокойно.

Однажды сожженное не может повторно загореться. Любовь рассыпалась пеплом, и от нее осталась лишь память. Мучительные и сладостные воспоминания, которым никогда не стать реальностью вновь.

Но даже с учетом новоприобретенного благоразумия, чтобы ответить, ей понадобилось все самообладание.

– Уходите, – выдохнула она и повторила громче: – Уходите!

В ярости Шеранн оттолкнул ее, вскочил и стремительно вышел, а молодая женщина расплакалась, приглушенно всхлипывая и прикусывая руку, чтобы не закричать.

Он ушел. Навсегда…

В исступлении Шеранн метался по саду, и только чудом можно было объяснить, что не случилось пожара. Дракон пребывал в таком бешенстве, что один только взгляд его, казалось, был способен воспламенить податливую древесину.

Несколько поостыв, он понял, что виной всему чувство долга, питаемое Софией, и, решив зайти с другой стороны, направился в имение Рельских…

Путь в Эйвинд отнял у него совсем немного времени, вот только впускать его наотрез отказались!

Шеранн приосанился и насмешливо предложил передать господину Рельскому, что он все одно проберется в дом и хозяину остается выбрать, войдет ли он в дверь или в окно.

Оценив угрозу (а с дракона вполне сталось бы взобраться по стене, а то и принять второй облик и взлететь), мировой судья согласился поговорить с нежеланным гостем.