Информационные технологии в СССР. Создатели советской вычислительной техники - Борис Малиновский

К этому времени Малиновский перестал быть заместителем директора. Что же произошло?

«Кто у нас директор?»

Виктор Михайлович Глушков, сделавший так много для развития компьютерной техники и кибернетики в Украине и в СССР, как уже упоминалось в очерке о нем, имел характер, который Борис Николаевич деликатно именует «сложным». О своих отношениях с Глушковым он писал:

«Перед новым 1960 годом Виктор Михайлович, вернувшись из Москвы, где встречался со своим бывшим руководителем по докторской диссертации А. Г. Курошем, очень удивил меня, предложив стать… директором вместо себя:

— Курош говорит, что я разбрасываюсь, — сказал Виктор Михайлович. Чтобы сосредоточиться на одном научном направлении, где я, действительно, могу многое сделать, мне надо освободиться от организационных вопросов и все свободное время посвящать научной работе.

Я ответил, что не могу принять это предложение, но всю организационную работу возьму на себя. Так и сделал». Через год в декабре 1961 года, сразу после отъезда комиссии по приемке «Днепра», между Малиновским и Глушковым произошел разговор, имевший большие последствия. Вот как его описывает сам Борис Николаевич:

«Чтобы отправить председателя Государственной комиссии по приемке „Днепра“ академика А. А. Дородницына на вокзал, понадобился автомобиль, и я распорядился, чтобы использовать легковую машину, обеспечивающую В.М. Глушкова, тем более, что в Киеве его в это время не было. На следующий день ко мне зашла Валентина Михайловна, жена Виктора Михайловича. […] Еще полный впечатлений от многодневной работы Госкомиссии, я поделился с ней своими переживаниями, упомянул, что отвез А. А. Дородницына на вокзал на машине Виктора Михайловича. […]

Вокруг УМШН «Днепр». Слева направо: Б. Б. Тимофеев, В. И. Скурихин, Б. Н. Малиновский, В. М. Глушков, Киев, 1960 год

На следующий день меня вызвал Виктор Михайлович. Я подумал, что речь пойдет о подписанном позавчера акте, и захватил его с собой. Вместо этого услышал:

— Борис Николаевич, какое право Вы имели взять мою машину? Я растерялся, не знал, что ответить.

— Меня спрашивают, — продолжал Виктор Михайлович, — кто у нас директор? Я не стал напоминать о взятом мной год назад обязательстве снять с Виктора Михайловича мешающую ему организационную работу, промолчал об акте — было не до того. То, что я услышал, задело меня до глубины души.

— Мне вполне достаточно должности руководителя отдела, — сказал я. — Прошу освободить меня от обязанностей заместителя директора!»

Оставшись заведующим отделом, а затем руководителем отделения кибернетической техники, в который вошли шесть технических отделов, Б. Н. Малиновский проработал рядом с Глушковым все время его активной деятельности, от появления в Киеве и до смерти Виктора Михайловича в 1982 году. В конце концов он нашел свои объяснения этим странностям в характере директора:

«[Зимой 1978 года] я только что приехал из Венгрии и пришел к Виктору Михайловичу рассказать об итогах прошедшей в Будапеште конференции по микропроцессорной технике. Мне было известно, что почти месяц назад в Академии было принято решение о выборах новых действительных членов и членов-корреспондентов по ряду специальностей. Вакансий, близких к вычислительной технике не было. Выборы начинались через два дня. Зашел к Виктору Михайловичу исключительно, так сказать, по микропроцессорным делам.

Не дослушав, Виктор Михайлович вдруг прервал меня:

— В отделении физико-технических проблем энергетики есть вакансия академика по специальности „автоматизации измерений“. Вы много занимались этой проблемой. Идите прямо сейчас к Пухову[82] и договоритесь с ним, как успеть подготовить необходимые документы. И тут же добавил:

— Вообще-то мало найдется директоров, имеющих смелость и мужество поддерживать своих соперников!

[…] И все-таки фраза о соперничестве вырвалась у Виктора Михайловича не случайно. Еще в детстве, в силу своей одаренности, он привык быть во всем первым. Если что-то не получалось сразу, то у него хватало характера, терпения и ума, чтобы получить желаемый результат. Привычка перешла в неодолимое стремление побеждать: лучший школьник, лучший студент, ученый-первооткрыватель, первый среди институтских „моржей“ и т. д. и т. п.

Естественно, что у первого появлялись соперники. Отсюда обостренное стремление распознать, кто стоит на пути, и найти возможность их превзойти. В том числе и тогда, когда это были лишь воображаемые соперники, как случилось со мной. Такую черту в характере В. М. Глушкова я долгое время не принимал во внимание. Только почти 20 лет спустя, осмысливая его фразу, сказанную мне в порыве откровения, — „не каждый директор имеет смелость и мужество поддерживать своих соперников“, — я понял, что стояло за этими словами, почему после первых трех лет тесной, воистину дружной совместной работы он круто изменил свое отношение, вычислив, что из меня может вырасти соперник. Скорее всего, эта мысль была ему подсказана и только тогда попала на благодатную почву. Мои старания помочь ему в организационной работе превратились, судя по всему, в мое стремление занять директорское кресло. Так рождался воображаемый соперник, с которым надо было быть очень осторожным, а лучше просто убрать с дороги, что и было, без объяснений, сделано.

Визит высоких гостей в отдел управляющих машин Института кибернетики АН УССР, 1962 год. Слева направо: Г. Пухов, В. Глушков, первый секретарь ЦК КПУ П. Шелест, президент АН УССР Б. Патон, Б. Малиновский

Лишь увидев, что я переключился на применения УМШН „Днепр“ и уже не стал представлять собой опасного соперника, Виктор Михайлович предложил мне заняться докторской диссертацией, за что отдаю ему должное.

В свете сказанного, мне стала понятна его неожиданная реплика в день вручения ему первого ордена, когда институт отмечал свое десятилетие. Он не преминул, проходя мимо меня (я был вместе с женой), сказать, показывая на только что врученный орден Ленина:

— Теперь у меня тоже есть!

За участие в войне я был награжден тремя орденами и, очевидно, его это в какой-то степени, тоже задевало. Впоследствии количество наград у В. М. Глушкова стало, вероятно, более, чем у кого-либо в Академии».

Работа