Дурак космического масштаба - Кристиан Бэд

— В этом доме есть всё, — спокойно ответила Айяна, но с места не двинулась.

— Рассказывать такое на сухую я не буду, — сказал Мерис и передёрнул плечами, как от холода. — У меня от ваших штучек — мозги валятся в печень.

Айяна раздумывала ещё несколько секунд, но встала с подоконника и прошла на кухню. Оттуда она вернулась с небольшим подносом: какой-то местный крепкий напиток, шарики чёрного сахара и местный же аналог шоколада, наколотый крупными кусками. На кухне зашумел, поставленный на огонь чайник.

Мерис, ругнувшись, пролил в полутьме спиртное, и в комнате запахло по-осеннему терпко. Время во мне снова начало зависать, и я потряс головой, чтобы избавиться от этого странного ощущения. Дьюп развернулся вместе со стулом и положил руку мне на плечо, успокаивая.

— В общем, он ЗАСТАВИЛ меня сказать, всё, что ему было нужно, — продолжил, наконец, закусив сахарным шариком Мерис. — И только спустя две или три секунды я понял, что произошло. Хотел объяснить этому мерзавцу, что о нём думаю, но неожиданно спросил его о погоде…

Мерис налил себе ещё и залпом выпил.

— Это был даже не гипноз. Я всё помню. Возникало ощущение какой-то параллельности меня самого: один я говорил о чём-то с этим "Дарамом", второй — злился и пытался вклиниться. И ещё. Я думаю, этот парень точно знал, что случится в ближайшие дни. Он говорил со мной так, словно никакого "завтра" для него вообще не существовало. Да и погиб "Пал" очень сухо и просчитано. Он сцепился с "Новым Бостоном", одним из новейших кораблей экзотианской эскадры и буквально утянул его в пространство Метью. Вышли они на орбите Аннхелла, а, когда "Бостон" попытался развернутся, "Пал" воспользовался гравитационным моментом планеты и засадил ему прямо в реактор. "Бостон" потерял управление и начал падать. А еле живой "Пал" до последнего держал активированными отражатели. И, будь он хоть чуть-чуть помощнее, ему удалось бы посадить оба избитых корабля. К сожалению, отражатели не выдержали, но взрыв произошёл уже на стадии касания, что называется, в минимальном объёме…

— Я помню, — сказал Дьюп. — Брешь в строю Локьё они проделали основательную. "Новый Бостон" входил в огневую пирамиду, направляющую движение крыла. По сути, выбив "Бостон" — "Пал" эту пирамиду развалил и дезориентировал всё крыло.

— Только предвидящий последствия мог решиться на такое, кто-то вроде тебя или Адама, — Мерис снова налил себе, а Айяна принесла чайник.

По комнате волной прокатился запах завариваемого йилана, Дьюп убрал руку с моего плеча, потянувшись за чашкой. Мне сразу стало холодно.

— Как ты познакомился с Дарамом, Анджей?

Я ждал этого вопроса. Но мне совсем не хотелось отвечать на него при Айяне и Мерисе. Выбора, однако, не было. Но я изо всех сил старался обходить скользкие углы. Я и сейчас не понимал своего удивительного доверия к Дараму и привязанности к нему, возникшей с самой первой встречи.

— На "Пале" и познакомился. Лорд Джастин просто сказал, что я должен взять Дарама к себе. Я взял. Не знал даже, что он — навигатор, хотя мне тогда как раз нужен был навигатор. Дарам… вроде как присматривал за мной, по поручению лорда Джастина. Хотя формально подчинялся мне. Но… подчинялся ровно настолько же, насколько я ему, — сформулировал я, наконец. — Он выполнял мои приказы, но воля его всегда оставалась свободной. Думаю, я бы просто не смог ему приказать что-то такое, чего бы он не захотел исполнять. И то же самое я заметил в отношениях эрцога и его личного врача. Сначала, я решил, что дело в возрасте. Домато на полсотни лет старше эрцога, он знает его с детства и всё такое. Но потом Локьё рассказал мне, что когда он был мальчишкой, Домато бил его в воспитательных целях… Локьё человек крайне властный. От подчинённых он не терпит ни одной незапротоколированной фразы. И он рассказывал мне это, смеясь, он не сомневался, что именно доктор имел право воспитывать его таким образом. Я вспомнил, что и сам принимал от Дарама любое насилие над собой. Одна кровь Кьёхо чего стоила. Но мне даже в голову не приходило послать его вместе с этой кровью. И ещё. Колин, ты знаешь, как я отношусь к медикам, но на корабле Локьё оба медика — такие же, как и Дарам. И я почти спокойно относился ко всему, что со мной делали.

— А что там с тобой "такого" делали, — спросил, уловив напряжение, Дьюп.

— Обследований — просто не помню. Но всё прочее медицинское звяканье обычно вводит меня в ступор. Тут же я чувствовал себя вполне спокойно. А уж сапфир этот…

— Какой сапфир?

Я сходил в спальню за камнем. В свете одинокого светового шара он был особенно хорош. Внутри бегали и переливались искры.

— Один из родовых камней Дома Сиби, — сходу определил Дьюп. — Откуда он у тебя?

Пришлось рассказывать. Когда я дошёл до того, куда именно этот камень подевался и как его из меня вытаскивали, я был страшно рад, что вокруг темно и лица моего практически не видно.

— И, тем не менее, если бы мне это предложил обычный медик, я бы его убил, — закончил я. — А тут перетерпел как-то. В общем, они однозначно яблоки из одной корзины — Дарам, Домато и Элиер. Воля и насилие в них переплетены как-то иначе, чем во мне. И не только на меня это влияет. На эрцога, похоже, тоже. Думаю, что Домато вполне мог НЕ сказать Локьё о тех своих наблюдениях, которые напрямую не вытекали из результатов обследования. С него станется. А эрцог ему доверяет явно больше, чем прочим.

Мне не хватало слов, чтобы объяснить то, что я почувствовал, и я замолчал.

— При чём тут Рогард — я так и не понял, — сказал Дьюп.

— Я сам не понимаю, но, когда мне пришло это в голову, я был как раз рядом с Элиером, и он зажал мне рот рукой. Чтобы я случайно эту мысль не озвучил. Я уверен — это как-то связано, хотя я мог всё смешать в одно совершенно случайно, просто по аналогии с одним именем у всех четверых.

— Это всё? — спросил Мерис, когда моё молчание затянулось. — Услышанное я могу подвести под одну фразу: "Что-то мне такое померещилось…"

— Я думаю, скоро тебе станет яснее, — парировала Айяна. — Ему не померещилось, генерал Мерис. Философия Ушедших действительно совершенно иначе осмысливает Волю и Насилие. В своё время они объявили существующие правящие системы, ОБЕ системы, и нашу и вашу, — правлением выродков и дегенератов. Мотивируя это тем, что государство, построенное на борьбе за власть и военном преимуществе — это даже не тирания. Это именно правление недоразвитых ублюдков с извращённой психикой, моральных уродов или людей, глубоко больных психически, если так будет понятнее. И, я полагаю, что Ушедшие так или иначе находились на более высокой ступени развития, чем современные нам представители человечества. Так что, не торопитесь с выводами, "генерал", — в должность Мериса она сумела вложить столько ехидства, что я опять порадовался темноте.

— Вот ещё что, — сказал Дьюп. — Я гораздо меньше опасаюсь всех этих фантастических "Рогардов", да и Локьё тоже, нежели твоего старого знакомого Анджей. Фон Айвина. Он тоже что-то знает. Виллим, не вздумай в одиночку входить с ним в контакт. Никак, нигде. Анджей пока останется на Къясне. Но меня уже начинает беспокоить то, что он здесь один и без охраны.

— Он на территории храма, — возвысила голос Айяна.

— Это Локьё знает, какие результаты может иметь вмешательство в предопределение эйи. А фон Айвин относится к так называемой "новой" элите, мало что ещё испытавшей на собственной шкуре. И, как правильно указала Проводящая, ничего особенно здорового в системе управления государственной машиной — нет. Потому отсутствие личного опыта может завести фон Айвина куда угодно.

Глава 7. "Леденящий"

Эрцог дома Сапфира Аний Локьё не имел возможности как следует выспаться вот уже пятые сутки. Он задрёмывал ненадолго, но дурные события, или такие же дурные мысли будили его, и всё начиналось снова: йилан, чтобы окончательно проснуться, протокольные совещания, раздражающие собеседники, отвратительные в своем напыщенном самомнении.

Самомнение, полагал эрцог, одна из опаснейших форм духовного рабства. Чем выше мы ставим себя над миром — тем в более глубокой яме держит нас неизведанное, чем увереннее мним себя хозяевами положения, тем глубже души проедены страхом. Высокая власть — требует смирения, потому что с любой высоты придется когда-то падать…

Да, он устал. Паутина вибрировала, предупреждая, что варианты близлежащих событий слишком зависят в эти дни от глупости или ума отдельных двуногих. Она требовала от него ухода во внутреннее, но внешнее вцеплялось как гаки, (хищник с влажных планет, состоящий почти на половину из зубастой костлявой головы). И он погряз в суете.

Вчера день испортил Пфайфер, которого эрцог именовал про себя "наша истеричка", сегодня надлежало решить что-то с алайцами. Время их контракта истекало, а Локьё ощущал, что "Хайор" ему ещё понадобится.