Рама Явленный - Артур Кларк

Наконец громадные двери в левом конце зала у дальнего перехода отворились и внутрь вступила массивная царица. Она была исполинского роста

— не ниже шести метров; огромное раздутое туловище подпирали восемь длинных щупалец. Царица остановилась на платформе, обращаясь к собравшимся. Цветовые полосы пробежали по ее телу, создавая яркий спектакль. Николь не поняла смысла сказанного, запутавшись в последовательности полос.

Царица медленно повернулась к стене, протянула щупальца и начала взбираться по шипам. Во время подъема на ее теле вспыхивали красочные пятна. Николь решила, что это эмоциональные выражения, характеризующие боль и усталость. Поглядев на другой балкон, она отметила, что «аудитория примолкла.

Царица разместилась на середине стены, ухватившись всеми восемью щупальцами за шипы, и выставила кремового цвета брюшко. Работая в госпитале, Николь сумела хорошо разобраться в анатомии октопауков, однако ей даже не представлялось, что мягкие ткани живота можно растянуть до такой степени. На глазах Николь царица начала медленно раскачиваться вперед и назад, чуть прижимаясь к стене при каждом движении. Пятнами на теле играли эмоции; когда они достигли максимальной яркости, гейзер густой и вязкой зеленовато-черной жидкости вырвался из-под тела царицы, в нем можно было заметить белые предметы различного размера. Николь была ошеломлена. Внизу с дюжину октопауков на каждой стороне бассейна поспешно отправляли яйца и жидкость с пола в канал. Еще восемь октопауков выливали в него содержимое огромных контейнеров. Жижа отливала кровью октопауков, в ней виднелись яйца. Менее чем через минуту вся жидкость исчезла в отверстии под мостиком справа.

Царица еще не успела переменить позу, но пруд внизу уже наполнился чистой водой, и все линзы вновь обратились к царице. Николь с удивлением увидела, насколько уменьшилась октопаучиха. Судя по ее виду, царица потеряла половину веса тела в долю секунды, когда яйца и жидкость изливались из ее тела. Кровотечение еще не прекратилось; два октопаука уже карабкались вверх по стене, чтобы помочь ей. Синий Доктор постучала Николь по плечу, намекая, что пора уходить.

Оставшись одна в небольшой палате госпиталя октопауков, Николь заново вспоминала сцену кладки. Она не ожидала, что событие настолько потрясет ее эмоционально. Николь едва слушала пояснения Синего Доктора; в контейнерах находились крошечные животные, предназначенные для уничтожения заранее намеченных типов эмбрионов. Таким образом, говорила она, октопауки контролировали точный состав следующего поколения, а именно: число цариц, наполненных, москитоморфов и всех прочих вариаций.

Как мать Николь с трудом, но могла понять, каково было октопаучихе. Каким-то непонятным образом она ощущала глубокое родство с этим гигантским созданием, забравшимся по шипам на стенку. Во время кладки челюсти Николь стиснулись, она вспомнила боль и муки ее собственных шести родов. «Неужели сам процесс родов, — подумала Николь, — чем-то объединяет существ, испытавших их!»

Она вспомнила давно забытый разговор на Раме II. После рождения Кэти и Симоны она попыталась объяснить Майклу О'Тулу, каково женщине рожать ребенка. После многочасовой беседы Николь заключила, что о подобном испытании невозможно адекватно рассказать другому человеку. «Мир разделен на две группы, — говорила она О'Тулу. — Те, кто знает по себе, что такое роды, и те, кто не знает этого». Теперь, спустя десятилетия, оказавшись в миллиардах километрах от того места, она решила внести поправку в свое собственное наблюдение. «Женщина-мать скорее поймет рожающую инопланетянку, чем их мужья договорятся друг с другом».

Обдумывая сценку, свидетельницей которой она явилась, Николь с удивлением обнаружила, насколько ей хочется пообщаться с царицей, узнать, о чем думают октопаучихи до и во время кладки. Неужели и царица среди боли и изумления ощущала эпифаническую[19] ясность, видела собственных отпрысков, бесконечной цепью в будущем продолжающих чудесный цикл жизни? Неужели, завершив кладку, и она обрела глубокий покой, душевный мир, понятный всеми живому?

Николь понимала, что такая беседа с царицей никогда не произойдет. Она вновь закрыла глаза, пытаясь в точности вспомнить цветовые вспышки, которые видела на теле царицы до и после события. «Что говорили октопаукам эти яркие пятна, о чувствах царицы? Или они каким-то образом умеют, — гадала Николь, — богатыми красками поведать сложные чувства, даже экстаз, — лучше, чем это делают люди своим ограниченным звуковым языком?»

Ответов не было. Николь знала, что у нее есть дела за пределами этой палаты, но не хотела расставаться с уединением. Ей было жаль, оторвавшись от возвышенных чувств, обращаться к повседневной рутине.

И все же восторг уступал место глубокому одиночеству. На первых порах Николь не сумела связать это чувство непосредственно с внушительным зрелищем. Впрочем, она вполне понимала, что хочет поговорить с другом, лучше всего с Ричардом, — разделить с кем-то свои переживания. И вдруг вспомнила несколько строчек из поэмы Бениты Гарсиа. Открыв своей портативный компьютер, она быстро отыскала все стихотворение.

Во времена раздумий или боли, Когда меня гнетет груз прошлых лет, Я вкруг себя гляжу, разыскивая взглядом Те души близкие, что знают неведомое мне, Те души, что имеют силу перенесть несчастья, От которых я плачу, содрогаюсь и тоскую…

Они мне говорят: так жить нельзя.Уму не подобает власть эмоций.Рассудок должен направлять поступки и слова…А тот, кто справиться с собой не может —В бессилии смирись со слепотой.Но были — я их помню — времена,Когда без утешенья не было терзанья,И некто проливал бальзам на рану.Но возраст учит — делай все одна.В себе самой ищу я покаянья,В душе своей кричу… в себе ищу ответ:Какие б демоны в тебе ни бушевали,Урок заученный ты не забудешь, нет.В последний путь уходит каждый одиноко.Нет помощи тебе в твой смертный день.Готовься же к нему в час жизни быстротечной,Пой, веселись и плачь — пока душа твояЕще не отлетела… и памятуй про Тень.

Николь несколько раз перечитала стихотворение. И тут же поняла, насколько устала. Опустив голову на единственный стол в комнате, она уснула.