Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах. - Ли Чайлд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так больше продолжаться не может, — заявил я. — Ты же понимаешь, что нам пора.
— Мы скоро пойдем, — ответил он. — Но надо подождать, пока погода наладится.
— Я устал ждать, — тихо сказал я.
— Я же сказал, пойдем, когда установится погода.
Я пытался сдержаться, но враждебность Роберто вывела меня из себя.
— Ты оглянись вокруг! — заорал я. — У нас кончается еда. Наши друзья умирают! Кохе бредит по ночам. Рой совсем исхудал — кожа да кости. Хавьер еле держится, Мончо, Альваро и Бобби тоже очень ослабли. Да ты на нас посмотри! Пока мы хоть на ногах стоим, надо идти в горы!
— Вот что я тебе скажу, Нандо! — вскинулся Роберто. — Ты помнишь, как два дня назад мы попали в пургу? Если бы она застала нас в горах, мы бы наверняка погибли.
— Нас и лавина может погубить, — сказал я. — И в ущелье мы можем свалиться. Риск всегда был и будет, Роберто, но ждать больше нельзя! — И я добавил: — Я ухожу утром 12 декабря. Если вы не будете готовы, я пойду без вас.
Девятого декабря мне исполнилось двадцать три года. Вечером друзья выдали мне одну из сигар, что мы нашли в багаже.
— Мы хотели подарить тебе «рунта дель эста», — пошутил Карлитос, — но и это неплохая гаванская сигара.
— В качестве сигар я теперь плохо разбираюсь, — ответил я и, пыхнув разок сигарой, закашлялся. — Чувствую только, что дым теплый.
Утром 11 декабря Нума впал в кому. Днем он умер. Нума был одним из лучших. Он был благороден, чуток и никогда не сдавался, какие бы страдания ему ни приходилось терпеть.
Я смотрел на своих друзей и думал, что родные вряд ли бы их узнали. Исхудавшие лица, запавшие щеки, ввалившиеся глаза… Многие едва держались на ногах. Жизнь уходила из них по капле. Столько смертей нам пришлось пережить, столько наших товарищей погибло во цвете лет. Пора было наконец принять решение. Роберто я нашел снаружи, у самолета.
— Все готово, — сказал я ему. — Мы с Тинтином можем выступать в поход. Утром отправляемся. Ты идешь с нами?
Роберто взглянул на горы. Я видел, что он потрясен смертью Нумы так же, как и все мы.
— Да, — ответил он, — я готов. Пора в поход.
8. Поединок со смертью
Наконец в иллюминаторах забрезжил первый утренний свет. Я не спал уже несколько часов. Я встал и начал готовиться к походу. Оделся для гор я еще с вечера. Рубашка-поло и женские брюки, которые я нашел в чьем-то чемодане — наверное, в чемодане Лилианы. После двух месяцев в горах я влез в них безо всякого труда. Поверх брюк три пары джинсов, на поло — три свитера. Я надел четыре пары носков и теперь еще обернул ноги пластиковыми пакетами, чтобы не промокали. Я сунул ноги в изношенные спортивные туфли, затянул потуже шнурки. На голове у меня была шерстяная шапка, а поверх нее — капюшон, который я срезал с пальто Сюзи. Одевался я очень тщательно — словно совершал магический обряд. Сознание работало удивительно четко, и я как будто видел себя со стороны.
Я взял в руки алюминиевую палку, надел рюкзак. Там были запас мяса и всякие полезные мелочи — тряпки, которыми можно было обернуть руки, помада для потрескавшихся губ.
Роберто тоже закончил одеваться. Мы молча кивнули друг другу. Я надел часы Панчито и вслед за Роберто вышел из самолета. День выдался отличный — ветер был слабый, небо ясное.
Когда настала пора уходить, Карлитос шагнул к нам, и мы обнялись. Он радостно улыбался, голос звучал бодро.
— У вас все получится! — сказал он. — Храни вас Господь!
Мне больно было думать о том, что наш безнадежный поход был для него единственным шансом выжить. Мне хотелось закричать: «Что я делаю, Карлитос? Я же боюсь до чертиков!» Но я не дал чувствам взять верх. Я просто протянул ему красный башмачок — башмачки моя мама купила в Мендосе для моего новорожденного племянника.
— Сохрани его, — попросил я. — А второй останется у меня. Когда я за тобой вернусь, башмачков снова будет пара.
Остальные тоже обнялись на прощание. Все глядели на нас с надеждой. Мне трудно было смотреть им в глаза. Ведь именно я утверждал, что до Чили можно добраться пешком. Многие считали меня оптимистом. Но я-то знал, что меня гонит вперед отчаяние. Так человек бросается с крыши горящего здания. Мне всегда хотелось узнать, о чем думают люди в такие минуты. Неужели логика подсказывает им, что пора полетать? Тем утром я получил ответ. Я отвернулся от Карлитоса, чтобы он не заметил, насколько я растерян и напуган. Взгляд мой упал на снежный холм, под которым лежали мои мать и сестра.
— Нандо, ты готов?
Роберто и Тинтин уже ждали меня. Склоны гор переливались в солнечном свете. Я напомнил себе, что эти суровые вершины преграждают мне путь домой, к отцу, что пора идти.
Я снова взглянул на могилу и повернулся к Карлитосу.
— Если у вас кончится еда, — сказал я, — откопайте тела мамы и Сюзи.
Карлитос на мгновение потерял дар речи.
— Только в крайнем случае, — наконец выговорил он.
— Нандо, — позвал меня Роберто. — Пора!
— Я готов, — сказал я.
Мы помахали на прощание друзьям и отправились в горы.
Мы шли по леднику к ближайшему склону. Нам казалось, мы представляем, какие опасности нас подстерегают.
Но мы не знали, что высотомер «фэрчайлда» ошибался. Катастрофа произошла на высоте 4000 метров, а не 2400. Не знали мы и того, что гора, которую мы собирались покорить, была одной из самых высоких в Андах — почти 5600 метров. Взойти на нее было бы трудно даже опытным альпинистам. Да и они пошли бы на вершину только со специальным снаряжением — со страховочными тросами, ледорубами, крючьями. У них были бы влагонепроницаемые палатки, шипованные ботинки. Они бы пошли в поход на пике физической формы, выбрали бы самый удобный маршрут. Мы шли в обычной одежде, снаряжение у нас было сделано из подручных средств. Мы были истощены, и ни один из нас прежде не бывал в горах. Роберто и Тинтин до катастрофы никогда не видели снега. Если бы мы знали хоть что-то про горы, мы бы понимали, что обречены. Но нам помогло наше же невежество.
Первым делом надо было выбрать путь по склону. Опытные альпинисты тут же приметили бы хребет, тянувшийся до самой вершины всего на километр южнее места катастрофы. Если бы мы дошли до этого хребта, наш путь к вершине был бы куда быстрее и проще. А мы этого хребта даже не заметили. Много дней я смотрел на то место, где солнце садилось за горы, и, решив, что самый короткий путь всегда лучше, мы мысленно проложили маршрут именно по этому вектору. Это была типичная ошибка новичков, и потом нам пришлось долго пробираться по самым крутым и опасным тропам.
Начало, впрочем, было обнадеживающим. Мы шли по довольно плотному снегу, по ровной дороге. Во мне бурлил адреналин, я взял быстрый темп и вскоре обогнал остальных метров на пятьдесят. Но скоро мне пришлось замедлить ход. Склон стал круче, мне не хватало воздуха, я начал задыхаться и через каждые несколько шагов останавливался передохнуть.
Вскоре нам пришлось пробираться через глубокие сугробы.
— Давайте наденем снегоступы! — крикнул я.
Роберто и Тинтин согласно кивнули. Мы сунули ноги в сооруженные Фито снегоступы. Поначалу они помогали — мы перестали проваливаться в снег. Но нам приходилось слишком широко расставлять ноги. Настроение у меня упало. Мы уже почти лишились сил, а поход только-только начался.
Гора стала еще круче, и снега на склонах стало меньше. Мы с радостью сняли снегоступы и продолжали восхождение. Днем мы поднялись так высоко, что стала кружиться голова.
Я посмотрел вниз, на самолет. Отсюда он казался крохотным пятнышком на снегу, совершенно неуместным в этом белом безмолвии. Да и мы со своими страданиями, со своей борьбой за жизнь были здесь неуместны. Человек только нарушал покой и тишину этих мест. Мы нарушили устоявшееся за долгие столетия равновесие, и горы должны были его восстановить. Это чувствовалось в морозной тишине вокруг. Гора словно хотела, чтобы здесь снова все замерло раз и навсегда.
Мы поднялись метров на семьсот и находились теперь на высоте около 3600 метров над уровнем моря. Голову мою железными тисками сковала боль, пальцы распухли, ноги перестали слушаться. Я задыхался так, будто пробежал марафон, но сколько бы я ни глотал воздух, легкие никак не наполнялись. Мне казалось, что я дышу сквозь плотную ткань.
Высотная болезнь начинается где-то на высоте три тысячи метров, сопровождается головной болью, усталостью, головокружением. На высоте четыре тысячи метров может начаться отек мозга и легких. Специалисты советуют не подниматься в день больше чем на 350 метров, чтобы организм успевал приспособиться, а мы за первое утро поднялись на целых семьсот метров и упорно продолжали идти дальше, хотя наши тела требовали отдыха.
После пяти-шести часов пути вершина не стала ближе. Я смотрел на мрачную гору впереди и понимал, что мы поставили перед собой невыполнимую задачу.