ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ - Владимир Шмаков

§ 52.Мистическое единение с царством монад

Единение в мистическом трансцендентном опыте эмпирического сознания с царством монад есть эротическое слияние его конкретного относительного естества с микрокосмическими реальностями высших иерархических порядков. Это есть творческое приобщение к космическим деятелям, в возрастающей степени отражающим в себе Всеобщее, внедрение в стихию более сложной и многообразной жизни, сопряжение с главенствующими двигателями мирового процесса. Это есть погружение в конкретность Безусловного, единение с Его творчески-реализующим Ликом, с дифференцированным и организованным Его естеством, где расчленение во множественность раскрывает возможность органическим членениям Реального объективировать в Последовательном процессе свое бытие и качествования, а единство целого bo множественности обусловливает факт и целокупность этого процесса и bo Всеобщем. Здесь эмпирическое сознание восхищается на верховные грани своей индивидуальности и в ее глубине чует свое единство с бесконечно возрастающей иерархией микрокосмов. В пламени эротического восторга его индивидуальные ограничения готовы таять, чтобы заместиться простором высших типов конкретного бытия, их высшей свободой и высочайшей целью.

Как принципы макрокосмичны и категорически чужды эмпирической конкретности, а идеи в себе конкретны только потенциально и только в космическом процессе достигают актуализации конкретности, так в монадах конкретность неразрывно связана с их бытием и является их основным предикатом. Каждая монада индивидуальна, т. е. ноуменально-конкретна; в космическом процессе она достигает и эмпирической конкретности. В органическом триединстве идеальных царств онтологические качествования следуют от первого к третьему, а процесс актуальной конкретизации свершается в обратной последовательности. Онтологически исходя из бытия монады, эмпирическое сознание по мере своего иерархического развития выявляет в своем собственном актуальном содержании во всевозрастающем многообразии как единичные отражения идей в феноменальной среде, так и их собственное естество порознь и во всех взаимоотношениях. Параллельно и сопряженно с этим происходит процесс актуального объективирования индивидуальности, которая, с одной стороны, окрашивает своими тональностями все воспринимаемое, а с другой — сама раскрывается в особенностях сочетаемости и взаимного отражения конкретных идей. Итак — мерою актуальной конкретности индивидуальности служит степень иерархического достоинства эмпирического сознания. При сопряжении эмпирического сознания в мистическом трансцендентном опыте с царством монад, как и при сопряжении с другими идеальными царствами, человек преодолевает относительную обособленность своей личности и достигает высших граней своей индивидуальности. Однако здесь не имеет места сопричисление ни к космической Всеобщности в Ее сверхиндивидуальном естестве, ни к становящимся конкретным мировым началам. Индивидуальность не входит здесь ни во Всеобщее, ни в Его макрокосмический модус; тип эмпирического возрастания сохраняется неизменным; здесь свершается только мистерия повышения иерархического порядка, приобщения к высшим ступеням бытия, но не изменение его основного rovog'a. Здесь микрокосмическая единичность монады иерархически приближается к воссозданию Всеобщего в своем собственном естестве; конкретное начало, предвосхищая свою энтелехию, входит в гармоническое содружество с однородным началом высшего порядка. Итак — основным признаком мистического единения эмпирического сознания в трансцендентном опыте с царством монад является преодоление обособленности личности, развитие индивидуальности до ее высших граней и творческое сопряжение индивидуального начала с иерархией монад высшего порядка.

Второй признак непосредственно вытекает из первого. Организация эмпирического сознания здесь определяется, как это следует из ранее сказанного, двумя сопряженными категориальными окрасами. Во-первых, мистичность природы опыта обусловливает его отчужденность от периферической феноменологии мира. Сознание здесь непосредственно центрируется на интуиции надмирного и подходит не иначе как sub specie ее к феноменологии конкретного эмпирического. Во-вторых, определяющая собственную природу царства монад категория разума обусловливает объективированность природы и феноменологии эмпирического сознания. В этом опыте в индивидуальности со всевозрастающей силой раскрывается стихия конкретности; идея личного начала развертывается во всей своей глубине, но не в тональностях разума и воли, а только в ее непосредственном мистическом восприятии. Углубляя свое внутреннее самоощущение, эмпирическое сознание подымается до мистического познания своей индивидуальности конкретной осью мира, модусом естества Всеобщего, а последовательное восхождение в единении по иерархии монад параллельно влечет дальнейшее углубление чувства как своей конкретной самобытности, так и мистического тождества с Целым. Это есть эротический союз с Реальностью в Ее категории разума, с Ее дифференцированной и организованной природой, с конкретностью Ее бытия, с Ее vnoataoic, в конкретном модусе становления. Эти два категориальных окраса эмпирического сознания взаимно гармонически дополняются и создают некий простой ритм. Основная категория мистичности данного опыта обусловливает внутреннюю его сущность и природу его процесса; обертональный окрас разума осуществляет иерархичность организации эмпирического сознания. В самом деле, здесь свершается не органическое содружество индивидуального микрокосма с макрокосмической Всеобщностью и не замещение довлеющего эмпирическому сознанию ноуменального центра-монады естеством конкретной микрокосмической идеи, но внедрение в стихию своего собственного индивидуального бытия. Иерархическое повышение ощущения и природы центра конкретного бытия, а следовательно, и его индивидуальной самобытности и разнствования в иерархическом достоинстве с данностями конкретного эмпирического, параллельно приводит к осознанию иерархической перспективы бытия и к мистическому восприятию конкретного организма как гармонической системы центра и периферии, связанных нисходящими из первого промежуточными иерархиями. Таким образом, мистическое осознание индивидуальности, мистическое осознание самобытности и особенности конкретного бытия и мистическое же восприятие иерархичности и органичности строения существа неразрывно сопряжены друг с другом и первое необходимо обусловливает второе и третье. С другой стороны, конкретность такого самоощущения необходимо должна отражаться и в жизни в феноменальной среде и стремиться быть выраженной и закрепленной в системе ее форм. При этом самобытность проецируется как обособленность, внутреннее единство — в постоянство и неизменяемость основных качест-вований, а существеннейший признак индивидуального начала — тяготение к воссозданию в своем естестве Всеобщего — в эгоизм личности, стремящейся все подчинить себе. Эта кристаллизация мистического опыта и раскрывает воочию присутствие обертонального окраса по категории разума. Итак — вторым признаком мистического единения эмпирического сознания в трансцендентном опыте с царством монад является углубление индивидуальной самобытности, творческое приобщение к личному началу Божества и иерархическая организация эмпирического сознания, совместно с центрированием на конкретной бесконечности микрокосмической монады; это приводит к мистической организации естества и процесса феноменального существования, к развитию его замкнутости в себе, отчуждению от непосредственно окружающей среды и к утверждению постоянства основных феноменальных качествований.

Мистичность данного вида трансцендентного опыта, а потому его Центрированность на ноуменальном совместно с обертональным окрасом по категории разума, приводят к полному перерождению феноменальной личности, замещению одного образа другим, существенно от него отличным. Такой человек утрачивает личность, обусловливаемую относительными конкретно-эмпирическими взаимоотношениями с окружающей средой, ибо его феноменальный облик делается теперь естественным образом и символом движущего им трансцендентного опыта, становится только проекцией последнего в окружающую среду. Человек перестает быть членом феноменальных иерархий всех видов множеств, он имеет опору и источник жизни вне их, и если входит в их среду и участвует в процессах их деятельности, то только как нечто существенно внешнее, живущее по своим собственным законам и стремящееся к своим собственным целям. Однако, будучи чужд конкретным феноменальным условиям окружающего, он в то же время не только не оторван от конкретного эмпирического вообще и принципиально, но и не чужд относительной эмпирической конкретности, принимая ее только в более высоком иерархически виде. Его трансцендентный опыт лшкро-космичен и конкретен, а потому он существенно эволютивен и призывает к свершению определенной миссии — эмпирической конкретной реализации в феноменальном. Как в сопряжении с принципами эмпирическое сознание целиком вливается в стихию вселенского воления, а в сопряжении с идеей оно увлекается стихией определенного модуса ноуменального, жаждущего воплотиться в мире форм и явлений, так здесь оно стремится выявить в феноменальной среде идеальный образ гармонического конкретного бытия. Различная достигнутая высота в трансцендентном опыте обусловливает природу и тип вызванной им феноменальной феноменологии. Мы ограничимся исследованием двух основных случаев.