Седьмая луна - Мариус Габриэль

– Вы ходить за мной! – прошипел солдат, щелкнув затвором. – Немедленно!

– Она никуда не пойдет, – вышел вперед Клайв.

Второй солдат поднял винтовку и изо всей силы ударил его прикладом по затылку. Клайв со стоном упал на пыльную дорогу. Старший из солдат схватил Фрэнсин за руку и потащил в ту сторону, откуда они только что ушли.

– Ходить за мной! – Ходить за мной! – не переставая кричал он, подталкивая ее прикладом винтовки. – Оставьте ее в покое! – крикнул Клэй и бросился на помощь.

Уцелевшие солдаты направили на него оружие, и их пальцы впились в спусковые крючки.

– Вы уходить! – прикрикнул на Сакуру и Клэя старший солдат. – Быстро уходить! А эта женщина ходить к Джей Хану!

Они потащили ее по улице. Фрэнсин не сопротивлялась, но и не спешила выполнять их указания.

– Идите к машине! – крикнула она им. – Не ждите меня! Возвращайтесь во Вьентьян. Встретимся там.

И в этот момент она услышала страшный крик, который до этого слышала только один раз в жизни. Это был крик отчаяния, боли и ужаса. Так кричала Рут, когда они уходили с Клайвом из деревни, оставляя ее на попечение чужих людей. Она повернулась и увидела, что Сакура отдала ребенка Клэю и стремглав бежит к ней, заламывая руки и издавая жуткий, нечеловеческий крик. Сначала Фрэнсин не могла разобрать ни единого слова, а потом ее вдруг осенило. Именно эти слова кричала маленькая Рут, догоняя уходящих неизвестно куда родителей: «Мама, не бросай меня!»

К тому времени Рут многое повидала за свою короткую жизнь, видела, смерть, разрушения, испытала страх, но сейчас происходящее было для нее страшнее смерти. Ее родная мама уходила от нее, оставляя у чужих людей. У Фрэнсин до сих пор звучал в ушах ее отчаянный крик. Он преследовал ее все послевоенные годы, и только с большим трудом ей удалось вытеснить из памяти тот страшный день.

И вот сейчас она вновь услышала этот душераздирающий крик. Он был настолько пронзительным и тонким, что она остановилась как вкопанная, не обращая внимания на злобные крики лаосских солдат. Они пинали ее прикладами, толкали в спину и, кажется, готовы были пристрелить, если она не пойдет с ними. Причем сделали бы это без малейших колебаний, так как их собственная деревня была сожжена дотла, со стороны Китая наступали вражеские войска, а их король специально посылает сюда американские самолеты, чтобы они бомбили их деревни и убивали их женщин, стариков и детей. Что могла означать для них жизнь какой-то посторонней женщины?

Фрэнсин медленно пошла навстречу Сакуре, каждую секунду ожидая пули в спину или удара штыком. Расстояние между ними быстро сокращалось, и вот они уже крепко обнимают друг друга – мать и дочь – после стольких лет разлуки и безрезультатных поисков. Они стояли и плакали, орошая красноватую пыль лаосской дороги жгучими, накопившимися за долгие годы слезами.

Солдаты подняли винтовки и прицелились в женщин. И в этот момент Клайв медленно поднялся на ноги и встал между солдатами и женщинами. Он поднял вверх руки, словно пытаясь загородить их от пуль. Клэй стоял с ребенком на руках и с ужасом смотрел, как пальцы солдат легли на спусковые крючки. Сейчас у него оставался только один выход – лечь на землю и прикрыть собой ребенка. Что он и сделал без промедления, подумав при этом, что настало время для жатвы скорби.

– Убирайтесь отсюда! – послышался осипший голос Макфаддена. Он был весь покрыт красноватой грязью. – Пошли вон отсюда! – еще раз повторил он, показывая солдатам на холмы, откуда доносились выстрелы.

На другом конце деревни раздались громкие взрывы ракет.

– Быстро на линию фронта!

Все застыли от изумления, боясь пошевелиться. Старший из солдат что-то кричал Макфаддену на своем языке, а тот отвечал ему злобной руганью.

– И вы тоже убирайтесь прочь! – повернулся он к пассажирам «ситроена». – Да поживее, а то останетесь здесь навсегда!

Клэй Манро вскочил на ноги:

– Пошли быстрее!

Наконец опомнившись, все четверо бросились к «ситроену». Они все время ожидали выстрелов в спину, но, к счастью, солдатам было не до них. Макфадден все еще препирался с ними, а когда рядом разорвалась ракета, они пригнулись и побежали к холмам.

Вскочив в машину, Клэй завел мотор, и они помчались прочь, подальше от этого ужаса. Фрэнсин и Сакура сидели рядом на заднем сиденье, крепко обнимая друг друга и примостившегося между ними Луиса.

– Я все вспомнила, мама, – тихо сказала Сакура. – Вспомнила все, что случилось со мной в тот день.

– Да, – кивнула Фрэнсин, – я тоже вспомнила.

– Боже мой, мама, мы снова вместе! – Она положила голову на плечо Фрэнсин и заплакала. Ей много приходилось плакать за свою жизнь, но теперь это были совсем другие слезы – слезы радости, умиротворения и долгожданного счастья.

А Фрэнсин плакать не могла. Она давно выплакала все слезы, а сейчас боялась даже пошевелиться, чтобы не проснуться в том старом мире, где она была совсем одна, потеряв всякую надежду отыскать дочь. И только теперь она почувствовала страх. Она боялась не за себя, не за свою жизнь – она боялась скова потерять только что обретенную Рут. Ведь солдаты могли убить их всех. И только чудо спасло им жизнь. Чудо в облике грубого и не всегда воздержанного на язык майора Кристофера Макфаддена. «Все, кто дорог мне в этой жизни, – подумала она, крепко прижимая к себе дочь и внука, – сейчас находятся в этой машине. И если мы нарвемся на мину или попадем под обстрел, то погибнем все вместе, и на этом закончится наша история».

Справа от дороги на рисовом поле догорал какой-то самолет. Фрэнсин не видела опознавательных знаков и не могла сказать, кому он принадлежит, но сам вид догорающего металлического монстра напомнил ей о хрупкости человеческой жизни и о бессмысленности любой войны. Этот простой вывод вскоре нашел свое подтверждение. По раскисшей дороге медленно двигалась колонна беженцев. Жители окрестных деревень молча шли куда глаза глядят, толкая впереди себя повозки и держа за руки маленьких детей.

Клэй умело лавировал между идущими людьми, стараясь не задеть кого-либо из них.

– Черт возьми, мы так можем свалиться в канаву, – посетовал Манро, с трудом выруливая по скользкой от дождя дороге. – Не хватало еще застрять в этой проклятой глуши.

– Как вы там все? – спросил он, поворачиваясь к ним.

– Пока ничего не могу сказать, – ответила Фрэнсин, ласково посмотрев на дочь и внука.

Клайв сидел рядом с Манро и время от времени ощупывал рану на голове. Его рубашка была залита кровью, а лицо покрыто красноватой грязью.

– Ничего, скоро мы выберемся из, этой проклятой страны, – заверил Фрэнсин Клэй, объезжая очередную воронку.