Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан

Флорис беспокоился не только о том, чтобы его катапульта оказывалась в нужном для Ричарда месте в нужное время, но и отважно сражался на стороне короля. Рыцарь умел выбрать подходящий момент для атаки, однако не уклонялся и от поединков, которые были неизбежны. Он присматривал не только за своими воинами, но и за юными рыцарями из своего окружения, приказывая им отступить, когда они необдуманно бросались в атаку. Однако он старался не вызывать у них недовольства и великодушно позволял сорвиголовам блеснуть своими умениями в бою. Ричард Львиное Сердце заметил это и похвалил Флориса. Как только нашелся еще один рыцарь, говоривший по-немецки, он освободил Флориса от ответственности за катапульту и передал под его командование юных рыцарей, которые были одновременно и разведчиками, и поисковой группой.

Разумеется, Флорис обрадовался повышению по службе, теперь он имел возможность самостоятельно принимать решения, снискать себе славу и захватить трофеи. После путешествия у него не осталось ни гроша; даже чтобы купить воду, ему приходилось продавать какую-нибудь мелочь из седельной сумки. Если ему и его людям удастся взять пленных, им повысят жалованье, чему он будет чрезвычайно рад.

Флорису не терпелось передать своему преемнику орудие и солдат, и представление новенького стало для него еще одной радостной неожиданностью. Командиром катапульты должен был стать Рюдигер из Фалькенберга!

Флорис обнял юношу, но не мог не упрекнуть его:

— Все еще пребываете в поисках приключений, господин Рюдигер? Ваша сестра отругала бы вас. Вам давно уже следует сидеть в своих баварских владениях и учиться управлять поместьем!

Рюдигер только махнул рукой.

— Ах, этому я давно уже научился. Возможно, я позволю моему брату заняться этим, ему это дается лучше. А вот сражаться под командованием величайшего рыцаря Запада… Такой шанс мне больше не представится!

Рюдигер также пылко восхищался английским королем, и Ричард охотно принял его в ряды своего войска. За последние месяцы юный рыцарь успешно участвовал в нескольких турнирах — то, чему он научился у Роланда Орнемюнде, принесло свои плоды. Рюдигер умел защитить свою шкуру лучше большинства юношей его возраста, и службу в войске Ричарда он представлял себе не так. Неохотно он выслушал наставления Флориса относительно того, как обращаться с катапультой и непокорными солдатами.

А вот его смышленый, совсем еще юный оруженосец внимательно выслушивал все наставления. Как и прежде, Ханзи, сын Поджигателя, был при Рюдигере и располагал к себе тем, что не лез за словом в карман и старался говорить на немецком, употребляя придворные выражения. Между тем, он уже успел выучить несколько французских слов и быстро мог поставить на место любого оруженосца, который осмеливался подшутить над ним. Ханзи обладал природными рыцарскими талантами, умело обращался с тренировочными копьем и мечом и, самое главное, все делал с усердием. Катапульта восхитила его, и он охотно тут же испробовал бы ее. Ханзи разделял мнение рыцарей, что поединок только тогда честен, когда противники сражаются лицом к лицу с оружием в руке, однако метод, согласно которому нужно было не приближаться к врагу, а забрасывать его камнями издали, он считал действенным — принцип работы камнемета он усвоил, еще будучи ребенком.

Поэтому вскоре Ханзи нашел общий язык с солдатами, дерзко и умело командовал ими и представил Рюдигера в выгодном свете перед королем. Через некоторое время нашелся рыцарь постарше, говорящий на немецком, который охотно взял на себя службу у катапульты, и, учитывая пожелания юного рыцаря, его перевели в боевой отряд — под командование Флориса де Трилльона. Флорис также поддержал просьбу Рюдигера — Ричард уже был осведомлен, что он был оружейным мастером Рюдигера в Лауэнштайне.

Рюдигера распирало от гордости, когда он впервые скакал на врага бок о бок с аквитанцем, и он был очень доволен тем, что оперативный отряд Флориса состоял из таких же воинов, как и он сам: совсем юных, мужественных и сильных. Конечно же, им всем нужен был умелый командир, который мог бы сдерживать их пыл. Молодцеватый рыцарь и его люди снискали себе славу благодаря отчаянным и всегда успешным операциям. Они вели наблюдение за крепостями, которые готовились осаждать, а одну даже захватили сами, заметив выехавшего из ворот крепости хозяина и взяв его в плен. Флорис облачился в его доспехи, подъехал к воротам крепости и потребовал открыть их. Обитатели крепости не оказали сопротивления, и вскоре Ричард Львиное Сердце, улыбаясь, поздравил отряд с победой.

Флорис и его люди разделили между собой деньги, которые рыцари заплатили в качестве выкупа за лошадей и доспехи. Молодой рыцарь наконец смог позволить себе отдельную палатку и подобающее платье. Траты на одежду оправдали себя в последующие дни, ведь Флорис наконец познакомился с легендарной Алиенорой Аквитанской. Пожилая королева прибыла в отвоеванные сыном владения, и Ричард присоединил отряд Флориса к ее эскорту. Молодых рыцарей отличала не только сила удара — королю было известно, что его матери приятно находиться в обществе красивых, подтянутых мужчин в блестящих доспехах. Алиенора была к ним благосклонна и улыбнулась, когда Флорис сделал ей изысканный комплимент.

— Рыцарю наверняка нелегко прислуживать такой старой даме, как я, — кокетничала она, но Флорис заверил ее, что для него это не составляет труда.

Алиеноре Аквитанской шел уже восьмой десяток, но она, даже родив десять детей, оставалась красивой женщиной. Ее ум и живость компенсировали внешние проявления старения, ее глаза сияли так же ярко, как и в молодости. Королева, как и прежде, была отличной наездницей, она добралась до временной резиденции сына в Эврё без остановок.

Как только Алиенора Аквитанская устроилась на новом месте, она стала соблюдать все придворные обычаи. Вскоре нашлись певцы и трубадуры, и по ночам в палаточном лагере короля звучали музыка и смех, а Флорис мог пощеголять в своем новом праздничном наряде.

Однако другим рыцарям, присоединившимся к войску в первые дни июля, было не до развлечений. Чарльз де Сент-Мену устал физически и морально, да еще пожилые рыцари его отца устроили ему основательную головомойку после неудачной попытки освободить Герлин. Разумеется, они изначально были против этой затеи, однако Чарльза поддержали его юные друзья. Теперь же, когда двое из них получили ранения и только чудом избежали плена, все представлялось в другом свете.

— Они могли погибнуть! — упрекнул Чарльза один из рыцарей отца. — Или и того хуже: кто-то из них мог попасть в руки французов! Тогда вашу госпожу Линдис обвинили бы в соучастии — если они еще этого не сделали, соратники Филиппа ведь могут сообразить, что к чему. Ее непременно лишат всех прав и, чего доброго, вообще могли уже бросить в темницу! И для меня остается загадкой, почему вам так хотелось освободить ее. К девушке и ребенку хорошо относятся, придет время, и английский король обязательно освободит ее. Ваше безрассудство направило вас на неверный путь, радуйтесь, господин Чарльз, что Господь простил вам юношескую глупость, и сегодня мы не оплакиваем погибших!