Некроскоп - Брайан Ламли

В двадцати пяти ярдах остановилась патрульная машина, и вышедший из нее констебль в форме стал проверять дверцы припаркованных автомобилей. Обычная проверка, но Гормли вдруг понял, что для него она равноценна чуду!

Не успев понять, в чем дело, Драгошани почувствовал, как под его рукой Гормли весь напрягся, и ощутил его непроизвольное движение. В этот момент Бату, открыв ближайшие дверцы “Форда”, как раз поворачивался к Драгошани и Гормли лицом.

— Быстро, Макс! — прошептал ему Драгошани.

Без всякой подготовки Бату немедленно принял смертоносную позу, и его луноподобное лицо неузнаваемо изменилось. Продолжая крепко держать руку Гормли, Драгошани успел в последний момент отвернуться. Пытаясь позвать на помощь, Гормли открыл было рот, но оттуда вырвался лишь хрип. В ночной тьме он увидел неясные очертания липа Бату, один глаз которого превратился в узкую желтую щель, а другой, круглый, зеленого цвета, пульсировал, словно наполненный гноем нарыв. Это лицо излучало нечто такое, от чего у Гормли создалось впечатление, будто острое, как бритва, лезвие воображаемого ножа резануло его по нервам, рассекло ему душу! Несмотря на то что тишину на улице нарушал лишь шум редко проезжавших мимо машин, Гормли показалось, что в ушах оглушительно зазвонили колокола. Звук доносился откуда-то изнутри его самого, и сэр Кинан понял, что это стучит сердце.

На этом бы все и закончилось, если бы не случилось непредвиденное. Под воздействием невероятной силы, исходившей от Бату, Гормли отшатнулся и ударился о крыло стоявшей позади “Форда” машины. Услышав стук, констебль вопросительно обернулся в их сторону, а второй полицейский тоже вышел из машины. Хуже того, еще один автомобиль, голубой “Порше”, резко взвизгнув тормозами, остановился рядом, и фары его выхватили из темноты три стоявшие рядом фигуры. В следующую секунду из “Порите” выскочил высокий молодой человек и бросился к Гормли, крепко обхватывая его, чтобы поддержать.

— Дядя? — удивленно вскрикнул он, вглядываясь в посиневшее лицо и выкатившиеся из орбит глаза сэра Кинана. — Боже мой! У него, наверное, сердечный приступ!

Двое полицейских уже спешили в их сторону, чтобы узнать, в чем дело.

Резкое изменение ситуации едва не парализовало Драгошани. Все пошло насмарку. Он с усилием взял себя в руки и прошептал Бату:

— Садитесь в машину!

Потом повернулся к незнакомцу. Двое полицейских были уже рядом и предлагали свою помощь.

— Что здесь происходит? — спросил один из них. Драгошани быстро нашелся.

— Мы увидели, что он шатается, — сказал ой. — Сначала подумали, что, возможно, он пьян. Но я все же подошел и спросил, не нужна ли помощь. В ответ он пробормотал что-то про сердце... Я хотел было отвезти его в больницу, но тут подъехал этот джентльмен и...

— Я Артур Бэнкс, — сказал тот, о ком шла речь. — А это сэр Кинан Гормли, мой дядя, Я ехал к станции метро, чтобы встретить его, и тут увидел его с этими двумя. Но послушайте, сейчас не время и не место для объяснений. У него слабое сердце. Его необходимо срочно отвезти в больницу! Немедленно!

Полицейские сразу начали действовать. Один из них обратился к Драгошани:

— Не будете ли вы так любезны, сэр, позвонить нам позже? Просто чтобы прояснить некоторые детали. Спасибо.

Он помог Бэнксу усадить дядю в “Порше”, а водитель тем временем побежал к патрульной машине и включил голубую “мигалку”. В тот момент, когда Бэнкс отъехал от поребрика и стал разворачиваться, описывая широкий полукруг, полицейский крикнул:

— Следуйте за нами, сэр! Под нашей охраной вы его мигом доставите!

Через несколько секунд он уже сидел рядом с водителем в патрульной машине, и сирена громко оглашала воздух, предупреждая другие машины. Не веря глазам, Драгошани наблюдал, как удаляются обе машины. Когда они скрылись из вида, он медленно и неуверенно сел рядом с Бату в “форд”, весь дрожа от ярости. Дверца машины оставалась открытой. Наконец Драгошани дернул за ручку и захлопнул дверь с такой силой, что она едва не соскочила с петель.

— Проклятье! — прорычал он. — Будь прокляты англичане, сэр Кинан Гормли, его племянник, их чертова цивилизованная полиция — будь проклято все!

— Да, дела обстоят неважно, — согласился с ним Бату.

— И ты тоже будь проклят! — рявкнул Драгошани. — Ты и твой чертов черный глаз! Ты не убил его!

— Позвольте уж мне самому знать, что я делаю, — спокойно отозвался Бату. — Я наверняка убил его. Я это почувствовал. Это было все равно что жука раздавить.

Драгошани завел мотор и тронулся с места.

— Я же видел, как он на меня смотрел! Говорю вам, он все расскажет...

— Нет, — покачал головой Бату. — У него не хватит на это сил. Он уже покойник, товарищ, даю вам слово. В эту минуту он уже покойник.

И в этот же миг в “Порше” сэр Кинан неожиданно произнес лишь одно слово — “Драгошани”, которое ровным счетом ни о чем не говорило его перепуганному племяннику, и резко обмяк на сиденье, изо рта у него, выползла струйка слюны.

Макс Бату оказался прав: когда они подъехали к больнице, Гормли был уже мертв.

На следующий день около трех часов Гарри Киф подъехал к дому Гормли в Южном Кенсингтоне. Все это время Артур Вэнкс был очень занят. Ему казалось, что прошел целый год, с тех пор как он приехал из Чичестера вместе со своей женой, дочерью Гормли, чтобы навестить его, хотя на самом деле это было лишь вчера. Потом у дяди случился сердечный приступ, и с тех пор мир вокруг словно сошел с ума! Все было так ужасно!

Во-первых, ему пришлось взять на себя кошмарную обязанность и, позвонив из больницы, сообщить тете, Жаклин Гормли, о том, что случилось. Потом, приехав в больницу, она упала в обморок, и дочери пришлось провести около нее всю ночь, пытаясь хоть как-то утешить. У дочери разрывалось сердце при виде того, как мать ходит взад и вперед по дому в поисках мужа. Утром, когда сэра Кинана перевезли из больничного морга домой, она все еще находилась там. Служители морга проделали огромную работу, но все же лицо старика искажала гримаса ужаса. С похоронными формальностями покончили быстро — все будет так, как хотел сам сэр Кинан, о чем он неоднократно прежде говорил. Кремация состоится на следующий день, а до тех пор тело будет находиться в доме. Но Джеки не могла там оставаться — она не могла видеть его таким. Он был совершенно не похож на себя! Ее пришлось увезти в дом брата, жившего в другом конце Лондона. Эта обязанность тоже легла на плечи Вэнкса. И, наконец, он отвез жену на вокзал Ватерлоо, откуда она могла уехать в Чичестер к детям, чтобы затем вернуться ко дню похорон. А до этих пор ему пришлось оставаться в доме одному, точнее в обществе покойного дяди. Тетя Джеки взяла с него обещание, что он не оставит сэра Кинана одного, и, конечно же, Бэнкс не смог ей отказать.