Палач времен - Василий Головачев

Так продолжалось три с лишним минуты. Напряжение росло. Люди, наблюдавшие за поединком воль человека и металлического монстра, чувствовали себя как во время шторма на корабле. Мощные пси-поля «раскачивали» пространство и воздействовали на сознание, так что оно начинало плыть и рваться.

Внезапно Ивор прыгнул к палачоиду, вонзил в его конвульсивно вздрогнувшее тело обе засветившиеся руки, скрылся внутри металлической глыбы.

Снова вскрикнула Мириам.

Мужчины, переглянувшись, придвинулись ближе к монстру, поглотившему двух человек.

– Я резану его по краешку, аккуратненько, – предложил Олег Борисович.

– Не спешите, – качнул головой Ромашин-комиссар. – Время еще не вышло… они живы… и мне кажется, что они побеждают.

Вспухающая и опадающая металлическая глыба вдруг застыла.

Люди замерли, не понимая, что это означает.

Глыба вздрогнула, потекла безвольно от «головы» к «ногам», словно тающая шоколадная масса. Затем скачком взметнулась вверх, разделилась на две глыбы, которые почти мгновенно приняли человеческую форму. Эти металлические люди пожали друг другу руки, повернулись к ошеломленно взирающим на них свидетелям поединка, лица металлолюдей просветлели, превратились в лица Ивора и Железовского.

– Как вам наши новые костюмчики? – поинтересовался Железовский хладнокровно.

– Ивор! – прошептала Мириам.

Все посмотрели на нее.

Молодой человек подошел к девушке, коснулся металлической рукой ее металлического кокона, и тотчас же бликующая пленка «савана» пошла рябью, стала жидкой, потекла, вливаясь в руку Ивора. Исчезла. Мириам шевельнулась, не веря свободе, попыталась подняться, но со стоном опустилась на пол.

– Ох, все кости болят!..

Толстый металлический «скафандр» распахнулся, освобождая Ивора, затем снова сжался, превращаясь в точную копию человека. Ивор подхватил девушку на руки, прижал к себе, поцеловал.

Мужчины наконец опомнились, бросились к Железовскому, заговорили разом. Аристарх сделал то же самое, что и Ивор, – освободил пленников от пленки палачоида, затем выбрался из его тела и лишь после этого позволил себя обнять и принять поздравления.

– Все-таки вы его задавили, – проворчал Марич, первым пожимая руку патриарха. – К стыду своему, я не верил. Как вам это удалось?

– Он силен, – признался Железовский, вытирая влажный лоб, – но совершенно туп. Пока он пытался раздавить меня в лепешку, я исследовал его интеллект и психику. Психика оказалась очень мощной, почти непробиваемой, а интеллект слабый, примерно уровня пятилетнего младенца. Правда, если бы не помощь этого мальчика, – Аристарх кивнул на счастливого Ивора, – я бы с этим чудом-юдом не совладал. Оно меня фактически заблокировало, я перестал воспринимать действительность, и тогда этот парень нашел единственный правильный выход – резонансную раскачку.

– Что это означает? – полюбопытствовал Марич.

– Стихи. Он пробился сквозь блок с помощью стихов, создающих резонансы пси-полей.

– Вот как? Неужели это помогло?

– Еще как! Особенно мне понравились его последние строки:

Ну вот, исчезла дрожь в руках –Теперь наверх!Ну вот, сорвался в пропасть страх –Навек, навек!Для остановки нет причин,Иду, скользя,И в мире нет таких вершин,Что взять нельзя!..

Мужчины переглянулись.

– Он поэт! – гордо подтвердила Мириам, соскальзывая с рук Ивора на пол.

– Молодец! – одобрительно проговорил Гаранин, похлопав Ивора по плечу. Подошел к Железовскому. – Черт, я вас уважаю! – Он сунул ладонь Аристарху. – Просто нет слов!

– Я не черт, – улыбнулся патриарх.

К нему подошли, разминая затекшие члены, освободившиеся Белый и Павел Жданов. Ромашин познакомил их, разговор стал общим, всех охватило радостное оживление, и внезапно прозвучавшие слова Железовского послужили для освободителей и бывших пленников холодным душем:

– Прошу прощения, судари и сударыни, у меня плохая новость.

Разговоры стихли. Все головы повернулись к человеку-горе.

– Мне удалось кое-что вытащить из памяти моего соперника, – продолжал Железовский. – Планы Палача таковы: ликвидация трансгресса и свертка Ветвей, вырождение Древа в кольцо времен.

– Вы правильно поняли? – хмыкнул Марич после паузы. – Не в вектор – в кольцо?

– Естественно, я могу и ошибаться, ведь это мой «вольный перевод» понятий, циркулирующих в памяти Трангхи. Однако мне кажется, я понял его правильно. И еще одно нерадостное известие: Палач отдал приказ своим эмиссарам во всех Ветвях взрывать хроношахты.

В бункере стало совсем тихо.

Ромашины переглянулись.

– Логично, – кивнул скульптор. – Если уничтожить все кванки Стволов, цепь хроносвязи Ветвей разорвется, и трансгресс перестанет функционировать как парамост пространственных перемещений.

– Скорее всего, он вообще исчезнет, – добавил Ромашин-комиссар, – или не появится как сложная техническая система.

– Но ведь он уже есть, – с недоумением сказал Олег Борисович. – Что значит – он не появится?

– Время – понятие неоднозначное, – сказал Павел Жданов. – Возможно, где-то существуют и абсолютные времена, но, сдается мне, Древо реализует только относительные. Ведь трансгресс создали наши потомки в очень далеком будущем, а им пользуются все, в том числе и мы, для которых он как бы еще не создан.

– Не понимаю…

– Я познакомлю вас со Златковым, создателем хронобура, он все объяснит.

– Но что нам делать теперь? – вернул всех Руслан к реальности. – Оператор свободен. Что дальше?

– Предлагаю посетить нашу вселенную, – сказал Железовский. – Сообща мы отыщем одного человека, Габриэля Грехова, и он гарантированно найдет выход из положения.

– Он ученый, эф-аналитик?

– Он экзоморф, – усмехнулся Железовский. – И похоже, если я правильно разобрался в вашей терминологии, он – бровей.

В подвале Полуянова снова стало тихо.

Потом присвистнул Гаранин. Но высказать свое отношение к прозвучавшим словам никто не успел.

Пол под ногами людей вздрогнул, из недр земли прилетел низкий постепенно затухающий гул.

Все замерли, прислушиваясь. Потом Марич, получивший по рации сообщение от дежурного, глухо проговорил:

– Вот и ответ… только что взлетел на воздух Ствол!

В доме Полуянова задерживаться не стали.

Марич связался с дежурным Спецкона, который открыл им защищенную от перехвата ветку метро прямо из дома комиссара на лунную базу, и ровно через две минуты после получения известия о взрыве хронобура все участники операции по освобождению пленников покинули негостеприимные владения Федора, оставив его в обморочном состоянии, но живым в том же бункере, где он держал заложников.