Степан Разин - Андрей Сахаров

Пугачев и его сподвижники не раз обсуждали планы дальнейших действий. Поход на Москву и Петербург, а они были главной, конечной целью движения, в той обстановке, которая сложилась в июле, становился нереальным. Он сам и его окружение решили идти на юг, поднимать Дон и другие места, а уже потом, опираясь на них, повернуть на север, к обеим столицам.

Начиная поход на юг, Пугачев 17 июля взял село Сундырь, потом город Цивильск, где повстанцы повесили воеводу и его помощников; здесь же 18 июля роздали жителям казенные деньги и соль. В эти и последующие дни в восстание включились массы жителей Свияжского, Цивильского, Чебоксарского, Кузьмодемьянского уездов. По мере продвижения «крестьянского царя» на юг к нему присоединялись жители многих других уездов.

20 июля Пугачев вступил в Курмыш, жители которого торжественно встречали его. Повстанческие отряды осаждали в эти дни Кузьмодемьянск, сражались во многих других местах с карателями. Отовсюду власти сообщали о «возмущениях и дерзости» жителей.

Правительству после взятия Пугачевым Казани стало известно о всеобщем восстании в губерниях Казанской, Нижегородской, Воронежской, сочувствии к нему крестьян соседних губерний, в том числе и Московской, а также ремесленников Москвы, оружейников Тулы. Екатерина II, ее помощники в дополнение к тем войскам, которые уже действовали против пугачевцев, направляют к Поволжью новые боевые части и генералов, в их числе — А.В. Суворова. 29 июля назначают нового главнокомандующего — графа Панина, который наделяется полномочиями военного диктатора. Ему были подчинены все гражданские, военные, духовные власти в названных выше и Оренбургской губерниях. За несколько дней до этого, 23 июля, императрица писала П.С. Потемкину: «В таком жестоком сострадании о печальной сюдибины города Казани… моя единственная упражнения была и клонилась к тому, чтоб закрыть злодеям путь к дальным предприятиям за Волгою, или ясьнее сказать, заградить путь к Москве. Для чего тот же чась напряжено войск, откуда только можно было».

В письме к П.И. Панину от 30 июля она же отмечала: «Итак, кажется, противу воров столько наряжено войска, что едва не страшна ли таковая армия и соседям была». Действительно, силы против повстанцев власти собрали весьма внушительные — 7 полков, 3 роты пехоты, 9 легких полевых команд, 18 гарнизонных батальонов; 7 полков и 11 эскадронов регулярной кавалерии, 4 донских полка, одна тысяча украинских казаков, казанский и пензенский дворянские корпусы; войска, высланные генерал-аншефом князем Долгоруковым; отряд генерала Деколонга. И впрямь это была целая армия.

Особые заботы властей, нового главнокомандующего вызывала необходимость обезопасить Москву, внутренние губернии от возможных нападений повстанцев. Панин просил даже императрицу вывести часть полков из Крыма и с театра военных действий против Турции и расставить их внутри России для того, чтобы усмирять «чернь» и предупредить возможное появление одновременно нескольких Пугачевых.

Повстанцы боролись по всей юго-восточной окраине Нижегородской губернии, в том числе в окрестностях губернского центра. Более трети населения губернии (по меньшей мере 455 селений) приняли участие в восстании. Прежде всего это были помещичьи крестьяне (241 селение), потом государственные, дворцовые. Было убито около 350 дворян, представителей администрации (всего в губернии проживало 1425 дворян). Сохранились известия о восстании крестьян села Болдина, деревни Кистеневки, принадлежавших деду А.С. Пушкина — подполковнику Л.А. Пушкину.

Пугачев, подходя 23 июля к Алатырю, имел до 2 тысяч человек. Население города встретило его с хлебом и солью, стоя на коленях. Он приказал освободить колодников, раздать соль и деньги. Под городом повстанцы два дня отдыхали. К ним со всех сторон шли крестьяне, вели своих помещиков. По приказу Пугачева к нему в стан доставили прапорщика местной инвалидной команды Сулдешева (воевода и дворяне загодя бежали из города).

— Ты нанялся, что ли, за воеводу остаться в городе? — грозно обратился к нему Пугачев. — Я первого тебя велю казнить!

— Никак нет! — Прапорщик упал на колени. — Ваше величество, я человек маленький, как можно мне за воеводу наниматься?

— Давно ли ты в службе?

— Двадцать пять лет.

— Как же ты служишь так давно, а имеешь чин такой маленький? Если ты мне верою и правдою послужишь, я тебя пожалую полковником и воеводою здешнего города.

— Служить не могу за болезнями и ранами.

— Ничего, будь ты отныне полковником и в городе главным смотрителем!

Новый воевода выслал в стан к Пугачеву по его приказу до 200 местных жителей, годных к службе, и 20 гарнизонных солдат. На следующий день привели двух серебряников, тоже по запросу «государя». Пугачев, показав им рубли Петра I, спросил:

— Можете ли вы делать такие рублевики с ушками?

— Можем.

— А такой портрет, как я, можете сделать?

— У нас штемпелей нет, и сделать такого, как вы, не можем.

Поскольку время торопило, Пугачев приказал приделывать «ушки» к петровским рублям. Серебряники сделали до двух десятков, и они исполняли роль медалей, которыми Пугачев наградил своих сподвижников, активных деятелей движения.

26 июля Пугачев подошел к Саранску. Манифест, который привез в город Чумаков с 30 казаками, сообщал, что «его императорское величество всемилостивейший государь Петр Федорович с победоносною армиею шествовать изволит через город Саранск для принятия всероссийского престола в царствующий град Москву». «К прибытию его величества» повелевалось приготовить 12 пар лошадей для артиллерии, продовольствие и фураж. Воевода, чиновники, дворяне и купцы накануне покинули город; «в Саранске, — по донесению Михельсона, — ни один дворянин не думал о своей обороне, а все, как овцы, разбежались по лесам».

Под Саранском при Пугачеве было до тысячи более или менее боеспособных повстанцев; остальные же (всего до 7 тысяч) составляли, по существу, плохо вооруженную и организованную толпу. Премьер-майор Рунич, очевидец событий, ехавший с правительственным отрядом по тракту в Саранск, встречал по пути почти пустые селения: кроме стариков и женщин, никого не было видно; «а прочие все, кто только мог сесть на коня и идти добрыми шагами пешком, с косами, пиками и всякого рода дубинами присоединялись к пугачевской армии».

Пугачев и его сподвижники на правобережье Волги создали новую большую армию. Пополнялась она и организованно, путем мобилизации по указам и манифестам, и прежде всего стихийно. По боевым качествам она далеко уступала той главной армии, которая осаждала Оренбург и Яицкий городок. Состав ее был непостоянным, часто менялся. Одни партии восставших вступали в нее, другие — по мере ее удаления к югу — покидали Пугачева, оставались в родных местах, продолжали здесь борьбу. Яицких казаков в армии было теперь мало. Отсутствовала башкирская и калмыцкая конница. Не было важной опорной базы, как уральские заводы. Крепостные крестьяне, составлявшие основную массу главной армии и местных отрядов, военное дело не знали.