Фантастические тетради - Ирина Ванка

УЧЕБНИК ВВЕДЕНИЕ В МЕТАКОСМОЛОГИЮ Опыты мадистологии (19-я Книга Искусств. Хроника Астари).

Возможно, этот фрагмент окажется здесь преждевременным - не страшно. Гораздо хуже, если нужного фрагмента в нужном месте не окажется. Если уж повествование идет, а точнее, отталкивается от 19-й КИ, где иногда встречаются противоречивые сведения о мадисте, объясню вкратце, что именно меня спровоцировало на преждевременную главу. Дело в том, что мемуары Феликса Матлина к этому времени прошли свои добрых две трети и, если в дальнейшем будут встречаться упоминания об этом персонаже, то из иных источников. Примерно в конце мемуаров приводится описание "теста". Вряд ли стоило воспроизводить это описание в первозданном виде, обрывками хаотических воспоминаний, половина из которых, бьюсь об заклад, никакого отношения к "тесту" не имеют. Но есть в этих обрывках одна деталь, принципиальная для будущего развития сюжета: некоторое время после "теста" Феликса навязчиво посещало одно и то же видение: квартира, женщина с маленьким ребенком, которого она старательно оберегает от посторонних взглядов: "Ты больше всех не желал его появления на свет, ты не имеешь права подходить к нему близко, даже думать о нем..." И Феликс пытается заглянуть рассерженной матери через плечо, чтоб разглядеть это недоступное существо, которого, по всем разумным законам природы, не должно было быть. Но когда ему это удавалось - он обнаруживал, что у ребенка нет лица, пальцев, будто это не человек, а биологическая заготовка, из которой только предстояло вылепить человека.

Раис не соврал Матлину, когда сказал, что из посредников могли бы получиться неплохие мадистологи, но Раис не сказал ему главного, почему они, вопреки своему природному обыкновению, не слишком увлечены этой "закрытой" темой; и в чем заключается существенный вклад посредников в странную науку мадистологию. Не скажу, что этот вклад чересчур велик в соотношении с заслугами других признанных авторитетов этой области. Подобные вещи тоже иногда называются "началами наук". Речь идет о технике безопасности и только о ней. Возможно, именно в этой, предложенной посредниками мере предосторожности и следует искать причину их взаимного нейтралитета с мадистой. Начало истории относится к постаритаборскому периоду, когда к посредникам обратились существа, относящие себя к одной из ветвей цивилизации Хаброна, которая здесь еще никоим образом не описывалась и к Кальте отношения не имеет. Проблема состояла в изучении совершенно нового явления: "Похоже, мы задели цивилизацию, существующую в необычной для нас среде, - объяснили посредникам хаброниты, - похоже, мы не сможет друг друга понять, а это сейчас жизненно необходимо. Способу их языка мы не можем найти даже приблизительного аналога". В качестве переводчиков посредников использовали часто и охотно, и если вдруг где-то сталкивались два непонятных друг другу способа передачи информации - само собой, между ними должен был появиться кто-то, способный уладить эти проблемы. Проблема же заключалась в том, что хаброниты, совершенно интуитивным образом умудрились совместить каналы ИИП с Е-инфополем там, где они в принципе считались несовместимыми. К счастью, этим занималась лишь небольшая группа "смертников" изолированно от внешнего мира. То, что получилось в результате этой деятельности, и стало тем самым "неопознанным явлением" языку которого аналогов в ЯА не нашлось. Цивилизация Хаброна до той поры еще не сталкивалась с мадистой, даже с явлениями, похожими на нее и, естественно, грамотно объяснить суть происходящего было невозможно. Поэтому аритаборские переводчики, прибыв лично на место происшествия, сразу оказались в эпицентре события. Зрелище казалось ужасающим: каналы ЕИП действительно были вскрыты, но принимали информацию уже умалишенные существа. Информационный поток имел напор чудовищной силы, способной парализовать каналы-приемники, "прорвать дно" во всех имеющихся в наличии архивах и замкнуть процесс. После чего всю экспериментальную территорию надо было срочно уничтожить, как пораженную смертельным вирусом. Умалишенные лаборанты пытались выровнять напор в каналах, но сами становились частью этой адской машины, и реагировали на окружающий мир лишь по схемам, задаваемым оголенным ЕИП. Эта реакция и выполняла роль "непонятного языка" в последующей мадистологии он получил название "языка мадисты", обладающего многими достоинствами перед ЯА. Как, например, мощностью инфопотока, способом концентрации и неограниченными адаптационными возможностями, грамотное применение которых способно начисто снять любые языковые барьеры. Хаброниты, неожиданным образом включенные в язык мадисты, не могли иметь понятия о грамотном применении языка, за что и поплатились психическим расстройством, а психика, нарушенная посредством ЕИП, практически не восстановима. После этого печального события в науке мадистологии появилось два принципиальных прорыва, которые, собственно, дали возможность заниматься этим явлением как наукой, а не феноменом, наблюдаемым от случая к случаю. Во-первых, это дало повод задуматься о том, что есть "субстанция личности" (биологического или небиологического существа, естественного или искусственного происхождения, имеющего шанс "сойти с ума"). Субстанция личности, осознающая свое присутствие в данном месте в данное время и воспринимающая "в себя" окружающий мир - возможности ее риска, самоанализа, пределы и вероятности восприятия. Этот повод задуматься сам по себе требует осторожности и грамотной подготовки. Для фактуриала такая подготовка практически не реальна и чревата двумя крайностями: цепной реакцией восприятия или зацикливанием его... и то и другое, со знаком "минус" или "плюс" в равной степени сумасшествие. Для существа, адаптированного к Ареалу, такое напряжение психики может быть в порядке вещей. Этих уровней напряжения и уровней психического иммунитета существует безумное множество, на все случаи проявления мадисты. На хорошей основе любую из них можно наработать тренингом за несколько лет; на фактурной основе, которая имеет мало шансов оказаться хорошей, почти всегда (за исключением, разве что, чистой линии фактуры) необходимы несколько мутационных поколений. Если эта подготовительная работа успешно завершена, можно начинать иметь дело с основой мадистологии, которая и является единственной заслугой посредников в этой области - это я опять о той самой "технике безопасности" - защите мозга, без которой науки, как таковой, не существует. Защита мозга может быть самой разнообразной, даже у тех, кто с мадистологией иметь дело никогда не собирался - это уже побочная польза. Мозг мадистолога требует защиты особой, устроенной таким образом, чтобы усложнять и укреплять самое себя от каждой попытки мадисты ее нарушить, поскольку мозг - их первый и единственный рабочий инструмент. Применение такой защиты автоматически подразумевает свой этический кодекс, называемый "кодексом доверия", который должен прилагаться к делу как инструкция пользователя, как негласный, неписаный закон, гарантирующий исправность и максимально эффективное применение этой защите: - наука, в которой не существует доказательств, требует особых условностей; - наука, представляющая собой опасность, требует особого поведения; - наука, предмет исследования которой противоречит логике, требует особой логики связей. Явление существует. Это не плод фантазии и не случайное стечение обстоятельств, а очевидный факт, понимание которого пока находится за пределами нашего восприятия. Но, ввиду того, что явление все-таки влияет на то, что за пределы нашего восприятия не выходит, и влияние это очевидно, мы считаем себя в праве узнать о нем. И если вспомогательные средства, позволяющие фиксировать и анализировать результаты, нами не могут быть задействованы, остается единственный метод - доверие друг к другу, как основной доступ к информационному архиву нашей работы.