В дебрях Африки - Генри Стенли

Но с какими мыслями взирал я на лес, когда, бывало, стоял у берега и видел в реке отражение приближающейся бури, а на противоположном берегу, как армию гигантов, стоящие неподвижные ряды деревьев всякого роста и различных пород, сурово ожидающих в сумраке сгустившейся мглы первого приступа урагана! Ветер еще только собирается с силами, но тучи надвигаются, молния белым пламенем прорезывает их сверху вниз, раздается оглушительный удар грома, и буря понеслась. Деревья, так спокойно стоявшие до этой минуты, как на писанной декорации, разом склоняют свои вершины и начинают бешено кидаться из стороны в сторону: в ужасе они как будто хотят сорваться с места, но крепкие корни держат их, мощные стволы не пускают; ветви крутятся, бьются, вершины то нагибаются вперед, то с размаху откидываются назад; темными легионами несутся над ними тучи, слышен треск, свист, завывание ветра и скрип целого моря стволов. Самые высокие из них мощно машут ветвями, как бы нанося могучие удары; листва шумно лепечет и рукоплещет борцам; меньшая братия на опушке тоже вступает в рукопашную, обдаваемая бледным светом зеленоватой молнии.

В этой бешеной схватке великанов есть что-то заразительное, и вы чувствуете, как подымается в вас бодрое сочувствие к этой грандиозной борьбе: в душе вы любуетесь бурным ветром, с некоторым торжеством следите за его могучими порывами, готовы радоваться его победе… Но великолепные ряды лесных исполинов с развевающимися по ветру кудрями так стойко и единодушно следуют каждому движению своих вождей, а широколиственный подлесок так оживленно и весело содрогается, что вы заранее видите, что лес победит, лишь бы еще немного продержался. Молнии бороздят клубящиеся тучи, там и сям изрыгая свои пламенные стрелы, громы раскатываются с оглушительным треском, далеко отдаваясь в глубине лесов. Наконец, тучи, сгустившись до черноты, в последний раз обдают окрестность белым светом, дождь разражается с тропической яростью, все превращается в хаос, вы ничего больше не видите и стоите в безмолвном ужасе, ошеломленные силою урагана; но через несколько минут ливень потушил всю эту огненную бурю, и когда он кончился, лес уже снова стоит тихо и величаво, благородный гнев его миновал без следа.

По берегам Арувими можно составить себе наилучшее понятие о тропической растительности Африки, если не считать восточной половины бассейна Конго. Берега большею частью низкие, хотя наверное сказать этого нельзя, потому что от самого уровня воды начинаются высокие плетни из ползучих растений: они покрывают каждый вершок земли и подымаются местами до высоты 15 м, а за ними тотчас высится темнозеленая стена сплошного леса со стволами от 45 до 60 м высотою над уровнем реки. Впрочем, береговые пейзажи тоже довольно разнообразны: заброшенные пепелища человеческих поселений имеют свою собственную физиономию, нетронутый лес свою, да и различные почвы влияют на различие растительных форм.

На недавно заброшенных расчистках растительность, помимо необычайной густоты и свежести, поражает еще обилием великолепных цветов. Очень часто среди таких просек видишь несколько разбросанных, высоких деревьев с густыми шатрами блестящей, кожистой листвы и множеством ярко-красных цветов, роняющих свои кровавые лепестки на непроницаемую массу разросшихся внизу кустов и лиан, которые резко отличаются от них розовыми, желтыми и белыми оттенками своих мотыльковых цветочков. У амомы цветочные чашечки белоснежные, с алыми краями; у дикого винограда кисти светлопурпуровые. Иные вьющиеся растения без цветов, но перистые листья их окрашены каштановым цветом; особенно бросаются в глаза пунцовые стручки перцовых кустов и дикий манго, покрытый мириадами цветов в виде белых бус; белая акация издает сильнейшее благоухание, а от нежных желтых цветов мимозы струится тонкий аромат.

Зелень также представляет большое разнообразие оттенков; тут видишь то светлозеленое кружево папоротников, то какие-то большие мечевидные листья торчат вверх, то опахальный лист молодой пальмы, то широкая листва фринии, находящей такое полезное употребление. Широко развесистая молодая смоковница, с серебрието-серым стволом, перемешивает свою зелень с нежными листочками мимозы и с лапчатым каламусом; еще ниже разрослись массы крапивы или каких-то похожих на нее кустиков, и все вместе образует чрезвычайно любопытную и красивую трущобу. Иногда основанием такой живописной и непроходимой путанице служит поваленное дерево, давным-давно гниющее, почерневшее, уже подернутое тонким слоем перегноя, поросшее грибами и в каждой свой щели, трещине или складке дающее притон множеству ненасытных насекомых, начиная с мелкого термита и кончая черною стоножкой или громадным жуком-мамонтом.

Далее гигантские деревья, оттесняя друг друга до самого края речных берегов, вырастают, наконец, настолько наклонно, — иногда почти горизонтально, — что метров на пятнадцать своей длины свешиваются над водой. Под тенью их может укрыться от солнечного зноя сотня челноков. Древесина деревьев желтого цвета и тверда, как железо. Чтобы срубить такое дерево, понадобилось бы десятка два американских дровосеков. Оно приносит кисти плодов, которые сначала бывают бурого цвета, а когда созреют, то похожи на самые лучшие сливы. Другие деревья того же рода производят плоды, с виду похожие на спелые финики, но ни те, ни другие несъедобны.

На таких развесистых деревьях особенно любят селиться черные осы, прилепляющие к их ветвям свои висячие гнезда. Снаружи эти гнезда имеют вид картузиков из серой бумаги, причудливо вырезанных, или же целого скопления таких картузиков, расположенных рядами один над другим, разукрашенных бахромками и довольно сложными зубчиками, наподобие тех бумажных экранов, которыми на летнее время маскируют камины в английских домах. Мы тщательно избегали таких деревьев; но когда поблизости не видать было страшных осиных гнезд, можно было остановиться и основательно полюбоваться лесом. Сначала видны бесконечные перспективы серых стволов, тысячи висячих нитей, колеблющихся, извивающихся кольцами, фестонами, петлями, собранных в кисти, растянувшихся в полотнищах серых, темнозеленых, невообразимо между собою перепутанных. Изредка эти тусклые мотки оживляются блеском серых листьев, на которые случайно упал косвенный луч солнца, между тем как вокруг царствует мягкий зеленоватый полусвет; местами на темном фоне отчетливо рисуется толстый серый ствол, серебристые стебли паразитов и причудливая сеть сероватых прицепок дикого винограда. По мере того как всматриваешься в чащу, начинаешь различать то красные пятна ягод фринии, то пурпуровые кучки плодов амомы, то мелко вырезанные листья ржавого цвета, то белую шляпку крупного гриба, выглядывающего из раскидистого пучка тонкого папоротника, то белоснежные наросты твердой трутовицы, насевшей на морщинистый ствол старого дерева наподобие колонии моллюсков. Дальше виднеется яркая зелень орхидных, сероватая зелень больших висячих листьев, похожих на слоновые уши, тонкие кисти мхов. На коре деревьев там и сям крупные шишки, источающие капли смол, вокруг которых кишат муравьи, бесконечные стебли каламуса, скрученные канаты лиан и, наконец, массы вьюнков, которые, как гигантские змеи, тянутся со всех сторон, переплетаются между собой, образуют своды, пробираются к древесным верхушкам, обвивают своими кольцами все ветви, тут сплетаются узлом, там свешиваются петлями, сквозь тесные шатры пробиваются наружу, к солнцу, и там окончательно теряются из виду.