Прекрасное далеко - Либба Брэй

Завтра. Майский праздник. Первое мая. «Рождение» мая.

«Опасайся рождения мая».

Я никак не могу согреться. Чего бы ни боялась Евгения, о чем бы ни хотела предупредить меня мисс Вьятт, оно случится завтра, а я понятия не имею, что это такое или как это остановить. Когда я вижу мисс Мак-Клити и миссис Найтуинг, склонившихся друг к другу в доверительной беседе, я вздрагиваю. В каждом их взгляде, в каждой улыбке, в каждом соприкосновении мне чудится угроза.

Вокруг мельтешат девушки, переполненные волнением, безразличные к моим страхам. Младшие играют в костюмах, а Бригид бранит их и говорит, что они могут испачкать свои хорошенькие платьица, и что тогда? Они серьезно кивают в ответ, но на самом деле совсем не обращают внимания на ее слова.

— Почему ты не повеселишься со всеми, красавица? — окликает меня Бригид, заметив мое унылое лицо.

Я качаю головой:

— Нет, спасибо. Я сейчас не слишком хорошая компания.

Миссис Найтуинг смотрит на меня, слегка нахмурив брови, и у меня покалывает кожу. Я не могу оставаться здесь. И решаю найти убежище в шатре Фелисити. Но с удивлением нахожу там ее саму, сидящую в одиночестве. Губы Фелисити дрожат.

— Фелисити? — окликаю я.

Она решительно смахивает слезы.

— Ну и ладно, я это уже сделала, — говорит она и резко смеется. — Я их очаровала, вот и все.

— О чем это ты?

Она протягивает мне какое-то письмо.

— Это от моей матери. Леди Маркхэм согласна взять меня под опеку — если я выйду замуж за Горация.

— Она не может так поступить!

— Она все может, — отвечает Фелисити и опять смахивает слезы. — Она хочет превратить меня в правильную жену; если у нее это получится, это будет лишним перышком ей на шляпу. Она уже объяснила отцу, что это может быть способом для них вернуть себе положение в свете. Ну и, конечно, деньги.

— Но это твое наследство…

Я умолкаю.

— Разве ты не понимаешь? Как только я выйду замуж, мои деньги будут принадлежать моему мужу! И никаких парижских мансард! За меня все решили, определили мое будущее.

Она выглядит маленькой и неживой, как фарфоровая кукла.

— Мне очень жаль, — говорю я, хотя эти слова ничего не отражают.

Фелисити берет меня за обе руки. От ее хватки ноют кости.

— Джемма, ты же видишь, как все обернулось. Они распланировали всю нашу жизнь, от одежды, которую мы должны носить, до того, за кого нам выходить замуж и где жить. Тебе следует класть в чашку с чаем один кусочек сахара, нравится тебе это или нет, и ты обязана улыбаться, даже если внутри умираешь. Мы как породистые лошади, и на нас собираются надеть шоры, как на лошадей, чтобы мы не косились ни вправо, ни влево, а смотрели только вперед, туда, куда нас направляют.

Фелисити прижимается лбом к моему лбу, сжимая мои руки, как в молитве.

— Прошу, прошу, прошу тебя, Джемма, не дай мне умереть душой до смерти тела!

— Но что я могу сделать?

— Обещай, что мы сможем удержать магию немного дольше, до того, как я обеспечу свое будущее… только до нашего дебюта в свете! — умоляет она.

— Но до него еще несколько недель, — отвечаю я. — А я должна исправить положение дел в сферах, улучшить отношения с лесным народом. Нам нужно создать наконец союз.

— Джемма, речь идет обо всей моей жизни! — не отступает Фелисити, и ее слезы переходят в гнев.

Две хихикающие девушки пробегают мимо шатра в вихре лент и кружев. Они кружатся в нарядах принцесс, все быстрее и быстрее, и хохочут, как сумасшедшие. И неважно, что их платья — на один вечер. Они верят, а вера изменяет все.

Я сжимаю руки Фелисити в жесте обещания.

— Я постараюсь.

Я сижу на кровати, пытаясь отыскать смысл во всем происходящем, но не могу, а первое мая наступит уже совсем скоро. Чтобы немного отвлечься, я перекладываю свои немногочисленные вещи, аккуратно устраивая их на местах: индийский костяной слон, дневник матери, красный головной платок Картика, шкатулка Саймона с двойным дном. Надо бы ее выбросить. Я открываю потайное отделение — оно пустое, как я сама. «Для хранения ваших тайн», так сказал Саймон. Ну, для моих тайн нужна коробка куда как побольше. Я кладу шкатулку на кровать Энн как подарок и продолжаю уборку. Все книги складываю в один угол. Дальше — перчатки и носовые платки. Грифельная доска Вильгельмины Вьятт, молчаливая, как и ее владелица. Что с ней делать? Она ни на что не годится. И тяжелая. Ее деревянное основание перевешивает всю доску… И тут вдруг я понимаю, насколько была глупа.

Та иллюстрация в книге… она ведь объяснила мне, где нужно искать. Исчезающий предмет. Вильгельмина Вьятт была помощницей мага, она хорошо знала, что такое ловкость рук. И если бы она хотела что-то спрятать…

Я ощупываю края доски, пока пальцы не натыкаются на маленькую задвижку. Я нажимаю на нее — и доска высвобождается из рамы. Когда я убираю ее в сторонку, я вижу тот самый кожаный сверток, который был в моих видениях. У меня дрожат руки, когда я развязываю шнурки и разворачиваю кожаный лоскут.

И вижу тонкий кинжал с украшенной драгоценными камнями рукояткой.

Глава 51

Первое мая

Солнце окончательно склонилось к горизонту, надвинулись сумерки. Тепло; птицы дают последний концерт перед тем, как отправиться ко сну. В общем и целом это безупречный вечер для костюмированного бала в школе Спенс, но я не успокоюсь до тех пор, пока не минует эта ночь.

На лужайку выставили фонари, они стоят вдоль всей дороги, освещая путь. Длинная черная вереница экипажей извивается, ползя к нам. Едут наши родные. Слуги помогают выйти из карет Марии-Антуанетте и сэру Уолтеру Рэйли, Наполеону и королеве Елизавете. Самые разнообразные персонажи заполняют лужайку. С закрытыми масками лицами они представляют собой фантастическое, праздничное зрелище. Бальный зал полон музыки. Она выплывает сквозь открытые окна и уносится в лес. Девушки тонут в облаках кружев и гипюра. Но меня ничто не радует.

Я надеялась, что Картик все-таки удивит меня этим вечером. Но сигнала так и не последовало, и поэтому я беру лампу и выхожу к краю лужайки, чтобы встретить родных. Первым я вижу отца. Он, конечно же, в костюме раджи, в драгоценном тюрбане. Бабушка, которая живет в вечном страхе перед всяким весельем, надела обычное платье, только добавила к нему маску арлекина. Том нацепил шутовской колпак, который подходит ему куда больше, чем догадывается мой братец.

— А, вот и наша Джемма! — восклицает отец, окидывая взглядом мою рубашку и ботинки… и драгоценный кинжал у талии. — Но полегче, это вовсе не наша Джемма, это предводительница воинов! Святая на все века!

— Это Джемма д'Арк! — насмешничает Том.

— И дурак при ней, — парирую я.

— Я — шут! Это не одно и то же, — фыркает Том. — Надеюсь, нас здесь накормят ужином?

На отца нападает кашель.

— Папа, ты как себя чувствуешь?

— Настроен, как скрипка!

Он дышит тяжело, с присвистом. Лицо покраснело, покрылось потом.

— Мне просто нужно немножко привыкнуть к этому деревенскому воздуху.

— Доктор Гамильтон сказал, что все будет в порядке, — неодобрительно произносит бабушка.

— Вам пришлось вызывать доктора?

Отец похлопывает меня по руке.

— Ну, ну, малышка! Не о чем беспокоиться. Все отлично и прекрасно. Давайте-ка лучше посмотрим, что нас ждет сегодня вечером.

Горничная у входа держит большую сервировочную чашу, полную масок — птицы, животные, чертенята, арлекины… Их улыбки скрывают угрожающий оскал.

Фелисити нарядилась валькирией, и ее сияющие светлые волосы падают на серебристое платье с крыльями. Ее мать явилась в образе малышки Бо-Пип из детской песенки; адмирал приехал в военной форме, к которой добавил маску лиса. Маркхэмы тоже здесь, к немалому восторгу миссис Найтуинг и горю Фелисити. Каждый раз, когда Гораций в костюме лорда Фаунтлероя оказывается поблизости, у Фелисити делается такой вид, словно она готова его придушить, но от этого он лишь сильнее тянется к ней.

Мне бы хотелось подойти к Фелисити, потанцевать с ней и подарить ей немножко магии, как мы это делали прежде. Но в голове пульсирует, не переставая, одно и то же: «Опасайся рождения мая». И я не могу предугадать, что принесет этот вечер.

Миссис Найтуинг горит желанием показать собравшимся, почему школа Спенс имеет столь высокую репутацию, продемонстрировать изящество, грацию и красоту, как гласит наш девиз. Она явилась в образе Флоренс Найтингейл, своей героини. Я бы посмеялась над этим, если бы меня не занимало другое.

— Леди и джентльмены, я искренне благодарю вас за то, что вы приехали к нам сегодня. С самого дня своего основания школа Спенс обладала репутацией образовательного учреждения, где девушки становятся исключительными юными леди. Но в то же время многие годы наша школа хранит мучительные воспоминания об ужасной трагедии. Я говорю о восточном крыле здания и о пожаре, который разрушил его, унеся при том жизнь двух наших учениц и горячо любимой основательницы, Евгении Спенс. И именно в ее честь мы должны восстановить восточное крыло, и благодаря вашим щедрым пожертвованиям стало возможно его возрождение. Я от всей души благодарю вас. А теперь, без лишних слов, я рада представить вам ожерелье сверкающих драгоценностей. Но драгоценности, о которых я говорю, — не бриллианты или рубины, а наши добрые и благородные девушки, ученицы школы Спенс.