Пятая авеню, дом один - Кэндес Бушнелл

Впрочем, Инид не исключала и другое объяснение. У Флосси мог быть на Луизу какойто компромат. Зря Инид давнымдавно не раскопала эту историю до самого дна, но она никогда не считала ее достойной таких усилий. В данный момент у нее тоже не было времени: необходимо срочно передать в газету колонку, а поскольку дело касалось Луизы Хотон, она собиралась написать ее сама.

Инид изучила то, что раскопала в Интернете про семейство Брюэр. Вся эта история имела второстепенное значение — не сравнить ни с президентскими выборами, ни с убийством на войне невинных гражданских лиц, ни с унижениями, которым сплошь и рядом подвергаются обыкновенные люди. Речь шла всего лишь о ньюйоркском «обществе». Хотя, напомнила она себе, желание пробиться в «общество» присуще любому человеку, без этого желания пришлось бы проститься с надеждой на торжество цивилизации. Читая статью в Vanity Fair о Конни Брюэр и ее сказочном загородном доме в Хэмптонс, Инид задумалась, можно ли перегнуть палку в естественном стремлении вращаться в «обществе». У Брюэров было все, о чем можно мечтать, — четверо детей, свой самолет, никаких забот. Но этого им показалось мало, и теперь отец семейства мог угодить за решетку. Какая ирония судьбы в том, что Сэнди Брюэр и Луиза Хотон заслуживают одного и того же приговора! Будь миссис Хотон жива, она никогда не снизошла бы до такого выскочки, как Сэнди… Инид откинулась в кресле. Текст еще далек от завершения, а сдавать колонку надо было не позже чем через четыре часа. Она размяла пальцы над клавиатурой и написала: «Мы с Луизой Хотон были добрыми подругами…»

Через восемь часов Билли Личфилд очнулся в своей короткой ванне. Он пощупал свои ноги, руки — странно, как он остался жив! Почемуто его охватило веселье. Была глубокая ночь, но ему ужасно захотелось послушать Дэвида Боуи. Он вставил в проигрыватель диск и с мыслью: «Почему бы и нет?» — решил запустить музыку на четыре часа, воспроизведя все песни с 1967 по 1993 год. Слушая любимую музыку, Билли расхаживал босиком по квартире, пританцовывая на затертом паркете в развевающемся, как мантия, клетчатом халате. Потом он принялся разглядывать фотографии. У него в квартире было сотни четыре фотографий в рамках: одни висели на стене, другие стояли в несколько рядов на каминной полке, часть он расставил перед книгами, часть хранилась в ящиках. Пока Билли разглядывал фотографии, его осенила идея: неплохо было бы проиграть все свои аудиодиски! На протяжении следующих двадцати часов он как будто улавливал звонки домашнего телефона и мобильника, но отвечать на них не собирался. Он принял еще таблеток, потом вдруг осознал, что выпил полбутылки водки. Найдя бутылку джина, он, громко распевая под музыку, осушил и ее. Билли стало подташнивать, тогда он, желая сохранить чудесное состояние, при котором ничего из того, что происходило в прошлом, не имело значения, принял еще две таблетки викодина. Самочувствие стало немного лучше. Под оглушительную музыку — теперь это была Дженет Ино — он упал на кровать без чувств.

В какойто момент он поднялся как сомнамбула и побрел к шкафу, но снова упал. Ночью у него отказали почки, а потом и сердце. Билли ничего не почувствовал.

Акт четвертый

Глава 18

В тот вечер Шиффер Даймонд столкнулась с Полом и Аннализой Райс на тротуаре Пятой авеню, перед своим домом. Шиффер возвращалась после долгого съемочного дня, а супруги, наоборот, выходили из дома, одетые повечернему. Шиффер кивнула им, пробегая мимо, потом остановилась.

— Простите, — обратилась она к Аннализе, — вы, кажется, знакомы с Билли Личфилдом?

Пол и Аннализа переглянулись.

— Совершенно верно, — подтвердила Аннализа.

— Вы давно с ним виделись? Я два дня ему звоню и никак не дозвонюсь.

— Он не отвечает на звонки. Я заходила к нему, но не застала дома.

— Уехал, должно быть, — сказала Шиффер. — Надеюсь, с ним все в порядке.

— Если свяжетесь с ним, будьте добры, дайте мне знать, — попросила Аннализа. — Я волнуюсь.

У себя наверху Шиффер пошарила в кухонном ящике, надеясь найти ключи от квартиры Билли. Много лет назад — сколько воды с тех пор утекло! — когда они с Билли только подружились, они на всякий случай обменялись ключами. С тех пор она не разбирала этот ящик, поэтому ключи должны были лежать там. Существовала, правда, небольшая вероятность, что Билли поменял с тех пор замки. И вот удача! В глубине ящика она нашла ключи. На кольцо с ключами Билли повесил синюю пластмассовую бирку с надписью «Обиталище Личфилда!» — с восклицательным знаком, словно провозглашавшим их дружбу.

Шиффер прошла три квартала до дома Билли, постояла минутку под строительными лесами, потом попробовала отпереть парадное. Ключ подошел. Почтовый ящик Билли в ряду других металлических почтовых ящиков был распахнут — слишком много конвертов туда набилось за неделю. Похоже, Личфилд уехал. Внутри здания тоже начался ремонт: лестница на четвертый этаж была застелена коричневой бумагой, закрепленной синей изолентой. Из квартиры Билли доносилась музыка. Шиффер громко постучала. В холе открылась другая дверь, в щель выглянула аккуратно причесанная соседка.

— Вы ищете Билли Личфилда? — спросила она. — Он уехал. А музыку не выключил. Даже не знаю, как быть. Я пыталась звонить коменданту дома, но он не берет трубку. Все изза реконструкции. Мы с Билли задержались здесь последними. Нас пытаются выселить. Со дня на день отключат электричество.

Грустно было сознавать, что друг оказался в таком положении.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказала Шиффер.

— Хотите войти? — спросила соседка.

— Да, Билли дал мне свои ключи.

— Пожалуйста, выключите музыку, а то я с ума сойду!

Шиффер кивнула и вошла. У Билли в гостиной всегда было тесно от вещей, но он старался поддерживать порядок и чистоту. Теперь там царил кавардак. На полу валялись фотографии и пустые пластмассовые коробочки от аудиодисков, на диване, двух креслах, столиках — повсюду лежали книги, раскрытые там, где имелись фотографии Джеки Онассис. Найдя аудиосистему, встроенную в старинный шкафкабинет, Шиффер выключила музыку. Все это было совершенно не похоже на Билли.

— Билли! — позвала она.

Она прошла по короткому коридору к спальне, обратив по пути внимание на голые крючки, на которых раньше висели фотографии. Дверь в спальню была закрыта. Шиффер постучала, потом повернула ручку.

Билли лежал на кровати со свесившейся вниз головой. Глаза были закрыты, мышцы на бледном веснушчатом лице затвердели, отчего оно приобрело хмурое, незнакомое выражение. Тело на кровати уже не принадлежало Билли. Того Билли Личфилда, которого знала Шиффер, больше не было.