Чекистские фантазии - Олег Северюхин

Протокол допроса подследственного.

— Вы предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложных показаний?

— Да.

— Расскажите о том, как вы устранили от исследований перспективного работника S?

— Не такой уж он перспективный. Я ему дал тему по плану, а не ту, которой он занимался в свободное время. Ну, повезло ему. Получилось так, что незапланированная тема стала как бы профилирующей для всей лаборатории. А откуда она появилась, эта тема? Начальник лаборатории не знает, чем занимаются его сотрудники. А материальные траты на электроэнергию, химические реактивы…

— Вы говорите об этом так, как будто лично платили из своего кармана. Государство создало этот институт для того, чтобы таланты могли проявить себя во славу родины, а не для того, чтобы попрекать ученых каждым киловаттом электроэнергии. Продолжайте.

— Для того, чтобы прикрыть молодого научного сотрудника я и предложил соавторство этой работы. В этом нет ничего удивительного. Так и написали — авторы я и он. Естественно, что впереди пишется старший по должности. За работу нас премировали в соответствии с нашими должностными окладами. Вот он и обиделся, начал разводить склоки, настраивать коллектив против меня. Рассмотрели вопрос на комсомольском собрании, признали его поведение неправильным и вообще ему порекомендовали поискать работу в другом месте. А то, что открытый эффект назван моим именем, так не все ли равно, кто его открыл, главное есть эффект. И в армии не так важно, кто лично совершил подвиг, а войска генерала Брусилова совершили героический прорыв. Так и у нас.

— А с другими сотрудниками, как получилось?

— Да примерно так же. Молодые ученые все на одно лицо, задиристые и самолюбивые, а такие в науке мало чего достигают, если не работают отдельно от всех.

— Я смотрю, вы пять лет назад были в Париже на научном симпозиуме, как раз по тематике, имеющей отношение к работе вашего института.

— Да и мы там выступили с развернутым докладом, общались со многими нашими коллегами из Франции и других стран и получили высокую оценку своей деятельности.

— А сейчас расскажите, как вы были завербованы французской разведкой и кто вам ставил задачу по уничтожению советских научных кадров.

— Что вы, я никем не был завербован. Это все обыденная жизнь. Обыкновенная институтская жизнь, кто-то кого-то подсиживает, кто-то кого-то очерняет, чтобы занять соответствующее место в иерархии и иметь возможность эксплуатировать труд младших научных сотрудников для проведения собственных исследований при поддержке кого-то из профессоров, член-корров или академиков. Так везде делается. И не я один.

— О ваших связях мы поговорим подробнее. А сейчас начнем с вопроса вашей вербовки французской разведкой. На чем они вас взяли: на женщинах, на злоупотреблении спиртными напитками, на деньгах, на славе, на обещании вытащить вас в случае провала? Отвечайте, чего рот раскрыли? Или вы хотите рассказать, что являетесь частью заговора академиков? Давайте. Секретарь наготове, сейчас запишет, подпишете и пойдете отдыхать в камеру.

— Я не знаю, что говорить. Я ни в чем не виновен.

— Не виновны в том, что институт за последние семь лет не сделал ни одного существенного открытия и не внедрил ни одного изобретения в нашу промышленность, которая из сил выбивается для повышения обороноспособности страны? И по чьей вине? По вашей. Это вы сами все устроили. Или все-таки по подсказке господина Троцкого? Один вы никто. Вы вообще слизняк, не способный ни для чего без руководства. Так кто вами руководил? Академики, французская разведка или троцкистские элементы?

— А за что меньше дадут?

— Это вы у суда спросите. Если вы не хотите говорить, то у нас есть немало средств освежить вашу память. Вы же не в одиночке сидите, знаете, как это делается.

— Пишите. Я имел контакты с троцкистскими элементами, для которых чем в России хуже, тем для них лучше.

— Секретарь, записали? На сегодня достаточно. Подпишите протокол и возвращайтесь в камеру. И вспомните подробно всех троцкистов, с кем вы общались и какие задания выполняли. Конвой, увести.

Какая грязь. И грязь лучше оттирается грязью. За троцкизм он получит лагеря. Дадут ему немало, останется жив, но хоть науку трогать не будет.

Доложили, что пришел ректор института, в котором работал подследственный. Сам пришел, без вызова.

— Присаживайтесь, товарищ ректор. С чем пожаловали? Всегда готовы внимательно выслушать светил нашей науки.

— Я, милейший, пришел ходатайствовать за находящегося у вас под следствием заведующего лабораторией, перспективного ученого, уже имеющего имя и степень кандидата химических наук. Он ни в чем не виновен, его просто оболгали недовольные им сотрудники.

— Значит, и вы тоже подтверждаете, что зав. лабораторией присваивал открытия своих сотрудников, а потом подводил их под увольнение, оставаясь единственным автором. И много у вас в институте таких? Скольких Ломоносовых вы пустили по миру?

— Да как вы смеете так разговаривать со мной? Что вы понимаете в науке. Подмастерье всегда работает на мастера, пока сам не станет мастером.

— Если он не из семьи мастеров, то в подмастерьях останется на всю жизнь. А я думаю, откуда у вас такие троцкистские мотивы? Ваш зав. лабораторией сознался в существовании троцкистского заговора в вашем институте. Возможно, что мы с вами еще встретимся по его вопросу. В каком качестве, не знаю. Но то, что мы нащупали коррупционное звено в вашем институте, кучку вредителей — это точно. Если у вас больше нет вопросов, то давайте я вам подпишу пропуск. До свидания.

Глава 30

Доложил начальнику управления о результатах допроса.

— Мы подозревали, что в институте дела идут не блестяще, — сказал начальник. — Никакой практической отдачи для внедрения на предприятиях. Не удивительно, что там окопались троцкисты. Посмотрите и иностранные связи троцкистов. Тов. Ст. очень внимательно относится к этим вопросам. С боевым крещением. Докладывайте сразу по полученным результатам.

Шел домой со странным чувством то ли исполненного долга, то ли проведения уборки в захламленной комнате. Старые бумаги, пыль, грязь, канцелярские скрепки, завалившиеся в такие места, куда они никак не могли попасть под действием ньютоновских законов, даже специально забросить их туда, необходимы выдумка и сноровка.

Дома растопил титан, нагрел воды и вымылся в ванной. Надел белую полотняную рубаху из комплекта военного белья, выпил стакан чая и лег спать. В руке зажал найденный в иконе крестик. Высплюсь так, как не высыпался никогда.