Чёрные сны - Павел Корнев

– Да нет, деревянный. А рога то ли хрустальные, то ли из стекла простого вырезаны.

– Вот как, – ошалело пробормотал я. Трёхрогий череп. Знакомая штука – ведь именно такой алтарь Напалм в подвале на окраине Рудного этим летом спалил. А обитавшие там уроды крайне неприглядной волшбой занимались. Что-то такое Ялтин нам тогда говорил...

И тут меня как током ударило – Ялтин! Да ведь это он на Красном проспекте вчера повстречался! Просто похудел так, что ни я, ни Напалм не признали. Похудел... Худой усатый колдун с запавшими глазами... Неужели это он в этом деле замешан? Вот сука...

– И где нам этого чокнутого искать? – я поднялся с табуретки.

– Не знаю, – то ли улыбнулся, то ли оскалился от боли Угорь. – Могу весточку передать...

– Чем вам Долгоносов помешал? – сменил я тему разговора, понимая, что выдоил Угря по полной программе.

– Не в свои дела ле... – замолчал на полуслове бандит, слишком поздно поняв, что сболтнул лишнего. – Ты чего?

– А помощника его с женой зачем убили?

– Какого помощника?! – завопил, сделав вид, что не понимает, о чём идёт речь, блатной. – Ты чего несёшь?!

И тут я, не особо сдерживаясь, рубанул его по голени. Угорь забился, пытаясь освободить запястья от наручников, но, разумеется, ничего этим не добился.

– Думаешь, безногому будут подавать больше, чем одноногому? – я вновь начал заносить саблю для удара. – Смотри – укорочу.

– Колдун приказал... – просипел мужик. – Трём недоумкам этим.

– Ясно.

Ставшее невесомым лезвие само собой взлетело к потолку, и взглянувший мне в глаза Угорь догадался, что сейчас произойдёт, и неожиданно успокоился.

– А как же «не убий»? – он расслабленно обмяк, облокотившись на кровать.

– Око за око и зуб за зуб, – возразил я, и разом набравший в весе десяток килограмм клинок наискось, от левого плеча к правому бедру, разрубил блатному грудную клетку.

Немного поколебавшись, я всё же выкинул «Крыло бабочки» на пол и, вытерев с лица пот, вышел из комнаты.

Как ни странно, легче на душе не стало. Наоборот, будто дерьма наелся. Что за гадство, что за сучья жизнь? Ведь вроде всё правильно сделал, почему же хреново так? Ну, убил я этого подонка – плохо, что ли? Да с какого перепугу? Нет, просто была надежда разом груз с души скинуть, да не вышло. С наскоку-то оно проще: не надо думать ни о чём, знай только, руби. А вот если время задуматься над собственными поступками появляется, тогда дело труба. Тут уж что крепче окажется – нервы у человека или накручивающийся как снежный ком вал переживаний. Ну, мне-то не впервой, зубы сожму и пережду. Всё равно ведь уже ничего изменить не в силах. Всё равно...

Ладно, найду Ялтина, за всё сразу с ним отквитаюсь: и за Катю, и за бессилие собственное. Всё припомню. Только бы найти гада – не терпится аж. Ничего, зато потом полегчает.

– Ты чего? – обернулся ко мне выглядывавший в подъезд Шмидт. – Одного его оставил?

– Попытка к бегству, – внимательно глядя на дружинника, ответил я. – Наручники заберите.

– Бывает, – показался в дверях кухни Грицко. – Сдается мне, тётка тоже недоброе замыслила...

– Отставить, – приказал я, доставая из карманов два червонца. – Это вам, рапорт сам напишу. Ясно?

– Как скажешь, – пожал плечами Грицко.

– Советую труповозку вызвать, – заглянув на кухню, заявил я тихонько подвывавшей женщине. – А будет желание, околоточного найди.

– Какие дальнейшие распоряжения? – поинтересовался дожидавшийся меня у входной двери Грицко.

– Свободны. И до трёх чтобы проспаться успели. Иначе Гриша мне весёлую жизнь устроит, а я до вас волну пущу. Насчёт мужика этого не парьтесь, сам с конторой вопрос улажу.

– Ну мы тогда пошли?

– Идите уже.

Как я и предполагал, ни в подъезде, ни на улице нас никто не караулил. Всё верно: нелёгкая жизнь на северной окраине давно уже отучила местных обитателей от излишнего любопытства, и шум у соседей никого не заинтересовал. Наоборот, забились, поди, в свои норы поглубже и двери на все засовы заперли.

Оглядевшись по сторонам – вроде светает уже, – я проводил взглядом направившихся поправлять здоровье дружинников и сбежал с занесённого снегом крыльца. Думаю, есть смысл не шарахаться где ни попадя, а прямиком в «Ширли-Муры» ноги двинуть. Пусть сейчас ещё и восьми нет, но зато позавтракаю спокойно. А то с Селиным опять всё к простой пьянке сведется. А мне сегодня пить нельзя. Если забухаю, к вечеру могу не проспаться. А Гриша насчёт последствий такой неосмотрительности на полном серьёзе предупреждал. Только бы кабак этот открыт уже был, а то взмерзну на улице куковать...

Патрульная машина прихватила меня уже на Красном проспекте. Уазик вынырнул из-за длинного бетонного забора, словно чёртик из коробочки, и луч установленного у него на крыше прожектора бритвой полоснул по глазам. Прикрыв лицо рукавом фуфайки, я выставил вперёд левую руку с зажатым в ней служебным жетоном, и свет сразу же выключили.

– С дежурства? – поинтересовался опустивший стекло сержант.

Я спрятал бляху обратно в карман фуфайки.

– Всё только начинается.

– Подбросить куда? – предложил улыбнувшийся дружинник.

– Ну, если до «Охотника и рыболова» дорога будет...

– Залазь, – указал на заднюю дверь сержант. – Нам по Красному так и так ехать.

– Вот спасибо! – Сдвинув на бок пистолет-пулемёт, я устроился в «козлике» рядом с подвинувшимся рядовым. – Набегаться за сегодня ещё успею.

– Да, денёк будет тот ещё, – согласился со мной водитель. – Слух ходит, у китайцев список агентов Города нашли. Так там через одного – гимназисты.

– Да прям, – не поверил сидевший рядом со мной парень. – Не свисти...

– Мне Нурсултан на заправке трепанул! – возмутился водила. – А он сейчас эсбээшников возит.

– Ерунда это всё, – фыркнул дружинник. – Нашли бы – такой шухер начался...

– Говорят, Бергман с Воеводой вечером встречаются, – ухватился за ручку над своим плечом сержант, когда уазик тряхнуло на наледи. – Может, и в самом деле чего у китайцев нарыли...

– Да запросто! Гимназисты всегда себе на уме были! – разошёлся притормозивший напротив магазина «Охотник и рыболов» водитель. – Тебе сюда?

– Ага, спасибо! – Я захлопнул за собой дверцу и, дождавшись, когда дружинники отъедут, пошёл к дому, на фасаде которого тускло светилась вывеска «Клуб «Ширли-Муры».

К моему немалому облегчению, заведение уже было открыто – в двух выходивших на проспект окнах мелькали тени людей, а на крыльце курили вовсе не похожие на обслуживающий персонал личности. И выглядывавшие из-под расстёгнутых воротов серебряные цепочки в палец толщиной говорили о многом. Чисто конкретные такие ребята, здоровье и вовсе железное – пиво с собой на мороз прихватили.