Не от мира сего - Иеромонах Дамаскин (Христенсен)

КАК НИ ЛЮБИЛ о. Серафим богослужения, как ни изучил Типикон, он никогда не стремился к «буквоедству», «слепому уставничеству». Он повидал на своем веку многих, увлеченных соблюдением «буквы закона» настолько, что они забывали молиться, или того хуже — теряли душевный покой и равновесие, видя, как кто‑то «делает всё неправильно». Отец Герман шутливо называл таких людей «жевателями Типикона».

О Типиконе о. Серафим написал несколько статей для «Православного Слова». Он отмечал: «Нужно четко представлять, что имели в виду святые Отцы, вдохновленные Святым Духом, когда составляли богослужения — это делалось ради блага верующих, ради нашего блага. Внешняя сторона: исторический аспект, различие русской и греческой школ и пр. — должны остаться на втором плане. Выучив все эти премудрости, можно стать «знатоком» Типикона, но это сегодня не самое главное. Богослужение должно стать духовной пищей верующих, напитывающей их, подготавливающей к вечной жизни. Всё остальное — вторично! В православном христианском мире сегодня отчаянное положение, и «слепое уставничество» — непозволительная роскошь. Куда лучше, познав, насколько возможно, высокие требования, выдвигаемые Церковью, и признав недостаток знаний, пеняя себе на это, тем не менее молиться и петь во славу Господа, с посильной любовью и жаром сердца».

Слова о. Серафима нашли живой отклик и одобрение читателей. Сами же отцы извлекли столько пользы для духа ежедневными молитвами, что хотели и других подвигнуть к подобной духовной жизни, насколько хватит сил. И неважно, в миру или в монастыре. В статьях о Типиконе о. Серафим пытался обосновать необходимость более частых богослужений. «В дореволюционной России, — писал он, — ежедневно служились не только вечерня и утреня, но и повечерье, полунощница и часы. Очевидно, что норма Православия, которой надобно следовать и сегодня. Литургии по воскресным и праздничным дням и службы накануне — это минимум, черта, за которой о православном благочестии уже не приходиться говорить. И эти дни надо проводить подобающе. Сохранились еще приходы и семьи, в которых днем по воскресеньям поют акафисты, но традиция бывшей боголюбивой России — собираться семьями на воскресенье или праздник и петь псалмы или иные религиозные произведения[59] — забыта, утонула в водовороте современных страстей. А много ли сегодня христиан, предпочитающих всенощную накануне праздника (или вечерню) светским развлечениям?..

Поняв, сколь далеки мы от идеальной (т. е. нормальной) православной жизни в быту и в храме, не стоит предаваться унынию, напротив, мы должны с удвоенным желанием познавать и искать этот идеал, насколько позволяют нам условия нынешней, весьма рассеянной жизни. Прежде всего нужно помнить, что идеал этот достижим, и от нас не требуются сверхчеловеческие усилия или необычайно высокое «духовное стояние», без чего, будто бы, нельзя приступать к молитве во славу Божию.

Для мирян, погрязших в делах житейских, такое представляется почти невозможным. Насколько же важно для них тогда извлечь максимум пользы для себя из радостного и всевдохновляющего труда, который Церковь предлагает страждущим душам — ежедневного цикла богослужений. Даже малое, но регулярное участие в нем «выделит» православного среди других людей — ему откроется особый дар думать и чувствовать, что по сути и есть жизнь Христовой Церкви на земле».

Отец Серафим писал всё это, исходя из собственного опыта — он создал уголок Православия в Америке. Почему бы не множиться таким уголкам: сойдутся несколько православных, истинно любящих Бога, и пусть начинают (со священником или без) служить Ему, преданно и верно.

Новые американские паломники

Для Церкви и религии монастыри что университеты, лицеи или клиники для науки. В наши дни основать один традиционный монастырь куда полезнее, нежели открыть два университета или сотню гимназий.

Константин Леонтьев.

В ОБЩЕСТВЕ, где чтили и соблюдали православные традиции, монастыри всегда были большим подспорьем в духовной жизни мирян. Отец Герман вспоминал, как некогда архим. Константин (Зайцев) говорил семинаристам в Джорданвилле, что приходы в миру удовлетворяют минимальные духовные потребности верующих, не пытаясь объять необъятное. Полноту духовной жизни мирянина обеспечивали монастыри, куда мирской люд совершал паломничества. Именно в монастырях им давал закваску «неотмирности» для повседневной сугубо мирской жизни.

И вот старинная традиция православных — паломничество — пришла и в Америку. В первые годы Братства отцы рассказывали о нем на страницах «Православного Слова» в серии статей «По святым местам Америки». Отец Герман даже составил карту для паломников. Он подчеркивал: «Сегодняшний американский паломник не шагает тысячи миль по бескрайней стране, как в былые времена — с посохом и сумой, в которой Библия, Добротолюбие да сухари, чтобы с голоду не помереть. А в сердце — образ сияющих белизной монастырей, созданных в напоминание о небесном граде Иерусалиме. Современный паломник чаще предстает в облике обычного туриста, праздного и любопытного. Путешествует он в удобной машине с мягкими сиденьями, истинному подвигу просто не находится места в жизни, а он необходим настоящему паломнику. Увы, такова сегодняшняя действительность. Так что же делать нынешним американцам? В сердце подлинного богоискателя никогда не угасает мечта найти небесное пристанище для души. Современный американский паломник должен обрести равноценную замену подвижническому странничеству предков. Именно этой цели служат монастыри сегодня, дабы хоть в малой степени вернуть утерянные традиции».

В летописи о. Серафима немало сведений о паломниках, особенно молодых, посетивших монастырь преп. Германа. Многие пришли, потому что просто не знали, на что употребить свою жизнь. Они также, как некогда и сам о. Серафим, пытались отыскать ее смысл. Каким‑то неизвестным отцам образом их монастырь попал во всемирный каталог как духовная община, где люди живут по принципу: «Назад — к природе!» Благодаря этому посетили монастырь и многие неправославные. Не прочитай они каталога, и не знали бы о существовании Платины.

С теми, кто истинно искал Бога, о. Серафим, изменяя своим привычкам, подолгу беседовал, приглашал прогуляться — так и мешать никто не будет, и можно полюбоваться природой. Он водил их по нижнему гребню кряжа, где стояли большие византийские кресты и откуда открывалось безбрежье гор и холмов. Один молодой человек, которому посчастливилось побывать на такой прогулке, вспоминает: «С о. Серафимом в эти минуты можно было говорить обо всём. Он столько знал в разных областях и самое жизнь но всякий раз он сводил разговор к духовности». Нередко о. Серафим беседовал с паломниками, с каждым в отдельности, усадив их не бревно под сенью раскидистых дубов, что росли подле монастыря.

Жизнь многих людей в корне изменилась после поездки в монастырь. В феврале 1976 года о. Серафим записал: «Из Бёрлингейма (Калифорния) на выходные дни приехал юный паломник. Пробыл до понедельника, на богослужения откликнулся всем сердцем, по душе ему пришлась и наши тишина и покой (в те февральские дни выпало много снега). Помогал нам рассылать свежий номер «Православного Слова». Два года как в Православии, с 19–ти лет, осенью хочет поступить в Джорданвилльскую семинарию. Вернувшись домой, написал нам: «От всей души благодарю вас за доброту и помощь. Выбор свой (поступить в семинарию) я сделал у вас в скиту. Я молился преп. Герману, и вот из семинарии пришел положительный ответ на мой запрос. Знаю, что не достоин такого призвания, но да поможет мне Бог исполнить Его святую волю». Отец Герман научил его вести дневник, показал, как записывать о своей духовной жизни. В следующем письме юноша сообщал: «Я понял, что душа может умириться, когда Господь изымет тебя из мира и определит в угодное Ему место. Сколько радости я стяжал у вас в монастыре, прозрел, увидел, что так называемые заботы жизни мирской делают с душой — пленяют ее, заслоняют Бога. Вернувшись домой, увидел, сколь пагубен мир. Да не оставит вас Господь Своим благословением! Надеюсь, что вы умножите помощь православным последних времен, неся им истинное православное слово!»» Позже этот юноша стал иеромонахом.

Платинские отцы и их скит помогали также и монашествующим укреплять дух и надежду, особенно тем, кто по тем или иным причинам жил в миру. Один — монах из Сан–Диего, инвалид от рождения (у него бездействовали руки). Тихая и смиренная душа эта несла свой крест безропотно и терпеливо. На третий день в монастыре ему показали только что построенную келью в лесу. Там, записал о. Серафим, «укрепились наши узы дружбы и единодушия, и монах стал нашим братом, хотя и жил в миру».